Волосатый амбал Косолапко после видео Шарина открыл пустой холодильник. Даже никто не повесился. Он топнул ногой и проломил пол. Извинился перед соседями снизу, в него бросили плесневелым сухарём. Косолапко сокрушённо забрался под одеяло и погрузил кулак, с зажатым в нём сухарём, в рот.

Прекрасная обнажённая Сестрицына облизывала окровавленные пальцы. Шарина не было.

– Ну что, поворачиваем? Возвращаемся на станцию?

– Это ж долго!

– Долго не долго, а тут оставаться – околеем. На станции хотя б люди живут.

Шум реки Чусовой, вдоль которой путники прошагали двадцать километров от захолустного полустанка, давно стих позади – за снежной стеной.

Апрель месяц. Теплая солнечная погода давно устоялась, так что четверо старых друзей наконец собрались в пеший поход, о котором вели разговоры последние три года. Из Перми выехали за полночь. Подремали в одной электричке, потом в другой. Вышли в отправном пункте пешего маршрута – на станции Рыбье Болото. Добрались до Чусовой и двинули вдоль русла вниз. Так ни карта, ни навигатор не нужны – идешь себе и идешь; главное, чтоб река оставалась на виду – тогда точно не заплутаешь.

К наступлению темноты планировали добраться до покоса у камня-бойца Хултум, где раньше была деревня с тем же названием. Там поужинать консервами с хлебом, выпить водки, потрещать за нелегкую семейную жизнь, заночевать, а наутро двинуться восвояси.

Димон, Леха, Саня и Петька – четверо тридцатилетних мужиков. Офисный работник, ремонтник-самоучка, дизайнер-фрилансер и университетский преподаватель экологии. Учились когда-то в одном классе. Не бросали друг друга все годы после выпуска.

Петька – бородатый эколог, опытный по части походов – сам спланировал путешествие, выбрал маршрут. К слову, раньше ему здесь хаживать не доводилось, но опасаться, мол, нечего, раз весь путь лежит вдоль Чусовой.

Шагать было весело и легко. Сальные шуточки с крепким матом сыпались, словно из волшебной сумы. Вокруг ни души. Вовсю светило ласковое апрельское солнце, заливались радостно птицы.

Только вот до Хултума путники так и не добрались.

Около четырех пополудни откуда ни возьмись налетел злой колючий ветер, а небо затянула необъятная свинцово-серая, почти черная туча. Повалил крупный снег.

Тут-то веселье и поутихло.

Еще с час они молча брели вереницей по тропе, которую все сильнее заметало. Температура стремительно падала. Обманули синоптики, черти! Ни в одном прогнозе не намекнули на такой поворот событий. Оделись путешественники тепло, но все же совсем не для зимы.

Около пяти пополудни, когда тропу основательно замело и повсюду выросли сугробы, Петька стал что-то сосредоточенно искать на бумажной карте, которую свирепый ветер норовил вырвать из рук. Электронным навигаторам Петр не доверял: бесовская это, мол, хреновина – всегда врет и заводит не туда; лучше, дескать, по старинке.

– До Хултума по такому снегу не дойдем, – удрученно признал он. – Еще целых десять километров. Можем свернуть вот сюда, – отряхивая снег с густой бороды, он указал на ответвление от прибрежной тропинки, уходившее в лес. – Через километр – деревня Пять Сычей. Полсотни домов. Попросимся на постой.

Коренастый Леха – ремонтник – с присущей ему практичностью попытался возразить: не стоило бы, мол, от Чусовой отходить так далеко, особенно в лес; по такому-то снегу и заблудиться недолго; на метр впереди ни зги не видать. Но остальным так хотелось согреться, поесть и нагрузиться водкой, что они и слушать не стали.

Они тащились растянутой цепью по занесенной снегом лесной тропе, отмахали намного больше обещанного Петькой километра, а деревня Пять Сычей так и не показалась. Только снег, валуны уральских предгорий да потрескивающие от внезапного мороза деревья. Ветер выл, хлестал снегом в лицо, ослеплял.

