- А вы не думаете, что вашей любимой дочери тогда станет только хуже?

Валентин осёкся.

- Что с ней? – повторил он после секундной заминки.

Эш вздохнул и со странной тоской понял, что этот человек очень любит свою дочь. Отец или отчим – неважно, но он любит и готов ради неё даже на войну. А он ведь совсем не борец, этот тонкий лорд с печальным взглядом.

Отчим никогда не заступался за Эша. Он его и замечал-то только после очередного скандала…

- Моя жена беременна, и это вполне естественно, что я вызвал врача наблюдать её. В остальном, поверьте, милорд, с ней всё хорошо. Вы можете сами в этом убедиться, если посетите наш дом. Мы будем рады. Очевидно, сегодня случилось досадное недоразумение, и больше оно не повторится. Прошу нас простить.

Лорд Валентин ещё какое-то время смотрел Эшу в глаза, словно искал подвох. Потом кивнул – и словно бы уменьшился, съёжился.

- Что ж. Зачем тогда вы здесь, герцог?

- Хотелось бы кое-что прояснить, - туманно отозвался Эш. – Гувернёра вашего сына арестовали, вы наверняка об этом слышали?

- Грэгори, - кивнул лорд Валентин. – Глупости, он ни в чём не виноват. Юноша чист, как посланец Флоры. Когда его отпустят?

Эш неопределённо пожал плечами.

- Я бы хотел посмотреть его комнату. А после – поговорить с герцогиней.

- Она отдыхает…

- Это я уже слышал, - фыркнул Эш. – И пока не собираюсь её беспокоить. Вы проводите меня, милорд?

Уайтхилл был настоящим лабиринтом. В человеческих жилищах с Эшем часто случались приступы клаустрофобии, но такие сильные – наверное, никогда. Извилистые коридоры, тонюсенькие, для одного человека, галереи, комнатушки, в которых и двое разминутся с трудом – создавалось впечатление, что внутренний интерьер замка создавали черви, и они же здесь прекрасно себя чувствуют.

- С вами всё в порядке? – после очередной лестницы поинтересовался до этого молчавший лорд Валентин.

Эш плюнул на гордость и бросился к окну. Распахнул, высунулся чуть не по пояс и, не обращая внимания на дождь (который вообще-то никогда не любил), глотнул свежего воздуха.

Валентин терпеливо ждал, ничем не выказывая своего удивления – поэтому его решил выказать Эш.

- Это наверняка прозвучит невежливо, но… вы хорошо себя чувствуете в этой крысиной норе?

Брови Валентина поползли вверх, но ответил он по-прежнему спокойно.

- Я давно привык.

- Угу. Если здесь раньше держали пленных фейри, они наверняка быстро сходили с ума.

- Простите?

- У меня такое ощущение, что меня заперли в очень узкой клетке, - пожаловался Эш, впервые осознав, что чувствует запертый в камине огонь. – Ради всего святого, пойдёмте быстрее, я тут долго не выдержу.

Валентин ограничился смешком, который успешно спрятал за кашлем, а Эшу пришлось ещё несколько раз «прикладываться» к окнам: чем выше, тем извилистей становились коридоры и меньше комнаты.

- Мы пришли, - сказал неожиданно Валентин, останавливаясь перед винтовой лесенкой, ведущей, судя по всему, на чердак. Заканчивалась она чёрной узкой дверью. – О, боги, я совсем забыл про ключи! Погодите, я позову экономку…

- Нет нужды. – Эш осторожно шагнул на железную лесенку, но специальные толстые подошвы туфель выдержали. А вот когда фейри, забывшись, схватился за перила, лестница загудела, а перчатка Эша сгорела моментально.

Эш скинул её под ноги и достал из кармана новую, кожаную.

- Прошу прощения.

Он склонился к замочной скважине, быстро начертил над ней в воздухе знак. Тот сверкнул, но дверь и не подумала открыться. Растерянный Эш попробовал ещё раз – с тем же результатом.

- Вот мерзавец! – воскликнул герцог Виндзор, надел вторую кожаную перчатку и полез в карман за отмычкой в чехле, тоже кожаном.

Через пять минут лорд Валентин осторожно поинтересовался:

- Может, мне всё-таки найти экономку… милорд?

Эш оскалился, снова осторожно повернул – и дверь всё-таки соизволила открыться.

