Я сжала кулаки и двинулась следом, направляя впереди себя чистую магию. Она расталкивала поле перед Ларнисом, будто нос корабля – воду. Капли крови усеивали мой путь. Это даже красиво – алые бусины на белом… Вот только голова отчаянно кружилась, как бы не ухнуть в обморок.

Нис услышал мои шаги почти сразу: его не проведешь!

– Лети, ты что делаешь, глупая девчонка! Где амулет!

Он бросился навстречу, но я отчаянно замахала руками.

– Стой! Иначе все напрасно, я столько силы потратила, что на второй раз уже не хватит!

– Прошу, возвращайся! Я справлюсь!

– Ты не справишься, Нис! Как только ты дотронешься до перил, тебе отбросит от крыльца, как в прошлый раз!

И не дав ему времени на раздумья, я быстро пошла вперед. Защитное поле легко расступалось передо мной. Если бы еще не эта тьма в груди, эта странная холодная тьма… Главное, не показывать Нису, как мне плохо.

Я решительно обошла Ларниса. Он пытался поймать мою руку, но, скованный со всех сторон защитным полем, почти ничего не мог. Я вырвалась и направилась к крыльцу. Поднялась на ступеньку и дотронулась до перил. Сквозь меня прошла волна энергии, заплясали перед глазами разноцветные нити… В груди будто что-то оборвалось, но заклятие, наложенное на дом, разрушилось – я это точно знала.

В глазах потемнело, и я начала заваливаться навзничь. Ларнис подоспел как раз вовремя, чтобы поймать меня на руки.

– Лети! Что же ты творишь!

Он прижал меня к груди, с тревогой вглядываясь в лицо. Я через силу улыбнулась.

– Все хорошо. Давай зайдем в дом. Ты хотел увидеться с ректором?

Нис покачал головой, потом кивнул. Кажется, он и сам не знал, зачем так стремился попасть в дом.

– Лети, где амулет?

– Он остался в комнате. Пять минут ничего не изменят! Давай стучи в дверь… Смотри, кровь из носа уже не идет. Мне уже лучше…

Я обманывала: лучше мне не стало. Наоборот, меня словно затягивала черная воронка, а я едва держалась на поверхности.

– Стучи же!

Нис решился и заколотил в дверь ногой: руки-то заняты. От толчка дверь приоткрылась – она оказалась не заперта.

– Мэтр Ви’Мири! – крикнул Нис. – Извините, что мы без приглашения. Мы ваши студенты и хотели поговорить!

Никто не ответил.

– Может, он отдыхает? – прошептала я. – Или вышел?

– Снег перед домом нетронут, никто не входил и не выходил.

– Вдруг ему нужна помощь? Надо его найти!

Нис кивнул и, открыв плечом дверь, перешагнул порог. В гостиной пусто и чисто прибрано. Все вещи на местах. Камин выскоблен до блеска, здесь явно давно не разжигали огонь. Как можно жить в этом холодном доме?

Ларнис осторожно опустил меня на кожаное кресло, сдернул с дивана полосатый плед и укутал в него.

– Лети, посиди минуточку, я только поднимусь наверх и сразу назад.

Он поцеловал меня в уголок губ и все не решался уйти, оставить меня даже ненадолго.

– Иди, Нис! Ну что со мной случится за минуту!

– Я очень быстро.

Заскрипели ступени лестницы. Я свернулась комочком, пристроив голову на подлокотник, и стала ждать.

Темнота разрасталась во мне, ледяными когтями трогала сердце. Кажется, я надорвалась. Но все пройдет, как только я верну амулет. Потерплю еще немного.

– Мэтр Ви’Мири, – звал издалека Ларнис. – Разрешите, я войду в спальню!

Ларнис

Меня не отпускало ощущение, будто я когда-то посещал этот дом. Все здесь казалось таким привычным, знакомым. Я обрадовался, увидев плед, – чистая шерсть, он согреет Лети. Едва удержался, чтобы не переставить вазу с журнального столика на каминную полку – словно именно там ей место. И я знал, где находится спальня.

Неужели я бывал у ректора в гостях еще до того, как удар по голове лишил меня памяти? А если так, то зачем приходил? Просил убежища в академии?

– Мэтр Ви’Мири, разрешите, я войду в спальню!

