Подойдя ближе, я разглядел лицо водителя более подробно. Небольшая щетина, водянистые голубые глаза, которые неотрывно смотрели на меня. Лет тридцать. Пуля попала в правую часть живота. Мужик лежал и боялся пошевелиться.

– Ещё можно вызвать скорую помощь, – начал я разговор.

– Вызови, пожалуйста, вызови! Я же не сделал тебе ничего!

– Сначала поговорим.

– Да я не знаю ничего! Вызови скорую, они до сюда час ехать будут! Я тебе за это время всё расскажу!

– Сколько всего человек в вашем ЧОПе? – я проигнорировал вполне логичное пожелание насчёт скорой.

– Не знаю точно… Вызови скорую, пожалуйста, – мой собеседник боялся, очень боялся.

– Отвечай!

Я жаловался насчёт острых ощущений? Обыск и переноска трупов? Ой, детский сад! Что там острого?! Допрос умирающего человека – вот это настоящее издевательство над психикой. Что я, сука, творю... Но, с другой стороны, меня в эту игру втянули, и, вроде как, в этой игре именно такие правила, так что я умственно утёр себе сопли и продолжил:

– Сколько людей в ЧОП «Нож» занимаются преступной деятельностью?

– Да все почти. Берут сначала молодняк, смотря кто как себя покажет, если нормально, оставляют, если сопли жуёт, гонят. Если оставляют, то привлекают то морду набить, то как-то ещё попрессовать, на мокруху человек двадцать готовы пойти. Всего около пятидесяти нас. Скорую вызови, – умоляюще смотрел на меня водитель.

– Всему своё время. Ещё немного вопросов. Где живёт Анатолий Фёдорович, ваш босс?

– У него квартира в центре, точный адрес не знаю, в высотке на набережной, которая центральная. И дом где-то в области, адрес тоже не знаю. Не знаю я, где он живёт!!! – заорал водитель. – Мне больно! Ну, вызови скорую!!! Ну, пожалуйста! Я же не сделал тебе ничего!!!

Смотреть на это было тяжело, а продолжать общение тем более. Но надо.

– Код от твоего телефона?

– Три ноля единица. Брат, вызови скорую!!! – отчаяния в голосе раненого мной человека было уже намного больше надежды. Я поднял телефон и разблокировал, введя пароль. Не обманул.

– Что ты знаешь про заказ на моё убийство?

– Вообще ничего!!! Ничего не знаю! Я тебе ничего не сделал!!! Вызови скорую! – человек передо мной страдал. Кричать у него уже не получалось. Последние слова вышли очень негромкими. Слезы текли по лицу. Действительно, мне он ничего не сделал. Но мы уже не играем в игру, «я тебе ничего не сделал – ты мне ничего не делай». У нас тут пули свистят, у нас война. На войне редко бывает, что ты стреляешь в того, кто вот именно тебе что-то сделал. Нет, тут эти аргументы не работают. Ничего на ум не приходило, что ещё спросить, поэтому надо это всё как-то заканчивать. Я направил пистолет в лицо водителя.

– Нет, не надо! Нет! Не надо! Я никому не скажу! – мужчина не знал, что сказать, а я не знал, что ещё тут можно сделать. Оправдывать себя не хотелось, я знаю, что делаю. Я посмотрел в глаза этого человека, который так и остался для меня безымянным, и выстрелил ему в голову. Пуля на выходе отколола кусок черепа и мозги выплеснулись наружу. Я воюю второй день, а мне это уже очень не нравится. Но насколько я знаю, войну можно закончить только двумя способами: выиграть или проиграть. Вариант договориться и помириться не работает. Война начинается, когда кто-то уже решил, что договориться не получится, поэтому все мирные договоры – это всегда проигрыш для одной из сторон и выигрыш для другой. Проигрывать в игре, где на кону жизнь моя и моих близких мне не хотелось. Поэтому продолжаем. Я раньше думал, что на стройке у меня бывали дни, когда мы занимались грязной работой, но теперь я это словосочетание к стройке применять никогда не буду. Вот сейчас была реально грязная работа. Хотелось отвернуться, но я заставлял себя смотреть. Отвернуться и почувствовать облегчение – так не работает, это меня сильнее не сделает. Работает только если смотреть и не отворачиваться. Так получилось, что я во всё это влез, значит отворачиваться ни от чего нельзя. Я выстрелил этому мужику в голову. Я это сделал. Эти мозги на траве – моих рук дело. Отпечатав в памяти сотворённое мной, я перевёл взгляд на одежду теперь уже трупа.

