И Ринг отодвинул свой стул золотой,
Король великий,
Как Мимер мудрый, как Бальдер благой,
И скальд седой,
5 И воин поднялись, внимая владыке.
Был край его рощей, где боги живут,
И меч кровавый
Не проникает в зеленый приют.
В тени растут
10 Цветы безмятежно и травы.
Сама справедливость — закона оплот
Судьей бывала,
И мир приносил благодатный плод
Из года в год,
15 И золото зерен на солнце сверкало.
И черногрудых волны несли
Улиток крылатых
Из сотен земель, и из каждой земли
Ладьи везли
20 Богатство — добычу богатых.
И радостен был союз тишины
И мысли свободной,
Любили северных высей сыны
Отца страны,
25 Свободен на тинге был голос народный.
Тридцатую зиму, храним судьбой,
Он правил ими.
Шел каждый утешен под кров родной,
И в час ночной
30 В мольбах возносилось к богам его имя.
И стул золотой отодвинул он сам,
Король великий,
Отрадно и скальдам внимать, и бойцам
Его словам;
35 Но молвил, вздохнувши глубоко, владыка:
«На пурпурных тканях супруга моя
В чертогах Фреи,
Травою над прахом покрыта земля,
И близ ручья
40 Цветут на могиле лилеи.
Прекрасной гордилась моя страна,
Ей равной не знаю.
Наградою Валхалла ей суждена,
Но мать нужна
45 Тоскующим детям и краю.
Гостил у меня конунг Беле седой
Не раз весною;
Оставил он дочь; у лилеи младой
Горят зарей
50 Ланиты — прекрасная выбрана мною.
Я знаю, что девы в мечтах своих
Цветы срывают,
Я ж в семя пошел, и в когда-то густых
Кудрях моих
55 Уж зимы снега рассыпают.
Но если бойца она может любить
С седой главою
И слабым захочет матерью быть
И их хранить,
60 То Осень разделит свой трон с Весною.
Уборы и золото выньте на свет
Из подземелья,
Пусть с арфами скальды идут вослед,
Несут привет:
65 Бог песен повсюду, где свадьбы веселье».
И отроки с кликами, с шумом идут,
С мольбой, с дарами,
И скальды песнь о героях поют,
Привет несут, —
70 И вот предстали пред Беле сынами.
И Хельге с гостями три дня пировал;
С зарею новой
Ответ — они просят — чтоб конунг им дал,
Их срок настал,
75 И в путь они ныне готовы.
Но в жертву коня и сокола тот
Приносит, хмурый;
Жреца и провидицу конунг зовет,
Ответа ждет:
80 Что лучше сестре белокурой?
Но знаки на легких и Вещей ответ
Брак отвергают,
И твердо конунг, страшась примет,
Ответил «нет»;
85 Богам пусть люди внимают.
А Хальдван смеялся: «Конец пирам,
Пора прощаться!
Седой Бороде, если б ехал он сам
К своим горам,
90 Охотно б помог я на лошадь взобраться».
Гонцы возвратились к горам родным
С печальной вестью,
Но мрачно Ринг отвечает им:
«Мечом своим
95 Седая отомстит Борода за бесчестье».
В висевший на липе свой щит боевой
Он ударяет,
И с гребнем кровавым плывет на бой
Драконов строй,
100 И ветер на шлемах играет.
И молвил Хельге, к войне готов,
Угрюм душою:
«Могуч король, будет бой суров,
Под мирный кров
105 Сестру в храм Бальдера скрою».
И в роще заветной прекрасная ждет,
Любовь лелея,
По шелковой ткани золотом шьет
И слезы льет
110 На грудь: то роса на лилее.
Бьёрн и Фритьоф, сидя в зале,
Утром в шахматы играли;
И за клеткой золотою
Блещет клетка серебра.
5 Входит Хильдинг. «Рад я чести!
На почетном сядешь месте.
Полный рог перед тобою —
Скоро кончится игра».
«Послан Беле я сынами,
10 Прихожу к тебе с мольбами.
Злая весть страну тревожит,
На тебя глядит она».
«Будь на страже неустанной,
Бьёрн, король — в беде нежданной.
15 Но спастись он пешкой может:
Пешка жертвой быть должна».
«Не дразни орлят напрасно:
Спорить с силою опасно.
Войско их пред Рингом скудно,
20 Но сильней твоих бойцов».
«Вижу, Бьёрн, грозишь ты башне.
Нападенье мне не страшно.
К башне, Бьёрн, пробраться трудно
За ограду из щитов».
25 «В роще Бальдера, рыдая,
Вянет Ингборг молодая.
Ради слез голубоокой
Ты не дашь отпор врагам?»
«Бьёрн, стараешься напрасно:
30 С детства я пленен прекрасной.
Пусть судьба к другим жестока
Королеву не отдам».
«Фритьоф, занят ты игрою?
И, не выслушан тобою,
35 Прочь уйду? Ты не желаешь
Волю мне сказать свою?»
Фритьоф вымолвил, вставая,
Руку Хильдинга сжимая:
Мой ответ, отец, ты знаешь,
40 Слышал волю ты мою.
Возвратись же к братьям ныне:
Оскорблен я их гордыней,
С ними нас союз не свяжет,
Их слугой не буду я».
45 «Так иди стезей своею,
Осудить твой гнев не смею.
Один лучшее укажет», —
Молвил Хильдинг уходя.