В ответ тишина. Я представлял ректора немощным стариком, но потом оказалось, что мы с ним принадлежим к одной расе. Вампиры не стареют, но и не сидят взаперти месяцами. Ему необходима кровь, иначе рано или поздно он ослабеет и тихо угаснет.

– Я вхожу! – крикнул я.

Дверь заклинило, точно ее давным-давно не открывали – от времени она рассохлась и просела. Я едва не выбил ее вместе с косяком, влетел в комнату и лишь тогда огляделся.

Пусто. Кровать заправлена. На столе несколько исписанных листов, перья, чернильница. Шкатулка.

Я ничего не понимал. Барон, видно, окончательно двинулся рассудком. Его слова о доме ректора оказались лишь бредом сумасшедшего. Надо поскорее возвращаться к Лети! Моя глупая девочка совсем себя не бережет! Больше ни на шаг от ее постели, пока она не придет в себя.

Нужно идти. Но ноги сами собой понесли меня вперед, к столу. Я взял перо, покрутил.

И перед глазами внезапно возникла яркая картинка из прошлого. Я видел свои руки, свои пальцы, испачканные чернилами. Я торопливо писал. Я всегда, когда спешу записать мысль, становлюсь неаккуратен. Может, стоит переходить на карандаши, как Бран?

Я моргнул. Бран? Кто это? Но не стал задумываться, чтобы не спугнуть видение.

На бумагу ложились ровные строчки. Если приглядеться, я даже могу прочитать написанное.

«…только истинная любовь. Откликнется на зов лишь та, кто по доброй воле, искренне и всем сердцем согласна оставить в прошлом прежнюю жизнь. Ни страсть, ни симпатия, ни корысть не должны влиять на принятие решения. Любая другая причина приведет к безвозвратной смерти…»

Я мысленно перевернул стопку листов и прочитал название: «Вампиры. Происхождение. Мифы и реальность. Традиции и обряды».

Я писал книгу о вампирах? Отрывок текста, который я увидел, рассказывал о каком-то обряде, но я не представлял, как он начинался и чем должен закончиться. Голова шла кругом. Запах, которым был напитан дом, скрип половиц, знакомый до последней протяжной нотки, будоражили душу.

Надо идти. Лети ждет меня.

А руки сами протянулись к шкатулке, инкрустированной разноцветными стеклышками. Внутри лежал пожелтевший от времени лист бумаги, потертый на сгибах. Я развернул его и пробежал глазами. Каждая строчка била под дых, так что я дышать мог с трудом. Но почему чужая история меня так взволновала?

Имею ли я право рыться в вещах ректора? Однако я все медлил и не опускал крышку. Погладил белокурый локон, перевязанный голубой атласной лентой. Вытащил медальон и, надавив на защелку, раскрыл его. Внутри находился миниатюрный портрет светловолосой девушки. Я уже видел его – такой же портрет, выполненный акварелью, висел в кабинете ректора.

Сердце скручивалось в узел, заходилось от боли. Но я все смотрел и смотрел и никак не мог отвести взгляд.

– Мелли… – прошептали мои губы.

«От Амелии Кристалл, – было выгравировано на второй половинке медальона. – С любовью Маркусу».

Маркус. Так зовут ректора. Основателя академии. Сколько раз я слышал, как студенты спрашивают друг друга, почему у академии такое необычное и красивое название… Он назвал ее в честь любимой женщины. Увековечил ее имя…

Голова шла кругом. Сколько я здесь нахожусь? Не больше минуты, а кажется – прошли века. Тянулись и тянулись годы, заполненные тоской и одиночеством.

Лети! Мне нужно возвращаться!

Я тряхнул головой и бережно закрыл шкатулку. Заставил себя развернуться и невольно отпрянул: у стены кто-то стоял. Пригляделся и усмехнулся – зеркало. Я всего лишь увидел свое отражение. Поднял руку, но отражение не пошевелилось в ответ.

Только теперь я понял, что смотрю на портрет.

Те же волосы, те же глаза, губы и подбородок. Краска потрескалась от времени, но лицо на портрете не изменилось.

Я каждое утро разглядывал его, умываясь.

– Как… это… возможно…

Перед глазами все плыло.

Я снова видел себя, стоящим у стола. Не сейчас – какое-то время назад. И прежде чем на голову обрушился удар, я успел обернуться и посмотрел в глаза человеку, которого знал и которому доверял.