Я получил от Степанова все пароли к его телефону, почте и ноутбуку. Крапива оперативно проверила на ноутбуке. Всё открылось. Также зашли в его почту. Смотреть будем позже. Сейчас надо просто пароли проверить.

К сожалению, файлов с описанием всей проделанной со мной процедуры не было. Уже отдано куратору.

– Почему меня решили убить? Почему меня похитили, если я и так должен был умереть?

– Я не знаю. Может, раз что-то пошло не так, куратор забеспокоился и передал на тебя заказ. Я не знал, что тебя заказали. Ты по идее должен был умереть сразу после нападения на Елисея. Подумали бы, что в драке оба погибли. Я вообще не знаю, как ты держался и не нападал на него. Инструкция была однозначная «при встрече убить», также было сказано, где он живёт и был приказ искать с ним встречи. Ты вообще с самого начала все инструкции исказил.

– Ещё вопрос. Три человека в серых костюмах со странным оборудованием – это из вашей конторы люди?

– Нет, таких вообще не знаю. Доставкой пациентов занимаются люди не в костюмах.

– Ладно, мы пойдём, а ты оставайся тут и никому ничего про нас не рассказывай. Хорошо?

– Д-да, конечно, – Степанов не мог поверить, что мы просто уйдём. В принципе, был прав.

– Ложись на живот!

Степанов послушно лёг на живот, понимая, что шансов не выполнить это указание у него нет. Я подошёл и со всей силы ударил его каблуком ботинка в основание черепа. Тело дёрнулось. Я перевернул ногой его на спину. Не дышит. Отлично.

– Стрелять здесь нельзя, шумно слишком будет, и по пулям могут что-то про этот пистолет узнать. Не хочу его раньше времени светить, – объяснил я своё поведение Крапиве.

Девушка посмотрела на меня, потом перевела мрачный взгляд на Степанова и сказала:

– Жалко его этой их процедуре подвергнуть не получится. Уходим?

– Да. Ты всё собрала, что нашла?

– Да.

– Сейчас, надо следы убрать, – Я стал вспоминать, касался ли я мебели или чего-то ещё и не мог толком сообразить. В общем, придётся опять решать всё кардинально. Я пошёл искать что-то горючее. На кухне нашлась жидкость для розжига рядом с плохо отмытыми шампурами. По ходу эта тварь шашлычки любит. Вернулся в прихожую. На полу был ламинат. Жидкость для розжига всё-таки не бензин, поэтому сомнения были. Взял в охапку все вещи, что висели в прихожей и перетащил в гостиную. Облил всё жидкостью для розжига и поджёг. Крапива стояла с полупустой сумкой Степанова на плече. Остальные его вещи мы покидали в разгорающийся костёр. Надев солнцезащитные очки и бейсболки, мы вышли и закрыли дверь на ключ. Сразу направившись к калитке, через которую попали на территорию посёлка. Я забрал у Крапивы сумку и понёс сам. Когда мы повернули на перекрёстке направо, то увидели идущую нам на встречу пожилую женщину. Я взял Крапиву за руку и так и пошёл, держа её ладонь в своей. Мол, мы парень и девушка. Когда женщина прошла мимо, я не отпустил руку, так и шёл по всей территории посёлка, до калитки держа свою спутницу за руку. Крапива шла спокойно и руку не убирала.

Оказавшись в лесу, мы побежали по направлению к машине. Быстро добежали, я закинул сумку с вещами Степанова на заднее сиденье и сам сел туда же. Крапива завела машину, развернулась и поехала в направлении трассы.

В молчании мы ехали минут десять. Потом девушка нарушила тишину:

– На базу или успеем в «Снежную королеву» заскочить поразвлечься, – нервно произнесла она.

– Ты как вообще сама? – я видел, что с моей подругой что-то не то.

– Плохо, – каким-то неживым голосом ответила девушка.

– Остановись, давай поговорим.

– Сейчас, – Крапива встала поблизости от странного ларька, размером с фуру, на котором огромными буквами было написано во всю длину «СГУЩЁНКА И ВАЛЕНКИ». Может быть, нервное, но меня с этого словосочетания пробило на смех.

Крапива же была не просто серьёзной, она выглядела очень расстроенной и мрачной. Когда я на её глазах трёх людей в сером расстрелял, она такой не была. Сейчас её что-то зацепило намного сильнее. Может, что я так жестокость проявил. Да она, вроде, и не против особо была. В общем, я рядом с девушкой, а их понять до конца нельзя. Выслушаю и что-нибудь придумаю.

