Нат медленно вздохнул, словно пробудившись ото сна, прикрыл глаза на секунду и снова взял себя в руки, оставляя позади приступ беспомощной ярости. Он по выработанной за долгие циклы привычке раз за разом прокручивал в голове тихий голос из далёкого прошлого: «Я всегда смогу спасти тебя. Мне нужно всего 0.014 секунды, чтобы оценить опасность, и 0.32 секунды, чтобы поймать тебя, если ты сорвёшься вниз». И эти, пусть и странные и неуместные сейчас, слова успокаивающей мантрой снова дали ему опору, как и всегда. Старый ужас развеялся, оставляя на своём месте обнажённую клыкастую злость. Он ещё раз бросил взгляд на камеры. Она наблюдает и она снова успела спасти его.

Тая рядом тоже пошевелилась и повернулась к Нату. После того, как спало первичное оцепенение, у неё в глазах горела практически осязаемая ярость. Они оба зло оскалились, копируя друг друга, и обернулись к задержанной. Та недоумённо округлила глаза и попыталась отодвинуться.

Тая медленно облизнулась, сужая глаза:

— Неплохая попытка. Знаете, это даже забавно. — Нат беззвучно хмыкнул, услышав свои интонации в её голосе. — Вы настолько уверены, что по сделке с медцентрами мы должны вернуть вас обратно.

Франческа Корт вцепилась руками в стул под собой, не понимая, что происходит. Её лицо удивлённо вытянулось, и она плотно сжала губы.

Нат чуть откинулся на спинку стула, не сводя взгляда с начинающей паниковать убийцы. Тая удивила его уже дважды за последние несколько минут: и когда нашла в себе силы снова взять себя в руки, и когда придумала этот блеф и решилась обмануть задержанную, чтобы выбить из неё хоть какую-то информацию. И он готов был подыгрывать ей в этой игре до конца:

— Ваши навыки не настолько уникальны, чтобы вам простили всё, что вы сделали. А особенно то, как вы их подставили. Вы не думали, что им проще избавиться от вас, чем допускать хотя бы минимальную вероятность, что вы выживете и проболтаетесь?

— И помните, — Тая сменила оскал на тошнотворно-сладкую улыбку, — сотрудничество со следствием вознаграждается меньшими страданиями на суде и во время исполнения приговора.

[1] просверлят черепа — как уже говорилась, высших мер официально две: обработка с последующей работой на станциях до смерти и смертная казнь. Казнь в нашем прогрессивном будущем проходит быстро (гуманно), страшно и кроваво (в назидание остальным есть трансляции). Но патроны экономим.

Список погибших:

Джереми Нбао — Марс, Южный Кантон, 315.244

Свен Морацци — Лима-6, 05.247

Рихард Коро — Луна, Миу, 29.248

Чарльз Черных — Земля, зона 37, 64.248

Лазарь Копф — исследовательский корабль Витус, 67.248

***

Франческа Корт больше не улыбалась и не делала вид, что ей всё равно. Её возмущённые вопли затихли только тогда, когда её вывели из допросной и закрыли шлюз.

Тая поставила локти на колени и медленно наклонилась, упираясь лбом в ладони. Стоило только щёлкнуть замку на шлюзе, как вся её злость и уверенность в себе испарились, оставив после себя только страх, усталость и выжженную пустоту внутри. Она чуть повернулась, чтобы посмотреть на затихшего Ната. Тот откинулся на спинку стула и запрокинул голову, закрыв глаза и приоткрыв рот. Длинные руки расслабленно висели по бокам, как у неживой игрушки, ноги вытянулись, проскользнув по полу, широкая грудь размеренно поднималась и опускалась вместе с дыханием. Его тело дёрнулось с чуть более интенсивным выдохом, чем до этого. Затем ещё раз, и ещё, пока Тая не поняла, что её наставник над чем-то смеётся.

Она выпрямилась — медленно и аккуратно, словно от резкого движения могла рассыпаться на мелкие неровные детали.

— Вы в порядке? — От этого сухого смеха у неё мурашки бежали по спине.

Нат чуть приоткрыл глаза и покосился на неё:

— Всё хорошо. Золотце. — Он с заметным усилием заставил своё тело сесть ровно. — Ты молодец. Не думал, что ты такая зубастая.

Тая покраснела и снова спрятала лицо в руках:

— Извините.

