— Сказал ей, что вы мне хотите шею свернуть. Из-за того случая.

Отчасти это разрядило обстановку — вряд ли он стал бы с ней так разговаривать, если бы там было что-то действительно страшное.

«Вега» казалась огромной — колёса почти в человеческий рост, длинная лестница-трап и небольшой балкончик, чтобы можно было войти не только на водительское, но и на заднее сиденье. Хотя сама по себе кабина, вход в которую был на уровне затылка, оказалась не сильно просторной.

Я сел спереди, рядом с Василием, Сид и Анука — сзади.

— Стёкла бронированные? — спросил Сид, постучав по боковухе.

— Да, керамокомпозит. Максимальная скорость по снегу — шестьдесят километров в час. То есть чуть больше часа ехать.

Сначала ехали, молча, потом Анука начала говорить, глядя на меня. Водитель неохотно переводил:

— Говорит, сразу поняла, что барин добрый. Прочитала мысли. Хоть, говорит, и хочет иногда уничтожить мир.

Мурашки — в третий раз за день. «Надо с этим прекращать», — подумалось мне. Пришлось перевести тему.

— Василий, ты же знаешь план лучше отца. Куда её повезут? Какой порядок?

— Точно не знаю. В катере будет ждать женщина — сопровождающая. Нанятый опекун, в бумагах было. Кто-то из контрактников, видимо, наёмник-телохранитель. Если по логике смотреть, куда полетит геликоптер — куда-то то ли до Сафино, то ли до Лазорево. Оттуда ждать несколько недель парохода до Архангельска. Дальше поездом… Одно я могу сказать — если что-то в рейсе пойдёт не так…

Мне пришлось довериться отцу, но я совершенно не знал, что за женщина будет её везти. Её могли подкупить, околдовать и прочее. Подумалось, не будет ли безопаснее взять Ануку с собой в Дальноморск, а затем вывозить одним и тем же рейсом самолёта на материк? Но я вынужден был признать, что запутанная схема и сложный маршрут в этом деле куда более подходящий способ. Хоть и более долгий и с кучей возможных ошибок, он сильно сокращал путь через само Зеленогорье. Да и пути назад уже не было.

Поэтому не оставалось ничего лучшего, как двигаться вперёд. Хотя я уже кожей чувствовал, что впереди нас ждут неприятности.

Кристаллогорск показался за грядой холмов и перелесков — дугой вокруг не то бухты, не то небольшого фьорда. Я успел его разглядеть, пока мы спускались вниз. Десяток зданий выше десяти этажей, заводские корпуса, но в основном — хмурые, хоть и разноцветные северные дома блочного типа, вроде составленных вместе контейнеров. Мы вырулили к пустой парковке, с которой начиналась расчищенная от снега улица, ведущая к порту — за домами виднелись высокие портовые краны и несколько больших контейнеровозов. Над головой пролетел геликоптер, здоровый, четырёхвинтовый, и сел где-то в районе порта.

— Всё, — сказал Василий и заглушил мотор. — Моя миссия окончена. Дальше сами. Вниз по улице пешком десять минут. Одиннадцатый причал. Катер оранжевого цвета, капитан — Исаак. Или уже там, или будет в течение тридцати минут.

— Погоди-ка? Не врёшь? — нахмурился я.

— Не вру. Моя «малютка» будет слишком заметна, да и нельзя по ней по улицам, она для снега. А вокзал вездеходов на соседней улице, в двух кварталах. Через два часа очередной рейс.

Анука посмотрела на меня и кивнула. Неужели поняла и верит? Почему-то и я доверился, и мы спустились вниз.

— А кто переводить будет?

— У меня есть переводчик с инуитского в мобильнике, — сообщил Сид. — Настроил ещё в Дальноморске. Кривенький, но потянет. Ну-ка, скажи, что-нибудь?

Он поднёс телефон, и Анука сказала короткую фразу. Я думал, что переводчик скажет, но, видимо, с синтезатором речи пока всё было плохо. На экране Сида отобразилось: «Страшно предчувствие беда есть».

— Боишься чего-то? Не бойся, — сказал я. — Нас двое, защитим. Или ты этого хмыря боишься?

Я толкнул в бок Василия.

— Ты не понимать, — она покачала головой.

Видимо, какие-то знания русского были.

— Значит, не идти?

— Надо, — кивнула она.

Василий поджал губы, на миг на его лице отразилось сомнение, но он тоже кивнул:

— Надо. Я двенадцать лет работаю управляющим. Матвей Генрихович никогда не ошибался. Прощайте, барин.

Я пожал ему руку. Несмотря на всё произошедшее, как мне показалось, работу он выполнил успешно. Теперь нам предстоял самый опасный и неприятный участок задачи — путь через холодные кварталы пешком. И предчувствие, что случится что-то плохое, меня не покидало.

Но мы всё же пошли. Несмотря на полуденное время, улицы были пустые. Такое часто бывает, когда в небольшом городке один-два крупных предприятия или когда в нём остались одни старики. Но тишина оказалась ложной. Через полсотни шагов нас окрикнула троица парней, тусовавшихся около подъезда:

— Э! Куда девку ведёте? Слышь ты, стой!

— Красивая! Молодая!

— Тебе ствол показать, или поверишь, что он у меня есть? — крикнул я через плечо.

— Как будто у нас его нет, — сказал парень.

Мы продолжили шаг, нас окрикнули снова, и я услышал, что голос стал ближе. Оглянулся — двое парней бежали к нам, заряженные, хмурые. Один был русским, другой круглолицый. При приближении последнего я почувствовал лёгкое жжение, которое обычно бывает от сенса. Точно такое же я чувствовал при приближении Ануки, но сейчас с воротником этого ничего не было. «На дворян они не походили, — подумалось мне, — а значит — северная аномалия, дети шаманов».

Сид мигом загородил своей широченной спиной Ануку. Моя рука легла на кобуру. В этот миг Анука громко, едва не переходя на визг, выдала длинную тираду на своём языке.

А следом меня обожгло жаром уже со спины. Словно кто-то включил лампу для кварцевания в медицинском кабинете.

— Что она сказала? — спросил русский северянина, остановившись.

Тот изменился в лице и отступил на шаг.

— Пошли, Петюнь. Девчонка-стерва. Из диких. Говорит, что умеет заморозить кровь в жилах.

— Не гонит?

— Не. Сенсейка. Мощная, как атомная станция. Говорит, её в Москву учиться везут. Этот вон тоже не прост.

Он не то презрительно, не то с удивлением кивнул в мою сторону.

— Хрен с ними, — согласился первый. — Колдуны зловредные. Валите давайте!

В иных условиях мне бы захотелось разобраться с парнями. Но из окон уже начали показываться новые лица, услышавшие перепалку — в основном, старики и дети, а нам следовало спешить. К тому же, я был рад, что предсказанное Анукой «предчувствие беды» так просто разрешилось.

— Как ты это сделала? — обратился я к Ануке. — Сид, спроси у неё, пожалуйста. Ожерелье же должен маскировать.

Она прочитала перевод на мобильнике и улыбнулась. Двумя пальцами она ловко подсунула под ошейник воротник кофты, и я снова почувствовал жар.

— Получается, ошейник работает, только если он касается сенса? Да уж. Не знаю, баг это,или фича.

— Что такое баг и фича? — спросил Сид. — Баг — что-то на норвежском, кажется.

— Прости, это выражение. Из другого мира. Анука, пожалуйста, так не делай больше.

— Понимать, — кивнула она.

Она казалась не по годам взрослой, почти как я. Хотя это могло оказаться и обманчивым — самый гениальный вундеркинд способен на глупые поступки, а самый мудрый старец вроде меня может ошибиться. Улица всё не кончалась, и людей становилось больше — по улице проехал внедорожник, резво развернулся прямо перед нашим носом и поехал к порту, а следом проехал небольшой грузовик. Притормозил у обочины, и из окна высунулся мужик, когда мы прошли мимо:

— Кто такие? Я вас не знаю!

— Мы тебя тоже, — кивнул я. — Езжай. Скоро нас тут не будет.

— А девка чего? Она ж вам не родня!

— Мы её спасаем, отвали, мужик, — сказал Сид. — За ней охотятся.

— Хм.

Мужик нахмурился, но, видимо, по лицам нашим почуял, что мы говорим правду, и поехал дальше.

— Сознательный гражданин, — хмыкнул Сид.

— Паршивое чувство, правда? — кивнул я. — У меня тоже. Но мы уже решили, что папаше моему верим, что делаем правильное дело и что действительно её спасаем.