– Да нет, всего... – я завис, пытаясь вспомнить.

Внезапно перед глазами появилось отчётливое вспоминание. Мне десять лет. Из них уже шесть я занимаюсь гимнастикой. Школа. Я хвастаюсь, как круто я могу сесть на шпагат, как круто я могу делать сальто, как круто я стою на руках, хожу на руках, прыгаю на руках... В общем, я громкий мальчишка, который обожает внимание и восхищение. И есть хулиганы – парни, не очень способные на что-то красивое, способные делать только то, что восхищения не вызывает, но почему-то обязательно требующие этого самого восхищения. Ну, или уважения, ну или хотя бы страха. Произошло неизбежное – я вызвал их зависть и раздражение. Меня подстерегли после школы. Что-то мне объяснять и предъявлять никто не стал. Пятеро мальчишек, чуть постарше меня, просто решили проучить выскочку. Кулак летит мне в лицо, я уклоняюсь, летит справа, я уклоняюсь. Пытаются пнуть ногой, я уклоняюсь. «Хватай его!!!» Меня пытаются схватить за одежду, я аккуратно поворачиваю их запястья таким образом, что ни за что ухватиться у них не получается, и снова уклоняюсь. Меня бьют ногой сзади, я делаю шаг в сторону, и парень проваливается вперёд. Осознаю, что можно очень больно ткнуть его кулаком в бок, но почему-то отказываюсь это делать и продолжаю уворачиваться. Они начинают злиться. Стараются схватить за одежду, повалить, пытаются скоординировать свои действия криками, но я всегда выскальзываю или уклоняюсь. Я хватаю одного и загораживаюсь его телом от другого, я знаю все их движения наперед и использую эти движения против них. Они начинают понимать, что происходит что-то непонятное. Они смотрят мне в глаза, я улыбаюсь. Я вижу ещё не страх, но уже беспокойство и неуверенность. Атакуют снова. Молчаливое пыхтение, ещё несколько неудачных попыток достать меня так или иначе. Наконец один упал в результате толчка, и вот уже я вижу страх. «Пойдём, парни! Смотри, больше нам не попадайся!» Мы все понимаем, что это всего лишь попытка сохранить лицо. Расходимся. На следующий день мама узнала об инциденте. «Ты дрался?» – «Нет, меня никто не ударил, я тоже никого не бил». Не соврал.

Избить меня пытались ещё раз пять. Не получилось у них. Потом пытались подружиться. Не получилось у меня. Разошлись и больше не замечали друг друга.

Я тогда сам себе объяснял, что из-за гимнастики у меня выше скорость реакции, что я лучше натренирован. Но сейчас я вдруг понял, что всё это на самом деле как- то странно. Пятеро пацанов на год-два старше могут избить ребёнка, даже если он гимнаст. А тут всё заканчивается исключительно падением одного из них на землю и моей невредимостью. Киношное айкидо, да и только. Но тогда я не задумывался об этом. Сейчас же я вижу, что каждый раз, когда меня атаковали, что-то происходило. Как сегодня. Но я абсолютно всё забывал, никогда не думал об этом. Вообще никогда. А сейчас вспомнил!

– Так сколько? – вытащил меня из воспоминаний Серёга.

– Ноль. Я дрался ноль раз до этого. Сегодня первый раз кого-то ударил всерьёз, – с удивлением ответил я.

– Да ладно?! – чуть ли не хором не поверили мне пацаны.

– Ну, вот так. Случая не представилось. Вы как сами-то? – съехал с темы я.

– Да так, у меня ухо опухнет, скорее всего, – ответил Лёха.

– Я нормально, пару раз по корпусу попали. Фигня, – отчитался Серёга.

– Маугли, на пару слов, – подозвал меня Семёныч. Мы отошли.

– Спасибо, что вмешался.

– Да не за что. Красивое же приключение получилось, да и без особого вреда. Добро победило зло. А Димон с лопатой был вообще эпичен.

– Ну, да... Приключение. Я уж отвык совсем от таких приключений. Давай тогда на сегодня выходной. Я с Аней сейчас пойду, а вы с парнями соберите всё и идите отдыхайте. Зализывайте раны. Вот вам десятка на мороженое, – Семёныч протянул мне две купюры.

– Семёныч, десять на шесть не делится! – Сразу сориентировался я. Семёныч уже был в хорошем настроении, поэтому спорить как обычно не стал.