Что там у нас идёт после группового убийства? Правильно! Мародёрка.

Я наклонился и обшарил карманы водителя. Кобура мне не нужна. Сигареты тоже. О, опять нож. Зажигалку и ключи от машины засунул в карман джинсов. Пистолет и телефон оставил лежать возле тела. Денег или документов нет. Ухватил труп за ноги и потащил к оставленному мной Мерседесу, рядом с которым раскинув руки лежал труп пассажира. Переключился на него. Во внутреннем кармане куртки телефон и худенькая пачка долларов, в кармане штанов мелкими купюрами чуть больше восьми тысяч рублей. Затащил оба трупа в салон «своего» Мерседеса, ножи покидал рядом. Подобрал пистолеты и телефоны и понёс всё это добро в машину, на которой приехала погоня.

Здесь салон был побогаче, но ненамного. На одном из сидений лежала спортивная сумка, в которой я к огромной радости обнаружил свои вещи, включая выключенный телефон. Кроме того, в сумке лежали три пачки патронов по пятьдесят штук и форменная куртка охранника. Тоже пригодится! Тут же переоделся в свою одежду. Даже моя поясная сумочка-напузник, как я её сам называю, нашлась с паспортом и карточками. Отлично! Что теперь? Как бы мне ещё замести следы?

Я открыл на своём телефоне карту. Место моей ночёвки и последующей схватки «один на двоих» находилось примерно в пятидесяти километрах от города, это если по прямой. По трассе больше. Ближайшая деревня была в паре километров. Так, ну что делать-то? Первым делом, всех надо запутать. У меня есть телефон водителя, я знаю его пароль. Поэтому его оставлю себе. Сходил в кусты и принёс пакет со вчерашними трофеями. Засунул деньги в сумочку. Всё остальное добро – пистолеты и телефон водителя – покидал в спортивную сумку. Телефон водителя перед этим полностью выключил. Все остальные телефоны отнёс в Мерседес с трупами, сел в него сам и завёл. Я присмотрел открытые ворота, ведущие внутрь тока, осторожно заехал туда. Машина оказалась практически внутри здания. Вышел и осмотрелся. Непонятное разваливающееся здание. Никакая бригада строителей ничего тут не реанимирует. Только полный демонтаж и снос. Ладно, я здесь не ландшафтным дизайном заниматься пришёл. Хотя как сказать…

Достал из багажника канистру с бензином и, стараясь не испачкаться, облил салон машины и тела. Практически всю канистру вылил в салон, но не забыл и деревянную стену, рядом с которой стоял Мерседес. Вышел, оставив дверь в салон открытой. Скомкал газету, найденную в бардачке, поджёг и кинул в открытую дверь. Полыхнуло, но не сильно. А через несколько секунд машина была объята огнём. Всё, мне пора.

Уже через полчаса я снова был на трассе и двигался по направлению к городу. Управление было абсолютно таким же, как в сожжённой машине, можно сказать, я уже привык, но ехал не быстро, надо немного подумать, что и как делать дальше. Соваться в город на угнанной машине… Как-то глупо. Подъеду поближе и решу, что делать. А вообще надо бы поесть. Чуть больше суток ничего не ел.

Я ехал со скоростью сорок километров в час и думал. В город въезжать нельзя. Надо остановиться в неприметном месте и постараться разобраться в ситуации. Сказано – сделано. Через полкилометра я свернул направо и поехал в сторону населённого пункта Верхние Битюги. Слышал про него не раз, но видеть не приходилось. Ну, что ж, заполню пробел в географии родного края.

Нормальный населённый пункт. Старые пятиэтажки, много частного сектора, есть бюджетные новостройки, много зелени. Осторожно порулив по то ли поселку, то ли маленькому городу, я припарковался у супермаркета. В напузнике у меня была резинка для волос. Собрал волосы в пучок, кое-как спрятал под кепку. Заглушил мотор и вышел из машины. Сейчас две задачи: поесть и подумать. Эффективность выполнения второй обещала быть низкой без реализации первой. Но уж поесть купить в магазине будет несложно.