– Маугли, ты чего ржёшь, как обкуренный? – мрачно спросила меня Крапива.

– Чего-то меня эта надпись «сгущёнка и валенки» зацепила. Никогда такого не видел.

– Это всё, что тебя волнует?

– Ну, я не отрицаю, у нас много проблем, но мы, вроде, действуем по плану, в итоге прорвёмся. Не волнуйся! Или ты переживаешь, что этому уроду шею сломал, а не пристрелил?

– Да мне плевать на этого урода! Я бы и сама его с радостью придушила! – уже не сдерживаясь закричала на меня девушка. Что-то я ничего не понимаю уже.

– Так, скажи, что конкретно тебя расстроило? Я не понимаю. Извини! Просто скажи, что случилось, и мы придумаем, что с этим делать, – я придумаю, а не мы, про себя поправил я себя. Крапива что-то не очень на роль придумщицы претендует. Было видно, что девушке тяжело говорить.

– Маугли, он сказал, что люди после процедуры умирают в любом случае в течение одного-шести месяцев. Тебя эта информация не напрягает?

Опа, а я мимо ушей пропустил… Даже нет, я всё услышал, но как-то на свой счёт не принял это. Теперь-то напрягает, конечно. Но когда надо решать вопросы жизни и смерти и утешать девушку, утешение девушки идёт первым номером, а уже потом всякие мелочи типа жизни и смерти. А мою спутницу требовалось утешать.

– Знаешь, я тогда мимо ушей пропустил. Но сейчас вот думаю, что вряд ли в отношении меня это сработает. Я во-первых, не побежал убивать Елисея сразу после психушки, во-вторых, я сдержался даже когда его увидел, в третьих, я его не убил, когда мог, в-четвёртых, я не умер сам, хотя внушение было однозначным и должно было сработать, и оно, заметь, до этого всегда срабатывало, и в-пятых, я не подчинился внушению человека в сером. Со мной такого не произойдёт. У меня, получается, очень неплохой иммунитет ко всяким внушениям. Я на высоте без страховки работал две недели после этой обработки, залипал и тупил, это да, но даже не споткнулся ни разу. Нет, со мной такого не будет! – пока Крапиву убеждал, сам себя убедил. Реально же доводы логичные. – Потом ещё такой момент. Никто не мог вспомнить ничего из того, что ему в голову засунули, а я сам вспомнил чуть ли не половину всего. Мне кажется, если я остальное вспомню, то вообще никаких негативных эффектов не будет. Сейчас же вот не чувствую никакого стремления Елисея убить. Я с этим уже справился. Так что не волнуйся. Сила этого их воздействия в его неизвестности, а для меня это не неизвестная вещь сейчас.

– Я не могу не волноваться.

– Ну, давай ты начнёшь потом волноваться. Через неделю например? Вот прямо сейчас ты можешь не волноваться?

– Прямо сейчас я всё ещё волнуюсь, – Крапива Ивановна успокаивалась, но в глазах блестели слёзы.

– А если мы купим тебе валенки и сгущёнку?

– Тогда, мне кажется, у меня вообще истерика начнётся.

– Тогда пошли.

Девушка удивлённо посмотрела на меня, но уже не так мрачно, и вылезла из машины.

Мы подошли к окошечку в ларьке, там действительно стояла пирамидка банок сгущёнки и на картонке ровным почерком был написан ценник на валенки. Белые, чёрные, с галошами.

– Скажите, пожалуйста, а как так получилось, что у вас такой ассортимент интересный? – спросил я женщину лет сорока.

– Да вот муж купил по дешёвке валенки и сгущёнку оптом, а я продаю, – поведала мне историю возникновения стартапа женщина.

– Тогда мне две банки сгущёнки и одни валенки тридцать восьмого размера.

– У меня тридцать шестой! – возмутилась Крапива.

– Валенки должны быть большого размера! – наставительным тоном сказал я. Женщина на это одобрительно кивнула. – И вообще, будешь волноваться, прямо сейчас будешь ходить в валенках и есть только сгущёнку. Кстати, расплачивайся, у меня денег в карманах нет.

Крапива послушно расплатилась, и мы пошли к машине. Девушка больше не хмурилась. Нельзя хмуриться, держа в руках белые валенки с калошами в июне. Первый мой подарок Крапиве. Правда, она его сама купила, но это мелочи. Когда сели в машину, Крапива будто пришла в себя и обнаружив в своих руках валенки, а в моих сгущёнку, захихикала. Я тоже не мог сдержать смеха. Через какое-то время обещанная истерика настигла нас обоих. Проржались до слёз.