А на лестнице внизу раздался звонкий женский щебет. Эш быстро убрал отмычку, и вместе с лордом Валентином обернулся: на площадку целеустремлённо взбежала белоснежная болонка с синим кокетливым бантиком, а за ней – девица в шёлковом дневном платье, розовом. Эш мысленно сравнил её со сладкой помадкой.

- Эви, дорогая! - Лорд Валентин наклонился, поймал недовольно тявкнувшую болонку и передал её улыбающейся девице. – Я прошу тебя, будь аккуратна на лестницах.

- Ага, с такими оборками да на ваших ступеньках – лететь будешь долго, а труп потом ещё и не найдут, - с убийственной честностью закончил Эш.

Лорд Валентин только вздохнул, посмотрев на него с укоризненной обречённостью – как учитель на шкодливого ученика. А вот девица-помадка, тоже посмотрев, выпучила глаза, вытянула губки, сложив из них идеальную «о». И бухнулась в обморок.

Эш не удержался и хмыкнул – к такому поведению он был привычен. Девицы вечно падали к его ногам – от восхищения, изумления, скромности, хитрости… Да и просто так. До Фриды Эш был уверен, что обморок – нормальное состояние для леди, в котором она проводит большую часть жизни.

А вот лорд Валентин почему-то разволновался. Он уронил болонку – та мгновенно залилась визгливым обиженным лаем – и кинулся к девице.

- Эви! Что случилось?!

Более идиотского вопроса в такой ситуации, наверное, нельзя было и придумать. Эш не стал смотреть, что будет дальше – спокойно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.

Снаружи доносились взволнованные голоса горничных, а ещё шаги, удаляющийся собачий лай… Не обращая на них внимания, Эш оглядел комнату – название «каморка» подошло бы ей больше – и, не сдержавшись, присвистнул. Интуиция фейри редко подводила, но чтобы вытащить такой козырь – пока не бывало.

- Хороший у тебя друг, - мысленно обращаясь к Фриде, пробормотал Эш.

В комнате царил идеальный порядок: постель застелена, и подушки красиво разложены, на столе лежат книги и нотные тетради стопка к стопке, в углу, без единой пылинки, красуется арфа – почти такая же, как у Эша. На широком подоконнике круглого, мутного окна отдыхает скрипка. Смычок – тут же, небрежно прислонённый к укрытой деревянными панелями стене.

Эш сразу шагнул к нему. Какой аккуратист-музыкант (а музыкантом этот Грэгори был, похоже, страстным) не уберёт скрипку в футляр перед поездкой в бордель (наверняка же запланированной)?

Смычком иллюзия и снималась – причём, слой за слоем. Для Эша комната светилась всеми цветами радуги поочерёдно, пока не остановилась на жутковатом фиолетовом. На его фоне потёки крови, изображавшей заключённую в круг шестилучевую звезду, виднелись отчётливо.

В демонологии Эш разбирался не слишком хорошо, но кое-что знал – основы, не более. И всё же. Демон не пьёт кровь – как и фейри, как и духи, он питается чистой волшебной энергией. Демону можно отдать приказ убить – и он убьёт, жутко, потому что даже из человека можно получить «на закуску», если сделать его смерть болезненной. Но демону этого мало. Рано или поздно он или озвереет с голодухи и бросится убивать всех подряд, или его придётся кормить заклинателю. Демон (или демоны) Туманного убийцы направо-налево не убивали – значит, их кормили. Для этого хватит поймать полукровку и провести с ним ритуал. Или можно никого не ловить. Можно провести ритуал самому…

Под схемами многочисленной кормёжки рисунок вызова наверняка стёрся – Эш безуспешно его искал. Но даже увиденного хватило. «Фрида взбесится, - мелькнула мысль, когда фейри любопытства ради поворошил нотные листы, а потом заглянул в шкаф. Жил этот Грэгори бедновато. – И я притащил его домой!» И тут же: «Фрида же считает его другом…»

Думать, что Туманным убийцей может быть сама герцогиня (или замешена в этом) Эш отчего-то не хотел. Совсем не хотел, но приходилось.

…Потом воздух над ухом свистнул – и Эш еле успел увернуться от железной кочерги. Та даже завибрировала – так близко была от фейри.

Заклинание Эш пробормотал чисто машинально – и где-то сбоку раздался звон, потом стук упавшего тела и звонкие, детским голосом, ругательства.