Я дождался, когда охранник, которого я не видел, но слышал, наконец покинул туалет, после чего вышел и направился к компании. Елисей снова сидел на своём месте.

– Ребята, было здорово с вами познакомиться, но завтра рано на работу, поэтому я домой!

– Эй погоди, пятница же, завтра выходные, какая работа? – удивился ботаник.

– Мы без выходных работаем. Объект большой, людей мало. Какой здесь адрес? Кто знает? – я вытащил телефон и стал вызывать такси через приложение.

– Я не знаю, я сюда пешком хожу всегда и отсюда тоже. Как-то даже не интересовался. Мне если дворами и потом по территории завода идти, то мой дом отсюда всего в пятнадцати минутах, – сказал Елисей. И это была самая ценная информация за весь день! Он ходит сюда пешком! А учитывая, что тут развалины завода, то шансы его подстеречь по дороге из клуба огромные. Ну что ж, я совсем не без пользы провёл этот вечер. Только надо быстрее сваливать отсюда, возможно, Николай ещё не успел организоваться. В итоге Наташа объяснила, как удобнее вызвать такси, я вызвал машину и направился к выходу.

На выходе стоял незнакомый охранник. Небритого не было. Такси нельзя было вызвать ко входу в клуб, только к остановке на дороге неподалеку от проходной. Чтобы оказаться на этой остановке, надо было пройти вдоль стоянки и потом через полуразвалившуюся проходную. Освещение было так себе. Прожекторы, направленные на стоянку, только затемняли всё, что было за её пределами, а обычных фонарей было совсем немного. Я осмотрелся и не увидев ничего подозрительного пошёл к проходной. Возможно, ещё не успели собраться, хотя отсутствие Николая на входе меня напрягало. А возможно, и успели собраться… До приезда машины оставалось ещё несколько минут. Я шёл, стараясь незаметно смотреть по сторонам и прислушиваться, но пока всё тихо.

Когда зашёл в проходную, мне навстречу встал человек. В темноте было не видно лица, но, судя по фигуре, это не Николай. Тот покрепче и повыше. Этот какой-то узкоплечий.

– Молодой человек, а пропуск у вас есть на выход с территории завода? – голос у фигуры оказался противным. Хотя, может, ситуация не давала оценить красоту тембра. В общем, ощущался некий негатив.

– Нет, пропуска нет. А нужен? – постарался вежливо ответить я, отчётливо понимая, что это как раз тот случай, когда вежливость – не лучшее оружие. Сзади меня из той части проходной, где обычно сидит охранник, вышли двое. Один – Николай. Мне хватило полсекунды, чтобы обернуться и узнать его. Вот я баран! Попёрся сам туда, где лучше всего меня поймать, и где в замкнутом пространстве один против троих я не очень-то и воин. Мог обойти, мог через забор перелезть… Мысли ускорились, а потом ускорились и события.

– Здравствуй ещё раз, ублюдок, – Николай ничуть не скрывал своего ко мне отношения и даже не пытался проявить обычную гопническую вежливость. Никаких тебе «прикурить не найдётся?» – сразу оскорбления. Я не мучался муками выбора, как красиво ответить, – на помощь пришёл классический алгоритм для таких ситуаций:

– Сам ублюдок!

Дайте мне минуту, и я придумаю, как ответить красиво, но в такой ситуации мозги были заняты совсем не поиском красивых слов.

Тот охранник, что спрашивал меня о пропуске, решил воспользоваться тем, что я отвлёкся на Николая и резко сделав шаг ко мне выбросил прямой удар левой в голову. Всё это было проделано невероятно быстро, но я к собственному удивлению не менее быстро сместился в сторону, пропустив кулак всего в паре сантиметров от виска. Странный режим, в котором я уже побывал во время драки на стройке, снова включился. Тело действовало практически само. С удивлением я осознал, что не просто увернулся от удара, а пока ударивший меня мужик не успел вернуть руку, я уже схватил его за рукав и дёрнул в направлении движения удара. Он провалился вперёд, сделав ещё один шаг и практически повернувшись ко мне спиной. В спину я его и толкнул – так, что он шагнул на не успевших присоединиться к поединку Николая с безымянным другом. В принципе, можно было атаковать, я внезапно понял, что и как делать, чтобы сложить все три тела передо мной на землю в бессознательном состоянии, но проверять на практике хрен знает откуда взявшиеся боевые теории не стал. Вдруг, у меня к этим теориям практические навыки отсутствуют. Вместо этого я обернулся к выходу из проходной. От дверного проёма меня отделяла только обычная пропускная вертушка турникета. Не препятствие для гимнаста. Шаг, прыжок, ещё пара шагов, и я выбежал из проходной к дороге, куда с минуты на минуту должно было приехать такси. Но у меня этих минут не было, поэтому я просто побежал по дороге.

