Комментарии
ОТ ПЕРЕВОДЧИКОВ «САГИ О ФРИТЬОФЕ»
Основная задача, которую ставили себе переводчики «Саги», заключалась в том, чтобы передать как можно точнее яркие, своеобразные и тонкие образы Тегнера. Большое значение придавали переводчики также и синтаксическому, и ритмическому построению стиха, поскольку оно выполняло определенную художественную функцию и являлось, следовательно, элементом образа.
Ради осуществления этой главной задачи приходилось часто жертвовать качеством рифмы — там, разумеется, где не представлялось возможным совместить и то, и другое.
Хотя изысканная рифма вообще несвойственна Тегнеру и применение ее, удовлетворяя, быть может, требованиям современного русского поэтического языка, нарушило бы стиль «Саги», но рифма точная и полная типична для Тегнера и должна была бы, казалось, быть обязательной и для переводчиков. Тем не менее в тех случаях, когда воспроизвести образ можно было, только допуская глагольные и подобные им бедные или неточные рифмы, когда богатая и интересная рифма требовала изменения образа или хотя бы его синтаксической динамики, — переводчики всегда решали дело в пользу образа, считая, что обеднение рифмы является меньшим злом, чем обеднение образа. (В 20-й песни, например, значительное количество рифм заменено ассонансами).
Переводчики стремились избежать недостатков перевода Грота (первое издание вышло в 1841 г.), который не всегда достаточно бережно относится к образу. Он употребляет» например, то или иное из возможных наименований действующего лица, не считаясь с тем, какое значение в построении образа имеет данное наименование у Тегнера.
Так, в 8-й песни Фритьоф называет Ингеборг то «сестрой Хельге», то «дочерью Беле», и этим противопоставлением Тегнер характеризует настроения Фритьофа. Грот сохраняет «сестру Хельге», но выпускает «дочь Беле». Или в 17-й песни Тегнер везде именует Ингеборг «королевой», «супругой короля» и т. п. и только в последней строке, называя ее собственным именем — «И с Ингеборг прекрасной уснул король седой», — напоминает, что жена Ринга — та самая Ингеборг, которую любит Фритьоф.
Художественное значение такого приема очевидно. Грот не учитывает этого и имя Ингеборг употребляет с самого начала, в конце же, как раз там, где существенно другое, называет ее «прекрасною женой» (ср. также приведенную ниже 1-ю строфу 1-й песни, где Грот предвосхищает противопоставление Ингеборг и Фритьофа как розы и дуба).
Так же обстоит дело у Грота и с синтаксисом. В 16-й песни, например, на жалобы Фритьофа Бьёрн отвечает двумя сильными и краткими фразами: «Море прекрасно, упрек незаслужен...» (буквальный перевод: «Море хорошо, на него ты не можешь жаловаться...»). Грот же эти две напряженных синтаксических волны сливает в одну растянутую, ослабляя этим их силу, характерную для всего образа Бьёрна: «Нет, ты напрасно на море не сетуй...»
В 19-й песни ответ Фритьофа на упреки Ринга начинается следующей строкой: «Нет, — ответил Фритьоф мрачно, — я не шел к тебе как тать...» (буквально: «Нет, — отвечает Фритьоф мрачно, — не как вор пришел я к тебе»).
Отрицание выдвинуто на первое место, предшествует всему дальнейшему и отделено от него словами автора; таким образом подчеркивается сила отрицания, оно приобретает особый смысл. Грот не замечает этого: «Не как вор пришел я, — мрачно молвил Фритьоф...»
Подобных примеров можно было бы привести множество.
В настоящем переводе полностью выдержан размер подлинника. Каждая из двадцати четырех песней имеет у Тегнера особую форму, и эту форму, как наиболее совершенно выражающую содержание, переводчики воспроизводили во всех ее элементах.
В песнях, разбитых на строфы, сохранено число строф и число строк в строфе, в песнях сплошных — общее число строк; везде выдержан стихотворный размер строки и ее длина.
Перевод Грота сделан в этом отношении не вполне точно. В нестрофичных песнях он увеличивает количество строк (например, в 8-й песне прибавлено двадцать четыре строки, в 14-й — тринадцать строк), вместе с тем выкидывая отдельные места песни и за их счет растягивая другие (например, в 24-й песни совершенно выпущены пять строк (108-112), в то же время вместо трех с половиною строк (конец 96-99) у Грота пять, и т. д.
Грот часто удлиняет короткие строки — например, в 4-й и 5-й песнях, где они чередуются с длинными:
В 4-й песни у Грота:
Но скальдов хваленья (два амфибрахия)
Не слушает Фритьоф, ему не до пенья.
В предлагаемом переводе (в соответствии с подлинником):
Но он похвальной (ямб и амфибрахий)
Не внемлет песни, сидит печальный.
В 5-й песне у Грота:
Страна его рощей святою была,
Где стука оружья не слышно (три амфибрахия).
В предлагаемом переводе:
Был край его рощей, где боги живут,
Имен кровавый... (ямб и амфибрахий).
Такое нарушение общего ритма строфы и самого стихотворного размера строчки проводится у Грота, как правило, в указанных песнях.
В коротких строчках 10-й песни у Грота часто выпадает важное ударение на 3-м слоге, которое никогда не выпадает у Тегнера, придавая стиху особую динамику:
Пением из волн
Злых чудовищ звал...
В соответствии с подлинником у переводчиков:
Омрачен душой,
Пел и троллей молил.
Не везде сохраняет Грот и характер рифмовки, всегда имеющий свое художественное значение. В 1-й песни у Тегнера рифмы смежные: две мужских, две женских; Грот дает перекрестные, начиная с женской:
В своей долине Гильдинг честный
Дубок и розу воспитал;
Еще такой четы прелестной
Дотоле Север не видал... (1-я строфа).
В 14-й песни Грот передает белыми стихами заключительное прощанье Фритьофа. Каждая из шести строф этого прощанья заканчивается словами: «Farväl, farväl!» Тегнер три раза дает рифму väl (хорошо), два раза själ (душа) и один раз skäl (основание). Чтобы передать этот рефрен, переводчики принуждены были четыре раза использовать повелительное наклонение и два раза слово «край». (Более поэтическое «прости» сделало бы рифмовку в данном контексте и при данном размере строки невозможной.)
В 15-й песни Грот вводит в строку внутреннюю рифму, отсутствующую у Тегнера и делающую стих грубо разделенным на отдельные отрезки. В этой песни у Тегнера имеется основная постоянная цезура после четвертой стопы, а в 1-й части песни, где излагается Четкий и суровый устав, викинга, — и вспомогательная после второй стопы, делающая стих сильным и лаконичным. Во 2-й, лирической, части вспомогательная цезура нередко отсутствует, чем усиливается контраст двух частей песни.
При переводе 3-й песни переводчики следовали, подобно автору, законам классического гекзаметра и не допускали цезуры на конце стопы. Давая строчки с двумя цезурами (необязательно там, где подобные строки стоят у автора), переводчики считали правильным помещать вспомогательную цезуру и после первого, и после второго слога второй стопы, поскольку именно так поступает Тегнер.
Грот неоднократно ставит основную цезуру после стопы:
