— Подари мне это кольцо за мою любовь, — вдруг выпалила я, решив, что настал момент возможного избавления самого Рудольфа от кристаллической инопланетной присоски — паразита. Передать же Рудольфу суть рассказа Тон-Ата не казалось возможным. Я не знала для этого подходящих слов, не умела их построить нужным образом, поскольку в то время я, будучи юной девушкой, ещё не обладала достаточным развитием. Да и расскажи я, он принял бы мой невнятный пересказ за мою разыгравшуюся фантазию и продолжил бы свои пояснения про игры воображения. К тому же я не могла ничего объяснить ему про Тон-Ата. Почему? Не знаю. Как будто Тон-Ат поставил некую блокировку где-то внутри меня самой, и я запнулась, едва попыталась сформулировать своё объяснение.
Он перестал улыбаться и посмотрел растерянно.
— Ты хочешь продавать свою любовь? Не дешево ли себя оценила? Или слишком дорого? Я не собираюсь у тебя ничего покупать, а если надо, возьму всё и так. — Молниеносный перепад настроения был поразителен.
— Ты не понял, — испугалась я, — я глупо сказала, но мне понравилось твоё кольцо.
— Как ты собираешься его носить? Оно же огромное, а у тебя цыплячьи пальцы.
— Я буду носить его на кожаном шнурке на шее.
— Не боишься, что я задушу тебя этим шнурком во время любовных игр? — он осторожно потрогал мою шею. — Ты готовишься стать продажной актрисой? Репетируешь свою будущую роль? — от его доброты не осталось и следа. — Этот кристалл, его изометрические данные — невозможность, которая есть. Мистика, но реальная. Я пытаюсь его расшифровать, воспроизвести, и тебе я его дать не могу. Но я дам тебе другие кристаллы. Много. Если тебе это важнее любви человека. Одно утешение, что я буду первый в твоём списке.
— Не оскорбляй меня, не смей! Я ещё и не думала тебя прощать за твоё бесчинство в машине и за то, как ты меня вышвырнул! Проваливай! Я тебя не звала сюда. Здесь не твой дом, чтобы ты тут хозяйничал! — и я со всей возможной силой ударила его по руке, на которой и был Кристалл. Я даже отшибла свою кисть, за которую он меня схватил. И в следующую минуту я была отброшена на постель. Моё новое платье он разорвал с треском, а я его только недавно и сшила. Схватив за руки железным захватом, он стал тереться лицом о мою грудь, таким же железным коленом раздвигая мои ноги. — Не ожидал такого великолепия, радость моя, — бормотал он, елозя губами по моей голой коже, — да ты богиня! — Ласкающие слова не вызвали ни счастья, ни ответного радостного всплеска. Я закричала столь истошно, что он замер и прекратил свои действия. Лицо его было безумное. Он закрыл ладонью мой рот и царапнул своим жутким перстнем мою губу до крови. Вернее, было так, Кристалл внезапно разбух и сам по себе шмякнул меня по губам. Не столько от боли, сколько от ужаса я завопила ещё громче. Безумие было уже взаимным.
И тут вошла Гелия. Она стремительно, как кошка, бросилась ему в спину и заколотила кулаками его бритую голову и плечи. Он скинул Гелию с лёгкостью и встал, глядя на меня расширенными глазами безумца. Но очнувшись, он удивился, будто и сам ничего не понял или только что проснулся.
— Ну вот, — сказал он, — я стал не только скотом, но едва не стал и насильником.
— Скотина! — кричала Гелия и продолжала тащить его за рубашку из комнаты прочь, — Тварь со звёзд! Если вы там такие, чего вы тут забыли?
Не обращая внимания на Гелию, он сказал мне достаточно спокойно, — Я тебя всё равно уже не отпущу. Не сейчас, так потом.
— Кристалл омрачает твоё сознание, — пролепетала я, натягивая на грудь рваное платье, не веря в то очевидное, что произошло.
— Кристалл? Это же мёртвый камень. Хотя и уникальный, что он может?
Я понимала, что он потрясён случившимся не меньше меня.
— Мне не нужно от тебя никаких камней, ничего! — продолжала я, — Отдай Кристалл Хагору, он губит тебя, отдай! Он живой инопланетный монстр, как ты не понимаешь?! Там другая геометрия и сама организация форм жизни другая, я знаю… Т… отчим моей мамы… — не поддающееся моим раненным губам имя Тон-Ата продолжало внутри меня запирать все возможные объяснения.
— Ты знаешь Хагора? Ну да. Вы же дружите с Гелией. Но откуда? Разве он тут бывает?