Буквально через секунду из проходной выскочили три фигуры и быстро сориентировавшись побежали за мной. Вот тут уже я не был уверен в удачном развитии событий. Я гимнаст, а не бегун. Если вдруг кто-то из этих засранцев лучше меня подготовлен по лёгкой атлетике, то придётся опять проверять, кто лучше подготовлен в боевых искусствах. Я бежал, они бежали. За несколько секунд, что мы мчались по плохо освещённой улице, было не ясно приближаются они или отдаляются. Но топали уверенно. И вроде как не отдалялись. Что же делать? А если так…

– ПОЛИЦИЯ!!! ПОМОГИТЕ!!! НАРКОМАНЫ!!! УБИВАЮТ!!! СПАСИИИИТЕЕЕЕ!!! АААААА!!! – как мог громко заорал я. А мог я очень громко, ведь на лесах приходится орать на большие расстояния, иногда перекрикивая шум работающего компрессора или дорожного движения. Друзья шутили, что лучше всего у меня получается нота «А!». Вот эту ноту я и исполнил на максимальной громкости. Дыхание таким криком, конечно, сбилось напрочь, но я умудрился не потерять скорость.

Сзади послышался недовольный мат. Я продолжил бежать, уже стараясь сберечь дыхание, и через несколько секунд услышал вслед снова мат, но уже бессильный. Охранники решили прекратить преследование, ограничившись исключительно попытками нанести мне словесный урон. Но к этому у меня в силу специфики профессии иммунитет. Увеличив расстояние между нами на несколько десятков метров, я перешёл на шаг. Обернулся показал троице фак с обеих рук, после чего не удержался и проорал как мог громко:

– ОХРАННИКИ ИЗ «НОЖА» – ГАНДОНЫ!!! – напоследок выдал я бесплатный диагноз своим ленивым и ненастойчивым оппонентам. Ну, действительно, как-то быстро сдались.

Николай дёрнулся бежать, но его остановил тот охранник, что пытался меня ударить.

Я развернулся и побежал дальше по дороге. Позвонил таксисту, попросил приехать к тому месту, где я остановился. После чего уже без приключений добрался до гостиницы. На улице было уже светло. Около пяти часов утра.

Я написал Семёнычу, что приду не к девяти утра, а к десяти, и пошёл спать.

Проснулся я в восемь утра полностью выспавшимся. Это было странно, так как чуть больше трёх часов сна после всех приключений – это мало. Вопросов у меня ко мне же было всё больше и больше.

Я хочу убить Елисея – это не странно и не вызывает вопросов. Да, это не обычная ситуация, но тут у меня самого нет вопросов. А вот моё поведение в моменты, когда на меня нападают, – это вопрос. Почему я плохо помню эти моменты, они будто затуманиваются, – ещё один вопрос. Я вот сейчас снова попытался вспомнить своё состояние в момент, когда мы вчера дрались во дворе гостиницы и потом, когда меня атаковал друг Николая, и эти воспоминания были какие-то мутные и тяжёлые. Приходилось прилагать серьёзные умственные усилия, чтобы снова пережить это ощущение. Я постарался вызвать это состояние осознанно, но ничего не получилось. Всё это казалось чем-то незначительным и нереальным, но тем не менее – это было. Если бы не два раза за сутки, я бы может и оставил это без внимания, но это было и и было это очень необычно.

Потом в череде непоняток идут мои залипания и выпадения из реальности, когда я думаю про Елисея. Я реально не слышу и не вижу ничего, хотя стою с открытыми глазами. Почему это со мной происходит?

Далее, моё открытие о самом себе, что я реально подрался только один раз в жизни всерьёз и было это вчера. До этого я ВСЕГДА избегал того, чтобы ударить кого-то. Толкнуть, повалить, увернуться – пожалуйста. А чтобы я кому-то хотя бы нос кулаком разбил, такого не было. Вчера я, можно сказать, стал настоящим пацаном. А до этого никогда даже не думал об этом. Причём усилий на это избегание, чтобы кого-то ударить, иногда тратилось в разы больше, чем если бы я реально подрался. Толкнуть мог, а вот врезать от души – никогда. Почему так? Плюс к этому я именно этот факт своей биографии практически не помнил. То есть всё, что связано с драками или поединками в памяти хранилось, но доступ к этой памяти был какой-то кривой. Почему я всегда избегал драк? Может быть, сыграло свою роль воспитание. Тренер всегда говорил, что насилием ничего не решишь, а тренер у меня авторитет. Но чисто статистически, я должен был бы подраться хоть когда-то хоть с кем-то. Но нет. Ни разу. Даже стыдно как-то. Как так получилось?