– Идите. Я тебе остальное на карту кину. Сейчас в кармане больше ничего нет, – и тут же повернулся к остальным и проорал. – На сегодня выходной, соберите всё, и до завтра!

Семёныч с супругой ушёл, мы с Лёхой и Серёгой собрали инвентарь сами без помощи наших пострадавших коллег и отнесли в подсобку. Всё это заняло примерно полчаса. Я получил на карту ещё восемь тысяч, итого каждому по три. Объявил о неожиданной «боевой премии». Настроение у всех и так было не плохим, а стало ещё лучше. Пока собирали вещи, пока сходили в душ, как-то все успокоились и оказалось, что желания идти где-то сидеть вместе ни у кого нет. Я поделил деньги. У всех нашлись какие-то дела, скорее всего, пойдут по друзьям и знакомым хвалиться победой. Я остался предоставлен самому себе до следующего утра.

Черт… придётся сесть и всё продумать. С Елисеем надо решать. Решил – делай. Так-то правильная формула… Но лучше всё-таки: решил – спланировал – сделал. Вот на втором шаге у меня сбой и происходил. Но придётся себя заставить. Проскочила какая-то мысль или даже чувство, чувство какой-то неправильности, но я решил, что всё дело в моей неуверенности, и выкинул лишние мысли из головы. Уже заметил, что иногда я совершенно спокойно откладываю этого Елисея на «потом», а иногда ненависть к нему настолько захлёстывает, что я готов взять гвоздодёр, дождаться Елисея у подъезда и просто на виду у всех проломить ему голову. И плевать, что будет потом. Настолько меня жгла ненависть. Очень напрягало, что эту ненависть я мог контролировать всё хуже и хуже. А я, блин, всегда считал себя добрым. Вон как, оказывается, за всю жизнь ни разу всерьёз не подрался. Но тут другое, тут Елисей. А он жить не должен. Ну, не должен, значит, не будет. Сейчас только придумаю, как это всё организовать.

Так получилось, что гостиничным номером, который на срок работ выделил нам директор гостиницы, пользовался в основном я. Чаще всех оставался ночевать здесь, а не ехал домой. Очень удобно. Даже кучу вещей личных сюда перетащил из дома. Сегодня также решил заночевать в гостинице, и пока было время до ужина начать разрабатывать план убийства. Блин, звучит-то как кроваво и пафосно. План, сука, убийства. Но все остальные варианты, что приходили в голову, были не лучше: «план уничтожения», проект «убей мразь», миссия «смерть ублюдку». Убийство есть убийство. Буду называть своими именами. Так с собой проще… Опять кольнула мысль о неправильности происходящего, но я не стал ничего ловить за хвост и заниматься самокопанием.

Итак. Для начала попробую собрать всё, что мне известно, в кучу. У нас есть молодой урод Елисей. Сын прокурора. Единственный. Живёт с отцом, матери нет. Деньгами не сорит, жизнь отмороженного мажора не ведёт, во всяком случае, публично, хотя является им по своему социальному положению. Изредка зависает в ночном клубе, который находится тут же в центре города на одной улице с нашей гостиницей. Дом, где он живёт, я тоже знаю. Новостройка в жилом комплексе с хорошей инфраструктурой: магазин, правильно спланированный большой двор с площадками для спортсменов, детей и лентяев, подземная парковка и даже небольшой детский садик. За полтора месяца работы я видел его раза два всего, выходящим из клуба, который располагался недалеко от нашей гостиницы. Может, он и чаще там тусуется, я просто никогда не следил за ним. Кстати, гениальная же мысль: хоть чуть-чуть проследить за этим уродом, собрать больше информации. Какой план без информации? Никакой или хреновый. Значит, нужна информация. Сегодня у нас что? Сегодня у нас пятница. Вот и удачно. Пойду тусить в этот самый клуб, как он там называется… То ли «Бристоль», то ли «Копенгаген» … Да, «Бристоль». В общем, пойду, вдруг, получится что-то узнать. Из тумана появился пункт ПЛАНА номер один: собрать информацию про Елисукусея.

До ужина оставалось время. Ничего лучше, чем поспать, я не придумал. Всё-таки, работа у нас очень физически энергозатратная, работаем сезон с начала апреля по начало ноября почти без выходных. Так что поспать, когда есть свободное время, – это всегда приоритет перед остальными видами времяпровождения. Засыпаю я практически мгновенно. Какой из этого вывод? Простой: совесть моя чиста. Будет ли также после того, как закончу с Елисеем, я не думал. Я заснул.