Размышляла Вика. И мысли были совершенно разными. Начиная от жалости к себе, до злости на Сотника, за его предательство, на всех тех, кто погиб в Вольном и не смог отбиться от муров, вон, Честер сколько этих ублюдков уже уложил! Злилась и жалела саму себя, за слабость, за слепоту, когда не видела вполне очевидных вещей на протяжении долгого времени. Или не желала видеть. Думала и о будущем, доберутся ли до того неведомого Базара, думала о том, что рассказал ей Честер. Запредельное что-то, из разряда легенд, которые доходили до нее от знакомых или учителей… но она верила этому человеку, возникшему, по сути, из ниоткуда, но в самый нужный момент. И да, за время их короткого знакомства он ни разу не подвёл, но и явно не все рассказал ей. Но главное, не врал ей. Даже когда она, как дурочка распоследняя, убежала и нарвалась на заражённых, те его жестокие и злые слова после стычки были правдой. Он ведь на самом деле мог их оставить в том поселке… А она… дура…
А Кот? Он, вообще, странный какой-то! Взаимопонимание у них с Честером настолько плотное, словно… словно им и слов не надо. А что с ним будет, когда восстановит силы? Разговаривать начнет..? И снова ее мысли вернулись к Честеру. К этому жёсткому, порой даже жестокому, вспомнились вопли Сотника, человеку. Как она к нему относится? Да, если быть честной с самой собой, без него она пропадет, не проживёт и нескольких часов. Но если отбросить это, кто он для нее..? Опора? Или наоборот, та самая непробиваемая стена, за которой можно спрятаться и не видеть, не слышать и не ощущать всех ужасов Стикса вне стен стаба? Снова почувствовать себя той глупой девочкой, которую чуть ли не с ложечки кормили? Нет, с ним не выйдет. Он защитит, он прикроет, он научит. Но и самой придется руки по локоть окунуть в кровь и во всю ту жесть, которая для Честера является частью жизни. Которую он не боится, которую принял, с которой борется. Чтобы жить. И ей надо тоже принять. Правильно он сказал, детство кончилось и пора взрослеть. Не только чтобы выжить самой. Но и… для него…
На ночлег место начали подыскивать едва стало смеркаться. К этому моменту проехали километров сто с лишним, но маршрут оказался довольно извилистым, так что по факту, по прямой если, от силы восемьдесят. Вика просто сворачивала, когда говорил Честер, совершенно не понимая, куда и даже в какую сторону они едут. А ещё ей остро хотелось помыться. Да, вот такое, совершенно земное желание. Воды они набрали немало, может и удастся хотя бы обтереться мокрой тряпкой… О том же, к слову, подумывал и сам Честер.
На ночлег встали в абсолютно неожиданном месте. Вот вроде ехали по пролеску, сменился кластер, до того нормальная грунтовка стала в разы хуже, вся заросшая, можно сказать, направление, а не дорога. А лес так и вовсе превратился в густые и непроглядные заросли. И в какой-то момент выехали на небольшой пустырь, тоже заросший, но посреди него стоял остов кирпичного здания в два этажа. Чем это было раньше, совершенно не ясно.
Кое-как расположившись на первом этаже в одном из помещений, приготовили поесть, удалось-таки и "помыться", на деле же по очереди обтерлись мокрыми тряпками в соседней, глухой комнате, но хотя бы освежились немного. Затем кормили Кота, Вика поколдовала ещё над ним, после чего усатый навернул ещё одну банку тушёнки, запив небольшим количеством живца, но выглядел уже получше, чем когда очнулся. Забодал обоих на радостях, потарахтев немного, и завалился спать. К тому времени уже прилично так стемнело, потому и начали укладываться сами. Почти не разговаривали, нужно было, наконец, дожить этот чертов день, чтобы сон смыл все накопившееся напряжение. Не зря же говорят — утро вечера мудренее.
Ночь прошла абсолютно спокойно, видимо, никаким зараженным в такой глуши, в какую забрались люди, попросту нечего делать. О том, что на самом деле заехали на стабильный кластер, ни Вика, ни тем более Честер, не задумывались. По утру, а разбудил всех Кот, устроивший охоту на какое-то насекомое, быстро умылись, перекусили, сходили до ветру и двинулись в дальнейший путь.