— Проваливай! — Гелия продолжала его тащить из комнаты. — Иди к своим Ночным Цветам. Хотя и она от тебя сбежала в свое затхлое деревенское сено. Даже там оказалось лучше, чем с тобой. А то лезет к чистым девушкам своими зверскими лапами, пришелец! Даже Ифиса шарахается от тебя, даже она, которой любой встречный за радость, лишь бы накормил бесплатным ужином и напоил…
— Да заткнись ты, шлюха! — он толкнул Гелию и ушёл.
Гелия, плача, села рядом, — Видишь, какой он? А ты мне не верила. Думала, что он другой.
— Он не такой, Гелия. Помрачение идёт от Кристалла. — И я, пострадавшая, утешала Гелию, обнимая её.
— Да какого ещё кристалла!? Ты сама-то в порядке? Он не шмякнул тебя головой о спинку кровати? Жалко твоё платье, — она вытерла слёзы. — Вот ещё! Плакать из-за такой скотины! Не стоит он. Я уже давно не плачу из-за него. Никогда. — Она взволнованно стала вытирать мою кровь с губ своим душистым платочком.
— Что это у тебя? — ужаснулась она.
— Да так. Это нечаянно задел острым Кристаллом.
— Да о каком кристалле ты болтаешь?
— Да тот, что едва не укусил меня, как я его поймала, помнишь? На полу, как он выкатился из его куртки? Он ещё хотел выкарабкаться из моей сумочки…
— Разве? Ты говоришь о его перстне? Мой отчим подарил ему, — Гелия задумалась. Со странным выражением на лице она скосила глаза в мою сторону. — Я тоже боюсь его, когда он нахлобучивает на свой палец эту штуковину. В такие моменты у него часто возникает потребность меня или пихнуть, или даже стукнуть. И всё равно это лучше, чем то, когда ему захочется поласкаться. Я не могу отвечать ему взаимностью! После Нэиля для меня нет других мужчин. Глупая и жестокая затея с моей стороны выдвигать тебя как защиту от него. Надо было мне соглашаться на Ифису. Она буквально испаряется на его глазах, едва он на неё взглянет. Но я боюсь, что Ифиса сама его испарит быстрее, чем он проделает это с нею. Она не безобидная очаровашка, как иные думают. Она двуличная, жадная на роскошь и без меры чувственная. Она пролезет в их, таинственный для всех жителей Паралеи, город и опустошит его. Всех неискушенных и наивных жителей того подземелья она соблазнит, одурачит, все их тайны продаст, и их с лёгкостью потом отследят и убьют люди из охраны Коллегии Управителей. Вот что такое нежноголосая и сладко-сдобная Ифиса!
Только сейчас я поняла, как не проста бывает дружба двух талантливых актрис между собою. — Да ты с ума сошла, если думаешь, что такой утончённый и необычный человек, как Рудольф, способен очароваться такой ходячей витриной ошеломляющего безвкусия, как Ифиса!
— И ты говоришь такое после того, как он тебя едва не подверг насилию в моей спальне? Или так ты понимаешь утончённые отношения между едва знакомыми мужчиной и девушкой? Ты точно повредилась головой.
Мне нечего было ей возразить. Я точно повредилась, но вот чем, головой или чем-то другим, я не знала. — Только не Ифиса! — повторила я умоляюще, как будто от решения Гелии всё и зависело. Гелия тяжело вздохнула и поникла.
— Да будь решение с Ифисой беспроигрышным, стала бы я с тобой советоваться? — Гелия опять вздохнула и поникла ещё больше. — Она ему, конечно, не нужна, да я и сама не хочу её приближения к нему настолько близко, вот что! Я вообще перестала понимать, чего я хочу на самом деле. Больше он не должен тебя видеть. Я сама с ним разберусь. Не думай, что я не могу поставить его на место. А ты поезжай к бабушке и оставайся там. Он в дом Тон-Ата и не сунется, он же не знает где это. А то он придёт и в твой дом. Он, если что войдет в его башку, добивается непременно. Только Тон-Ат защитит тебя от безумного оборотня. Как хорошо, что отменили репетицию, а Нэиля сегодня не отпустили вовремя. А то и представить страшно, что натворил бы он с тобою… Но Надмирный Свет не позволил ему. Он стал мне врать, а сам караулил тебя, — она обняла меня. — Уж если я по глупости залезла в ловушку, то тебя я от него спасу. Ну, поняла, что я права? Хотя я и не думала, что он способен на такое. Только Надмирный Свет не позволил ему, — она продолжала обливаться слезами, хотя и уверяла меня, что он не стоит её слёз. Слёзы уже не были театральными, а потому и не выглядела она прекрасной. Жалкой, испуганной, потерянной.