– Ну что, поворачиваем? – предложил толстый Саня. – Возвращаемся на станцию?

– Это ж долго! – воскликнул щуплый Димон.

– Долго не долго, а тут оставаться – околеем. На станции хотя б люди живут.

– Смотрите-ка! – воскликнул Петька, указывая пальцем вперед. – Я что-то вижу, – он сорвался с места и побежал трусцой. Остальные – следом.

Эколог остановился у торчавшего из земли деревянного столба с неопрятной табличкой на кривом ржавом гвозде. Надпись было не разобрать – краска почти стерлась.

– Это Пять Сычей! – обрадовался Петька и улыбнулся во всю ширь своей бороды. – Точно Пять Сычей!

– А почему на карте они показаны на километр раньше? – засомневался Леха.

– Значит, карта неточная, – быстро нашелся эколог. – Место ведь глухое. А может, в последние годы хаты, что стояли ближе к реке, опустели и исчезли.

– Исчезли, – тупо повторил Димон.

– Ладно, пойдемте, нам в эту сторону, – позвал Петька.

– А ты почем знаешь? – спросил Саня. – Тут тройная развилка. Дороги-то, поди, скоро совсем заметет. Потом и вернуться не сможем, если что. Заблудимся к хренам.

– Видишь, куда стрелка показывает?

Остальные пригляделись: табличка, оказывается, была не просто табличка, а вырезанная из щербатой доски стрелка-указатель. Если считать с левой стороны, то идти нужно было по третьей дорожке из трех.

На лес опустился полумрак. Ребята замерзли как додики. Под носами наросли сосульки.

Среди деревьев показался просвет. На небольшом холме виднелись три дома. Если считать слева, то лишь третий выглядел жилым. Первый стоял заколоченным, у среднего провалилась крыша.

– Это и есть твои полсотни домов? – усмехнулся толстый Саня.

– Ну, карта старая, советская, – оправдался Петька. – Давайте к третьему дому.

Пока пробирались к жилищу, утопая в снегу по щиколотку, вдали раскатился эхом низкий, утробный отрывистый рев.

– Что это?! – перепугался Димон.

– Кажись, человек, – отозвался Леха – не то в шутку, не то всерьез.

– А мне думается, не станет человек так реветь, – сказал Петька. – Медведь, верняк.

– Медведь ниже ревет.

– Ладно, харэ сиськи мять, пойдемте в дом.

Петька громко постучал в дверь. Затем еще раз. Потом Леха отодвинул его, схватился за ручку и дернул на себя.

Дверка открылась. Изнутри хлынуло тепло с прелым запахом деревенского жилья.

Четверо переглянулись.

– Заходим, заходим, – поторопил Леха. – Тепло не выпускаем.

Они ввалились, последний плотно закрыл за собой дверь.

Тесные темные сенцы. Чугунные горшки в углу. Старые кирзовые сапоги. Одинаковые серые фуфайки на вбитых в стену гвоздях.

– Э-э-э-э-эй! – позвал Петька. – Есть кто?

– Видать, хозяин отошел.

– Хорошо, если не в мир иной.

Петр приоткрыл дверь в комнату. Внутри – грубо тесаный стол, три табуретки, похожая на лагерные нары кровать. На полу – вытертый половик.

На столе в тарелках – хлеб и сало. Свежие.

Натопленная глиняная печь чуть слышно гудела жаром. Леха приоткрыл заслонку, заглянул.

– Дровишки-то почти прогорели. Наверное, хозяин в лес отправился.

– Есть идея, – сказал Петька. – Давайте-ка его найдем, объясним ситуацию. А то вернется, увидит четверых пришлых лбов у себя в хате, испугается и убежит.

– Давайте, – откликнулся Леха.

– Я за, – поддержал Саня.

– А я бы лучше тут остался, – пошел на попятную щуплый Димон. – Что-то мне, ребят, совсем лихо. Замерз. Вы теплее меня одеты – вот и идите.