Лесная дорога вскоре вывела на другой кластер и в поле. Ещё с километр тряслись по грунтовке, миновали узкую лесополосу и вырулили на уже нормальную асфальтовую дорогу. Вика за рулём, Честер в люке с пулемётом. К слову, патронов к нему осталось совсем немного, один целый короб в багажнике и недобитый примкнут.
Спокойно проехать удалось не больше нескольких километров. И нет, встретили не заражённых. Ехали среди леса, от обочины до опушки метров по пять, да и лес не назвать густым, так что Честер особо и не напрягался, заражённых, если что, заметит раньше, чем они станут реальной угрозой. Вика держала скорость что-то около пятидесяти километров в час.
И в какой-то момент из леса по правой стороне, впереди, метрах в трёхстах может быть, на дорогу вышел человек. Именно человек, потому, что у заражённых не может быть настолько ярких, словно пламя пожара, волос. Это, собственно и стало первым, что заметил Честер, а ведь даже не отреагировал сразу на именно нехарактерное движение впереди, хотя такие моменты всегда сек. Заметила человека и Вика, начала останавливаться.
И чем ближе подъезжали, незнакомец остановился, тоже заметил их, тем больше становилось понятно, что это женщина. Одна. Вдали от поселений. Вышла из леса. С охренительно яркими, пламенно-рыжими, ниже плеч, волосами. Они, наверное, даже ночью светиться должны!
Остановились метрах в пятидесяти.
— Пройдусь, познакомлюсь, — сказал Честер Вике, меняя пулемет на автомат.
— Может ну ее..? Дальше поедем. — Желания подсаживать кого-то, тем более какую-то совершенно непонятную бабенцию, у Вики, естественно, не было.
Что-то шевельнулось у Честера в голове, какая мысль или воспоминание, но зацикливаться на этом не стал, ответил:
— Уехать всегда успеем, — и вышел наружу.
Кот, что странно, за Честером не последовал, но очень внимательно наблюдал, встав передними лапами на панель приборов. Вике показалось даже, будто он никак не может понять, как реагировать на незнакомку.
Честер же приближался к… девушке… молодой женщине… хрен разберёшь с этими местными, ей и сто лет может быть на самом деле, все ведь бессмертные. И чем ближе подходил, тем больше деталей подмечал и все больше в нем росло нежелание отрывать взгляд. Внешность незнакомки оказалась не менее яркой, чем ее, словно горящие красно-оранжевым пламенем волосы. Почти идеальный абрис лица, острый подбородок, намек на ямочки на щеках, если улыбнется. Под чуть насмешливо изогнутыми бровями большие, с пронзительно зелёными зрачками глаза, густые ресницы делают взгляд ещё выразительнее. Еле видная россыпь веснушек на скулах, ровный, тонкий, с немного вздернутым кончиком нос. Полные губы, зачем-то накрашенные помадой в насыщенный, ближе к бордовому, красный цвет. Тонкая шея. Кожа светлая, но и не белая, как обычно бывает у рыжих. Слишком яркая внешность. Красива? Бесспорно. Но и не без изъянов, хотя они скорее подчеркивали красоту, не совсем симметричный овал лица, к примеру. В глаза не бросается, но делает внешность естественной. Еле видная горбинка носа. Эти самые веснушки, хаотичным рисунком разбросанные по скулам. Левый уголок губ чуть более ярко выражен.
Одета необычная девушка, а на вид ей не больше двадцати… пяти, наверное, была в нечто околовоенное. Темно-зеленая, в пятнах камуфляжа, лёгкая ветровка. Свободного кроя, но ремни наплечной портупеи с пистолетной кобурой подмышкой и лямки рюкзака, будто специально натягивали ткань на груди, эдак не меньше второго размера. На поясе плоская фляга, подсумок, из которого, закреплённые резиновым шнуром, торчат две спарки магазинов для автомата. Он, в свою очередь, висит по-патрульному, так же, как и у самого Честера. Единственное что, рейдер оружие держал в руках, а перечеркнуть незнакомку очередью, при необходимости, дело мгновения. На другом боку ещё один подсумок поменьше. На ногах девушки чуть обтягивающие бедра, тоже зелёного, чуть светлее куртки, но без пятнистого рисунка, штаны. На правом бедре ножны, в которых покоился довольно большой нож. Или скорее тесак, вроде как средних размеров кукри, судя по форме чехла. Колени закрыты лёгкими, тактическими щитками темно-оливкового цвета. Ниже, штаны заправлены в высокие, в полголени, полутряпичные, тоже тактикульные берцы на высокой, рифлёной подошве.