— За что? — Нат погладил её по плечу. — Ты всё сделала правильно. Если бы ты хоть ненадолго остановилась, то эта Корт бы одумалась и снова закрылась. А так ты её настолько взбесила, что я уже приготовился ловить стул, которым она в тебя бросит. — Нат снова мелко и тихо засмеялся.

Тая покачала головой, не соглашаясь:

— Я наговорила столько неправильных слов. На самом деле я так совсем не считаю. Нельзя делить людей на «сорта». И все жизни должны быть важны. Забудьте, пожалуйста всё, что услышали.

В тот момент, когда Корт упомянула Томаса, мир Таи замер и задрожал, как натянутая струна. Она и сама застыла, снова поражённая той бурей ненависти и страха, что переживала тогда, когда её семья разваливалась на части, разрываемая слепой любовью к непутёвому сыну. Именно тогда она поняла, что внутри неё есть другая, «неправильная», злорадная Тая, чьи мысли и эмоции постыдны для общества. Она испугалась самой возможности стать изгоем, и сама себя убедила в том, что эту часть нужно похоронить и забыть. Она каждую минуту твердила себе, что должна быть именно такой, как её учили в семье и общине: не выделяться, не нарушать установленный порядок, подчиняться законам и условностям — и быть тошнотворно правильной лицемеркой. Она повторяла это так часто, что в итоге сама начала верить в это.

Нат походя в первый же день расшатал её уверенность в таком выборе. Странно, но Тае совсем не хотелось обвинять его хоть в чём-то: в глубине души она всегда понимала, что это было просто удобное убежище. И вот сейчас настал тот момент, когда у неё уже не осталось сил, чтобы сдерживать это внутреннее чудовище. Оно подняло голову и оскалилось: большеротое, темноглазое, упивающееся чужими страданиями и готовое рвать на части, чтобы причинить другому человеку боль. А стоило Тае увидеть, как Натаниэль меняется на глазах, борясь со своими внутренними демонами, и её чудовище окончательно сорвалось с поводка, лишь бы успеть и суметь защитить его.

— Я боялся, что ты сломаешься, когда она вспомнила про твоего брата.

Тая вынырнула из ладоней и наткнулась на внимательный взгляд Ната. Она снова опустила глаза. Сил собирать маску обратно тоже не осталось, и она только мысленно махнула рукой — у неё ещё будет время на рефлексию и жаление себя, но не сейчас. Она решила оставить всё, как есть, уверенная в том, что уж он-то точно не будет упрекать её:

— Она ошиблась — я не расстроена его смертью. Скорее, наоборот. Это было долгожданное освобождение. — Она не стала говорить, что скакала бы от радости, когда эта извращённая пытка милосердием наконец-то закончилась. Вот только рыдающие родители и оставшиеся братья и сёстры её бы не поняли. — Я его ненавижу: из-за своей тупости он практически разорил нашу семью и всем нам сломал жизнь. Он не раскаялся в том, что произошло. Он обвинял нас. Обвинял меня. И всё равно оставался для родителей любимым сыном. — Тая скривила губы, съев так и не произнесённое «ублюдок» в конце предложения. — Меня больше напугало, что мне об этом напомнил совсем посторонний человек. Это потом я догадалась, откуда она… Стоп, — до неё запоздало дошло ещё кое-что. — А вы откуда знаете про Томаса?

— Читал твоё личное дело. Золотце, мы же в полиции. Где, как не здесь, можно узнать всё обо всех?

Нат встал, слегка потягиваясь, и потянул Таю за собой. Он придерживал её за плечи всю дорогу от допросной комнаты до контрольного центра и на каждом повороте мягко подталкивал в нужную сторону. Через пару десятков шагов Тая безвольно опустила голову, прикрыла глаза, доверившись ему, и продолжила механически передвигать ноги. Она полностью отключилась от реальности и, даже когда поняла, что он что-то ей говорит, не нашла ни сил, ни желания прислушиваться к словам. Ей всё-таки пришлось открыть глаза, когда Нат похлопал её по плечу, обозначая, что коридоры закончились.

В контрольном центре Тагор всё так же сидел перед экранами, активно делая какие-то пометки в планшетке, но посмотрел в их сторону и, к удивлению Таи, кивнул ей, будто одобряя то, что она сделала. Рядом с ним в кресле вертелся Джиббс, довольный и сияющий, словно начищенная медаль, с широкой ярко-синей полосой пластыря поперёк левой щеки. Он вытянул шею, увидев их, и махнул рукой. Тая слабо улыбнулась в ответ и чуть не споткнулась, когда Нат усилил хватку на её плечах и с силой толкнул в сторону Джиббса: