«Именно то, что нужно», — вспомнил я. Я должен возненавидеть этот мир. Часть моих близких неизбежно погибнет, отчего мне будет куда проще уничтожить ветвь реальности и выполнить свой долг.

— Это ты сделала, — я не спрашивал, я утверждал.

— Нет, не я, — хитро улыбнулась Лекарь. — Думаешь, я одна здесь из Бункера?

— Зачем? Чёрт, я же теперь буду подозреваемым. Я общался с ним за день до убийства!

— Наследство. К тому же, это тот человек, который мог загнать тебя в пропасть. Очень опасный человек. Он мог вернуть твоё прошлое «я», местного Эльдара Циммера. Мы не могли этого допустить.

— Допустим, я поверю тебе, — я растёр виски. — Я ведь даже не знаю твоего имени.

— Оля. Можешь называть меня Олей.

— Хорошо. Кто ещё здесь? Убийца — он ведь точно из моего окружения? Либо мой местный друг, либо местный враг, тот, с кем я общался.

— Ты догадлив. Но тебе не обязательно знать имена всех агентов. Он сам себя выдаст, когда это будет нужным. Хочешь меня?

Она расстегнула верхнюю пуговицу на пиджаке.

— Хочу, — кивнул я. — Оля. Так что там на счёт моих… здешних моих родных? Кому ещё угрожает опасность? Родителям?

— Родителям… Сложный вопрос. Пока это не требуется — ты ещё не до конца встал на ноги, и они могут пригодиться тебе в задании. Равно как и твой слуга, как там его? Исидор?

— Ясно. Девушки?

— Это допрос? Мы просчитали несколько вариантов твоей судьбы. С тремя женщинами. Во всех случаях ты потеряешь интерес к работе, станешь примерным семьянином и полюбишь этот мир. Мы этого не можем допустить. Две из них уже мертвы. Одну убить не удалось — она убила лифтёра. С ней будут работать.

Тут я по-настоящему испытал страх. И сжал кулаки от злости и бессилия. Нинель Кирилловна. Алла. Наверняка они входят в эту тройку. Но кто из них третья? Мне очень захотелось убить Лекаря, но я предполагал, что это бесполезно.

— Сколько вас?

— Бесконечное множество копий. Как и копий Верховного Секатора.

— Ты — его жена, — вдруг вспомнил я. — Самка Богомола.

— Именно. Его жена… в этом столетии. Уже четвёртая, если не ошибаюсь. Если это применимо к таким личностям, как он. Он существует во всех временах и помнит всё, но вечно обречён находиться в Бункере. Перемещаться во времени только внутри него, словно король на шахматной доске. А я же прихожу в Бункер, когда захочу, и перемещаюсь во времени, куда захочу… А если я погибну здесь, я, как и Секатор, возвращаюсь в любую точку, когда захочу.

— Ты — ферзь, — понял я. — Пешка, вышедшая в дамки.

— Да. Я была простым Лифтёром. А ты — ладья. Ты таким родился. Мне кажется, у нас с тобой уже был когда-то такой диалог. Так ты хочешь меня?

Ещё одну пуговицу расстегнула.

— Я уже не так уверен в этом. Скажи мне. Кто они? Кто те, кого вы убили?

— Вы? Значит, ты уже отделил службу от нынешней жизни… тем лучше! Так ты ещё больше возненавидишь эту жизнь. Иди сюда, Эльдар, обними меня.

Я постарался успокоить себя. Вспомнил, что в такие моменты всегда возникает внутренний конфликт. Между моей нынешней жизнью, выполнением обязательств перед близкими, моральными устоями — с одной стороны. И моим заданием — с другой.

А я всегда помнил про задание. Лекарь сняла пиджак. Нижнего белья под ним не оказалось.

— Назови, кто они?

Она принялась снимать юбку.

— Ты такой грубый. И нетерпеливый. Я скажу так. Одна из тех, кто тебе показался дорог — вне опасности. С ней всё может получиться. Мы всего лишь помогли тебе сделать выбор. Ты можешь приниматься за дело сразу, как вернёшься в свою Москву. Но, может, проведёшь тест-драйв своего нового тела со мной? На этот раз я не буду тебя убивать. И я всегда буду ждать тебя дома.

— Мой дом — Бункер, — кивнул я.

Задание важнее невзгод нынешней жизни. За смерть деда я успею отомстить, но куда лучше мести — не дать окунуть себя в грязь лицом. Доказать всем, включая Верховного Секатора, что я чего-то стою. Что мои двести жизней не прошли даром, а все осечки — лишь статистическая погрешность.

— Кажется, я поняла, какая у меня суперспособность. Или как это здесь называется? Навык?

Она осталась голой. Что-то сверкнуло в её взгляде. Волна безумного, безудержного вожделения накрыла меня с ног до головы. Казалось, я сейчас взорвусь. Я должен, просто обязан возненавидеть этот мир. Возненавидеть себя за то, что не спас деда, что не спас свою любовь, которая, возможно, прямо сейчас погибает от рук киллера. А ещё я должен предаться забвению с этой бестией-суккубом, пришедшей из Бункера, как из глубин преисподней.

Она бросилась на меня и снова оказалась сверху. Её пальцы — теперь уже горячие — легли на мою шею. Поцелуй обжёг губы.

— Я не буду тебя убивать… На этот раз… Это так прекрасно — заниматься любовью с Секатором и не убивать его потом! К тому же, ты забудешь нашу встречу…

Я вспомнил и понял, почему она так откровенно обо всём мне рассказала. И почему я не помнил её прошлые визиты. Каждый раз она забирала у меня часть памяти, часть воспоминаний, оставляя лишь злобу и обиду на жизнь.

И в этот самый миг озарения прозвучал выстрел. В моё лицо полетела кровь и ещё бог весь что, но это продолжалось лишь мгновение. Смерть Лекаря наступила мгновенно, и также мгновенно исчезло тело и всё, что было им. Я машинально закрылся рукой, но закрываться было не от чего, вытер ладонью со лба — рука была сухая, лишь остатки помады от поцелуя остались на губах.

И лишь после этого посмотрел на дверь. Там стоял Сид, его рука с вытянутым пистолетом тряслась.

— Мне казалось… она душит тебя… Душит! Что это было, барь?! Чёрт… Что за чертовщина? Телепортация?

Я решил соврать. Два убийства за одну командировку для такого неопытного и миролюбивого парня — перебор.

— Телепортация. Ты не убил её, не бойся. Она почуяла опасность и исчезла. Закрой-ка дверь и положи ствол вон на ту тумбочку.

— Ты… Знал её? Вы чего… трахались?

— Знал. Долгая история. Вот, смотри, пуля лежит. Ты не убил её, я же говорил! Но сделал верно — её лучше было прогнать.

Мы осмотрели номер, посмотрели на одежду, лежащую на полу. Это всё осталось. Осталась и серёжка, и браслет, упавшие на подушку, и смазанный поцелуй на моей рубашке.

— Собери-ка это всё. Вот, возьми пакет и упакуй — это всё может быть уликой.

— То есть она — из прошлой жизни? Она тоже вселилась в чьё-то тело?

— Не совсем, Сид. Но она меня точно околдовала. Ты собрал вещи? Андрон где?

— У себя в номере. Упаковывается. Нашёл какой-то хитрый препарат, снимающий действие алкоголя, уже трезв как стёклышко. Правда, у меня предложение, барь — всё-таки ещё одну ночь здесь пробыть, а утром поехать в Новгород-Северский. Через два дня, говорят, авиасообщение откроется, пепел от вулкана рассеялся. Устал я от этих холодов, полетим домой наконец-то.

— Нет, прости, видимо, ещё на один день задержимся. Дед умер. Его убила… Вот она, судя по всему, и убила. Завтра, чую, меня вызовут на допрос.

Но ждать завтрашнего дня не пришлось. Мою дверь вынес выстрел из табельного, а в следующий миг мою комнату наполнила толпа людей в погонах.

— Не с места! Вы подозреваетесь в убийстве Альберта Каширова!

Дико хотелось спать. Мало того, что мой дед был мёртв. Мало того, что моим родным теперь угрожала опасность. Мало того, что у меня отобрали телефон и не давали возможность позвонить и предупредить об этом. Так ещё у меня всё так же не случилось первого за эту жизнь полноценного полового акта.

Время клонилось к полуночи, а я сидел в кабинете дознавателя, и в лицо мне ярко горела лампа. Наконец, вошло двое пиджаков.

— Добрый и злой полицейский? — усмехнулся я.

— Молчать! — стоящий справа, усатый и с залысинами, замахнулся на меня, но стоящий слева его остановил.

— Погоди. Циммер Эльдар Матвеевич, верно?

— Всё верно.

— Павел Ксенофонтович Петров. Полковник Дальноморского отдела Тайной Полиции Зеленогорского Края.