— Понимаю, конечно! Я сама в шоке. Ну и… что ты думаешь?

Она скромно потупила взор.

— Пройдём наверх, а то услышат, — предложил я и провёл её по винтовой лестнице во флигель поместья.

— О, тут балкончик! Подышу свежим воздухом, — сообщила Самира и выглянула наружу. — Никак не могу привыкнуть, что в Москве так жарко даже весной…

Балкон был достаточно тесным, и разместились мы достаточно близко.

— Я не знал, что у тебя у отца…

— Мать умерла достаточно рано, я была совсем маленькой. Мариам появилась в его жизни шесть лет назад. Она была моей учительницей русского. Она очень хорошая, мы — отличные подруги. Ну, так?… что думаешь?

— О чём? О тебе и обо мне? Об этом всём мероприятии? Ну, ты — красивая девушка… Особенная.

Я сделал паузу, подбирая слова.

— Но есть Алла, — с пониманием кивнула Самира.

— Причём здесь Алла? Просто, я полагаю, после таких насильственных методов свести двух молодых людей и такой презентации — ничего хорошего в современном обществе не получится. Мы должны принимать решение узнать друг друга поближе, только когда сами этого захотим. Тем более, мы — будущие коллеги.

Самира положила ладонь на мою руку, лежащую на парапете.

— Ты держался великолепно. Ну и выглядишь намного более зрелым, чем многие сверстники. Знаешь, к какому по счёту жениху меня сегодня привели?

Я взглянул на её руку, не отдёргивать не стал.

— К двадцатому? Я думаю, твоя красота вполне предполагает возможности для манёвра.

— К шестому. Знаешь, что попросили четверо из предыдущих, когда мы продолжили общение в переписке? А переписка, позволю заметить, велась тайком с телефона Мариам! Отец запрещает мне пользоваться гаджетами.

— Попросили показать грудь? — смело предположил я.

— Да! — кажется, она впервые за всё наше общение выглядела возмущённой. — Они, блин, предложили сфотографировать и послать им мою грудь! Голую! И это мальчики дворянского сословия. Ты знаешь, первому из них я послала… А уже у второго спросила — а зачем?

— Действительно, зачем? — я наигранно пожал плечами.

— Говорят: хотим посмотреть, какие у афророссиянок цветом…

Она коснулась груди, видимо, забыв нужное слово.

— Очень важный вопрос, конечно.

— Слушай, а знаешь что! Вот какого?!

Она развернула меня к себе лицом, а затем резко, буквально на две секунды оттянула верхний край лёгкого платья, который был на резинке.

Нас разделяло меньше полуметра. Конечно, я уже видел несколько раз в прошлых жизнях вблизи эту часть тела темнокожих девушек, однако, зрительная память — одна из самых недолговечных. Поэтому я внимательно посмотрел на то, что мне позволили увидеть.

— Коричневый, — предположил я. — Возможно, с оттенком фиолетового. На самом деле, интересно. И весьма красиво. Я могу понять желание твоих предыдущих женихов, Самира, но, конечно, осуждаю.

— Вот и я о том же, — сказала Самира, поправив одежду. — Ладно, прости, мне нужно в дамскую комнату… Про жену высшего офицерского чина расскажешь потом!

— Дальше по коридору, последняя дверь.

Уходя с балкона, я взглянул на улицу через забор. Ворота поместья Чистяковых оказались раскрыты, и из них выезжала представительского вида иномарка.

— Нинель Кирилловна… Репетитор, — пробормотал я, вспомнив наш недавний диалог.

Да уж, сцена, в которой твоему ухажёру показывает грудь незнакомая негритянка — наверное, не самая вселяющая веру в верность партнёра ситуация. Оставалось только надеяться, что близорукость возлюбленной Эльдара Циммера не позволила хорошенько разглядеть мою недавнюю собеседницу.

За стол возвращаться не хотелось. Я прошёлся до своей спальни — вернее, до спальни своего реципиента. Она была опустевшей и заброшенной, хотя прошло чуть больше недели с моего отъезда. Надо отдать должное моей матери — заметно было, что никто не рылся в моих вещах. По коридору шёл Фёдор Илларионович, он сообщил:

— Барин, Исидор говорил мне, что вы хотели забрать ваш сейф. Его достаточно проблематично вынимать, возможно, если вы поедете на такси, то ограничитесь изъятием его содержимого? Там не так много бумаг. Я нашёл чемодан, подарок вашего деда, не изволите ли?

