На следующий день после работы возле своего старенького хендая Степанов встретил эту женщину, она представилась Вероникой Андреевной и попросила её подвести до дома. Выглядела она прекрасно, шутила и вообще вела себя абсолютно адекватно, за одним исключением – она так себя вела со Степановым, человеком, которого видела впервые в жизни. Степанов понял, что это часть сценария доктора Иванова, и не стал сопротивляться. После чего отвёз Веронику домой, а затем она убедила его проводить её до квартиры. Как только они зашли в квартиру, Вероника накинулась на Степанова с поцелуями и устроила ему весьма жаркий секс. После чего попросила приходить в гости почаще и звонить.

Когда на следующий день Степанов пришёл в больницу, то сразу направился к Иванову с вопросами. Тот, улыбаясь абсолютно доброй улыбкой, объяснил, что Вероника Андреевна раньше была сотрудницей организации, но потом стала нелояльной. Так что её отправили на пенсию раньше времени. Теперь она живёт в этом городе и ОЧЕНЬ хочет встреч с психиатром Степановым. И что если Степанову понравилось, то он может обращаться к ней в любое время, она будет всегда рада и ни в чём не сможет отказать. Такой вот стартовый подарок и очень прозрачный намёк на то, что ждёт Степанова за нелояльность.

Ответив на все вопросы и объяснив, что требуется от Степанова, доктор Иванов уехал, но обещал иногда навещать своего коллегу. Если вкратце, то от Степанова требовалось вести медицинские записи и собирать аналитику по всем процедурам. Задачи ставились разные, и каждая процедура была в чем-то уникальной. Для каждой надо было составить свою последовательность команд таким образом, чтобы внутренний конфликт не привёл к быстрой дестабилизации организма. Что такое дестабилизация, Степанов вскоре узнал на примере Вероники. Сначала, конечно же, ему с ней понравилось. Он пришёл к ней снова. Снова она была готова на всё. В следующий раз Степанов решил проверить, насколько «на всё» готова Вероника и ударил её. Она восприняла это как игру и продолжила также страстно хотеть Степанова. От встречи к встрече Степанов всё больше позволял себе жестокости в отношении Вероники, но это никак не влияло на её к нему отношение. Она испытывала влечение к нему и делала абсолютно всё, что он просил её сделать. Он получил идеальную сексуальную игрушку, с которой мог делать, что хотел. А потом примерно через два месяца она повесилась, не оставив никакой записки.

Этот эффект Иванов объяснял тем, что подавленная воля человека не может не бунтовать, и любое внушение носит только временный характер. Поэтому, когда воля человека борется за право контролировать себя, и снова и снова терпит поражение, то приходит к выводу, что организм уже больше не способен выживать, и человек начинает пытаться покончить с собой. Если ему это делать запрещают, он впадает в депрессию, потом в кому и всё равно умирает. Когда делались попытки запретить самоубийство внушением, то человек попадал в несчастный случай, когда пытались внушением повлиять на склонность к несчастным случаям, то просто получили остановку сердца во сне. Единственное, чего нельзя было добиться внушением, это осознанного чувства счастья. Любые позитивные приказы, установленные с помощью боли и наркотиков, приводили только к краткосрочной эйфории, а потом к депрессии и смерти. Кстати, про остановки сердца. Некоторые люди, получившие внушение, частью информационного пакета получали приказ к остановке сердца и дыхания. И это никогда не подводило. Внушение было настолько глубоко установлено, что могло влиять даже на такие процессы, как дыхание и сердцебиение. Поэтому Степанов был безмерно удивлён, увидев меня живым и здоровым. Ведь именно такой пакет внушений мне закачали в полном объёме. В общем, одной из проблем работы капсулы было то, что абсолютно все, подвергшиеся обработке излучением, умирали.

Мне было очень тяжело сдерживаться, но я продолжил расспросы. Каких-то признаков раскаяния Степанова я не наблюдал, только физические мучения от тех порезов, что я ему нанёс во время допроса, и страх за свою жизнь. Я спросил ещё раз, и Степанов подтвердил: абсолютно все подвергнутые процедуре независимо от того, удалось или нет им выполнить внушённые приказы, умирали. Выжить было невозможно. Организм «самоочищался» от этого жёсткого внушения только смертью. Срок жизни варьировался от одного до шести месяцев.

Так вот с тех пор, как Степанов впервые увидел капсулу за работой, он хорошо подправил своё финансовое положение, поскольку платили ему отлично. С момента установки капсулы в нашем городе около ста человек были подвергнуты процедуре. Подавляющее большинство из них составляли люди, привезённые из других городов. Молчаливые специалисты на скорой привозили пациента к отдельному входу. Степанов изучал приложенные документы, программировал оборудование и запускал процедуру. В основном внушения содержали либо инструкции по саботажу, либо указание устроить несчастный случай, себе или кому-то, кто был целью. Таким образом устранялись конкуренты, либо у них появлялись огромные проблемы. Также изредка бывало, что заказ был, а исполнителя не было. В случае с прокурором города ситуация была такой, что он решил дать ход делу по расследованию хищений на госпредприятии. Степанову поступила задача найти кого-то, кто убьёт сына прокурора. После такой трагедии, как потеря сына, прокурор бы вряд ли легко оправился, и его могли снять с должности или отправить в отпуск. А исполнителя не было. И тут неожиданно появляется непонятный парень, который ищет какую-то девушку, не зная её имени. Алгоритмы уже были готовы, поэтому меня недолго думая оформили как сложный случай, перевели в закрытое крыло и подвергли процедуре. Заранее прописав, что, если я пойму, что задачу невозможно выполнить, я должен умереть. Вставили полноценный пакет внушений на остановку сердца и остановку дыхания.

Когда я спросил, делал ли Степанов с другими что-то подобное тому, что сотворили с Вероникой, он сказал, что нет, но глаза забегали, и тогда я не выдержал и отрезал ему ухо. Крапива к этому моменту уже закончила перебирать вещи Степанова и сейчас слушала, сложив руки на груди. Лицо её было очень мрачным, а серые глаза мне напоминали сталь сломанного мной ножа не только цветом, но и выражением. Поняв, что я вижу, когда он врёт, Степанов сказал, что ещё пять раз заказывал женщин и подвергал их этой же процедуре. Одна ещё жива, остальные умерли, две, покончив жизнь самоубийством, одна утонула, у другой остановилось сердце.

– Что значит «заказывал»?

– Есть контора, «Нож», услуги по охране. Им можно заказать человека убить или привезти на опыты, но только согласовав с куратором. Они мне и привозили. Я выбирал женщину, если её без проблем можно было использовать, например, одна живёт, родственников нет, мне её привозили. Я её обрабатывал, после чего мог с ней общаться на своих условиях.

Так с этими ублюдками из «Ножа» понятно. Логично, что их для этого используют.

– А кто такой куратор?

Степанов замолчал.

– Говори!

– Он меня убьёт, если я скажу.

– А я тебя убью, если не скажешь. Да и как ты понял, вас уже зачищают. Ты же от него, наверное, и убегаешь?

– Нет, я убегаю к нему. Нас не должны были так зачищать. Капсула – штука дорогая, зачем её взрывать. Этим взрывом именно оборудование кто-то хотел испортить. Это не наши. Я не знаю, от кого бегу.

– Как зовут куратора. Кто он? Ты можешь ответить и с одним глазом или вообще без глаз, – я приблизил острие ножичка к его глазу.

– Плотниченко Игорь Витальевич, – наконец сказал Степанов.

– Фотография есть его?

– Нет, конечно.

– Как выглядит?

– Мужчина, лет сорок пять, подтянутый, светлые волосы без седины. Подстрижен обычно, не коротко, не длинно. Не знаю, что ещё сказать.

– Как связываетесь с ним?

– В мессенджере с неизвестного номера приходит послание, после чего встречаемся, я все данные на флэшке передаю.

– Это он сказал на мне процедуру делать? Он меня видел?

– Да, он иногда лично приходит в больницу.