«Видом же он был таков, — пишет историк, — роста умеренного, ни сверх меры высокого и не слишком малого, с густыми бровями. Глаза у него голубые, нос плоский; бороды у него не было, но сверху над губой свисающие вниз густые, излишне обильные волосы. Голова у него была совершенно голая; на одной ее стороне висел локон, означающий благородство происхождения; шея крепкая, грудь широкая, и весь стан очень хорошо сложенный. Казался же он угрюмым и мрачным. В одном ухе висела у него золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами, с рубином посредине. Одежда на нем была белая, ничем от других не отличающаяся, кроме чистоты».

После переговоров с Цимисхием Святослав с дружиной двинулся домой, в Киев. У днепровских порогов его подстерегли предупрежденные печенеги. Прорваться сквозь заслон не удалось — дружина полегла вместе со своим военачальником. Печенежский князь Курея заказал себе кубок из черепа Святослава и хвастливо пил из него вино на пирах.

Младшему сыну, Владимиру, Святослав оставил в удел Новгород. Вскоре после известия о гибели князя-отца гонцы из Киева прискакали в Новгород с новой тревожной вестью: старший брат Владимира, киевский князь Ярополк, пошел ратью на землю древлянскую. Средний брат, Олег Святославич, убит под Овручем, землю его захватил Ярополк.

Мать Владимира была не боярского, не знатного рода — Ольгина ключница Малуша, полюбившаяся суровому князю-воину Святославу. Старшие братья, Ярополк и Олег, рождены были знатной княгиней. Легко представить себе невеселое детство Владимира в киевских княжеских теремах! Княжить в Новгород он уехал еще при жизни отца, совсем юношей. Новгородцы любили, чтобы князь жил у них сызмальства и привыкал к тамошним порядкам.

Во главе большой рати из варягов, новгородцев, кривичей и чуди Владимир выступил против Ярополка. Он предложил союз полоцкому князю Рогволоду, дочь которого Рогнеда была просватана за Ярополка. События эти запечатлены во многих народных песнях, сказаниях, летописных свидетельствах. Все и произошло именно так, как поется в песне.

Владимир предложил полоцкому властителю отказать Ярополку: «Хочу дочь твою Рогнеду взять в жены».

Но полоцкая княжна отнеслась пренебрежительно к «сыну рабыни».

И как в песне, Владимир отомстил: внезапно напал на Полоцк, убил Рогволода и двоих его сыновей, а княжну взял себе в жены. В битве за Киев победа досталась Владимиру — он стал единым властителем всей Киевской Руси.

Княжение Владимира I Святославича Маркс назвал кульминационным пунктом в истории Киевского государства. Владения Руси при Владимире простирались от Прибалтики до Карпат, а на юге — до Черноморья. Былинный эпос связывает подвиги русских богатырей именно со временем Владимира — ведь это он привел и «муромцев» и других «сынов крестьянских» под киевские стены. С ними он ходил на степных кочевников, с ними одолевал в лесах соловьев-разбойников, наводивших ужас на торговых гостей. Былины по-народному мудро и глубоко отражают то далекое время.

Среди княжих мужей и отроков можно было тогда действительно встретить в дружине Владимира и выходцев из простого народа. Однако уже становится подчас не по себе крестьянскому сыну Илье Муромцу за княжеским столом! Поздние былины киевского цикла часто говорят об обидах, причиненных князем старшему богатырю. Лишь любовь к матушке Руси, опасности, нависающие над стольным градом Киевом, заставляют Илью забывать несправедливости, брать булатный меч и бросаться в сечу…

По некоторым летописным данным Ярополк, побежденный Владимиром, хотя и был еще язычником, но сочувствовал под влиянием своей бабки Ольги христианству. Между тем Владимир победил его с помощью языческого войска с севера.

Сразу после победы Владимир создал на Старокиевской горе великолепное языческое капище, всегда обильно напитанное алой жертвенной кровью. «И поставил (он) кумиры… Перуна деревянного, а голова у него серебряная, а усы золотые, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь». Так рассказывает об этом капище Начальная летопись.

Перун — главное божество языческого древнеславянского пантеона, бог грома и грозы, а также бог войны. Впоследствии это языческое божество преобразилось в христианского святого Илью. Имена Хорса, Дажбога и Сварога, или Стрибога, означают, по-видимому, одно божество: Солнце. Множественность его имен соответствует многоплеменности Владимировой державы. Что касается Мокоши, то эта таинственная богиня покровительствовала ремеслу ткачей и была связана еще со стихией рек. Главным женским божеством была у древних славян Великая богиня — символ земли, божество плодородия, Рожаница. Культ ее впоследствии слился с поклонением христианской богородице.

Но язычество уже изжило себя в феодальном государстве. Требовалось укрепить княжескую власть новой государственной религией, дать простому народу новые нравственные нормы, теснее связать русское государство со странами Запада, прежде всего с православной Византией.

В 988 году произошло крещение Руси. Одна из интереснейших страниц Начальной летописи — рассказ о том, как долго и тщательно князь Владимир «выбирал веру». Он присматривался к иудаизму, мусульманству, католичеству, православию. По летописному рассказу, посланцам Владимира в Европе не приглянулись католические храмы, ибо в них «красоты не видехом никоеяже». У греков же в Царьграде великолепие храмов и церковного обряда так поразило киевлян, что они позабыли «на небе есме, ли на земли: несть бо на земли такого вида, ли красоты такоя».

Очень характерно, что по этой легенде сердца древнерусских людей дрогнули именно перед лицом красоты — к ней всегда чутка душа русского человека. «Мы убо не можем забыти красоты тоя; всяк бо человек аще вкусит сладька, последи горести не приимает».

Летописец, однако, не скрывает, что приказ Владимира о принятии новой веры был крут и строг: князь объявил уклоняющихся от крещения врагами государства и власти. Самые ожесточенные приверженцы язычества бежали в леса, но и те, что пришли к Днепру, рыдали при виде ниспровергнутых старых богов. Даже летописец утрачивает свой невозмутимый тон и восклицает: «Чюдны дела твоя, господи! Вчера чьтим от человек, а днесь поругаем!» И тут же прибавляет, что когда Владимир повелел привязать статую Перуна к конским хвостам и «влещи с горы на Ручай», то народ с плачем побежал к Днепру, провожая слезами ниспроверженного идола.

Кстати, предание говорит, что именно с этой сценой связано название прибрежной местности и древнего монастыря: будто киевляне-язычники бежали вдоль берега и кричали: «Выдыбай, наш боже!» И деревянный Перун, словно вняв их мольбам, вынырнул из быстрой реки в двух верстах ниже Киева, а потом поплыл дальше, к днепровским порогам. После этого местность в Киеве, где язычники провожали Перуна, стала называться Выдубичами, отчего и монастырь получил название Выдубицкого. Монах Сильвестр составил именно здесь, восемь веков назад, первый свод древнерусских летописных записей.

Одну из этих записей, рассказ о крещении киевлян, художник Виктор Васнецов очень точно воспроизвел средствами живописи в своих знаменитых росписях Владимирского собора, построенного в Киеве в XIX веке.

После крещения в Киеве начато было крупное строительство — возводились новые терема, служебные здания и, конечно, храмы. В город приехало множество ремесленников, торговцев, служилых людей: великокняжеская резиденция росла быстро, ей нужен был блеск! Владимир потребовал от византийских императоров Василия и Константина их сестру, принцессу Анну, себе в жены, желая подчеркнуть этим новым бракосочетанием возросший международный авторитет Руси. А покинутая князем полочанка Рогнеда, по некоторым летописным сведениям, постриглась в монахини под именем Анастасии.

С образом Владимира в народной молве связано название киевского Детинца, Верхнего города на вершине Старокиевской горы. Окружали город Владимира мощные стены и укрепления из земляных валов и рвов. В Детинец вели Софийские (впоследствии Батыевы) ворота.