Вспомнить, где располагается сейф, я не смог.

— Давайте. И подскажите, где сейчас он? — спросил я.

Дворецкий странно на меня посмотрел.

— Где сейф? Он расположен вот за этим постером с Аямэ Мико… Чудесная певица, помню, вы мне давали её послушать. Так… вот, держите чемодан.

Я захлопнул дверь комнаты. Расположил чемодан на кровати и отодвинул картину с полуголой японской девушкой, стоящей вполоборота и жеманно обнимающей микрофонную стойку. Дверца сейфа располагалась чуть глубже стены, а рычажок ручки упирался ровно в ту точку под постером, на котором у стройной японки было мягкое место. Ещё одна тайная любовь реципиента? Вспомнилось, что в Верх-Исетске я слышал по новостям, что у неё турне по России. Наверняка бывший владелец этого тела был бы счастлив побывать не её концерте, но времени на это не было.

Пальцы крутанули рукоятку инстинктивно — на одиннадцать делений влево, затем на пять вправо, затем на одно влево. Дверца открылась.

Признаться, я думал, что там будет немного наличности, о чём говорил Сид — как раз столько, чтобы перехватиться полторы недели до моего первого аванса. Но наличности оказалось много. Пачки купюр в пять и десять рублей лежали в три стопки на верхнем отделении, а в отделении ниже лежали целлофановые пакетики здоровенных монет по пять и десять копеек и хаотично разбросанные купюры поменьше — по пятьдесят копеек и по рублю.

Я улыбнулся. Да уж, копить наличность я умел во всех мирах. Вернее, не я, а мои двойники. Даже в тех, где они были рождены в совершенно-жуткой, некомфортной среде и воспитывались в нищенских условиях.

Сперва я достал стопки с верхней полки и пересчитал. Набралась тысяча двести сорок рублей. Затем я собрал и посчитал мятые купюры внизу — суммарно вышло двести шесть рублей.

Также там нашлись две коробки с патронами — одну я бросил в чемодан, вторую распотрошил и пополнил уже изрядно поредевшую обойму. Откуда-то с лестницы крикнула мать:

— Эльдарик, ну ты где? Где пропал?

— Сейчас, погоди.

Затем принялся за монеты — ещё плюс два рубля и сорок копеек.

Итого — 1448.40 рублей. Примерно полугодовая моя зарплата.

— Неплохо, — хмыкнул я и уже подумал о том, чтобы закрыть сейф навсегда, но тут моё внимание привлек светлый отблеск бумаги в глубине сейфа на нижней полке.

Засунул руку поглубже и нащупал конверт, аккурат подходящий под габариты сейфа и прижатый к стенке. Выудил, посмотрел. Всего в нём было восемь листков бумаги разного размера. Три распечатки, весьма помятые и сложенные в четыре раза, на которых изображалась обнажённая Аямэ Мико. Одна из них — явный фотомонтаж: певица была в очках, в недвусмысленной позе с молодым синеволосым парнем сзади

— Ясно, Эльдар, откуда у тебя фетиш на очки.

Четвёртый листок — та самая фотография Нинель Кирилловны на маленькой картонке 8х13 сантиметров. Интересно, когда и как предыдущий Эльдар её распечатал? Видимо, когда был на каникулах в поместье. А на самом дне папки лежало три листка. Вырванные из какой-то толстой тетради и исписанные мелким, убористым почерком.

На первом листке в заголовке было слово “Общество”. Ниже — древовидная структура с клеточками. Самая верхняя клеточка была пустой, и в ней карандашом было написано “Государь Императоръ?”. Ниже три клетки, одна из которых — “Дмитрий Меньшиковъ”. Ещё ниже — разветвление на три клетки: “Какой-то грекъ”, “Годуновы?”, “Эрнестъ Голицынъ”.

От уже знакомого мне князя квадратики шли вниз. Один пропущенный — “?”, за ним ниже — “Пунщиковъ”, а ещё ниже — “Леонард Голицын”, а рядом, обведённый жирным — “Папенька”.

— Шестой в иерархии… — пробормотал я.

Шестой и пятый уровень квадратиков были обведены скобкой и подписаны “2-3 тысячи душъ”