Дозиметр показывал: «Семь тысяч! Семь тысяч!»

Ее рука с дозиметром окаменела. Она поднесла его к глазам поближе. Все верно: «Семь тысяч!»

«Ошибка показаний?!» — пронеслось в ее голове, — «Нет! Ртуть в автомобиле! Ртуть в уазике!»

Приковылял сильно запыхавшийся Левка. Их движение вероятно заметили. Трах-тах-тах-тах-тах!!! Рядом с ними посекла заборную ограду автоматная очередь. Залегли на землю.

— Туда! В центр села! — сказала Валентина, показав Лёвке направление, — Чья это была машина?

— Это Полковник. Он тут главный. — выпалил Лёвка через отдышку.

— Туда! В центр села! Давай! На этом месте расходимся.

Она посмотрела вслед Лёвке, проследив за тем, как он миновал, пригнувшись почти до самой земли, открытый опасный участок переулка. Поднялась на ноги, перемахнула через ограду и короткими перебежками, залегая через десяток шагов и вновь поднимаясь, двинулась сквозь дворы и огороды в ту сторону, где скрылся уазик, в котором должна была быть ртуть.

У Валентины не было никакого плана, она просто шла за ртутью. Такое случается с охотничьей собакой, взявшей след медведя. И тогда она идет по следу, не считаясь с тем, что настигнув свою цель, может остаться с переломанным позвоночником или распоротым брюхом от удара медвежьей лапы.

В случае своего отступления с боем с основной позиции, Бекас запланировал обустройство запасной за дорогой. Он пошёл осмотреть местность, и в это время он услышал звуки начавшейся в Осколе перестрелки. Вернулся на чердаке к пулемету. Сканируя подходы к дому через прицел пулемета, он продолжал думать о своих дальнейших действиях. В сложившейся крайне сложной обстановке он стал вычленять главное, и отталкиваться в рассуждениях от этого главного.

Первым и самым главным для Бекаса было — это сохранить свою жизнь. Эта задача решалась легко — нужно было просто уходить. Это действительно просто, но уйти Бекас не мог, потому что в приоритете была вторая задача — вытащить старшего лейтенанта из ловушки, в которой она оказалась. Эти две задачи вступали в прямое противоречие в текущей ситуации. Ртуть, ртуть… О ртути, из которой «Родина делала электричество» Бекас решил подумать потом.

Идти за старшим лейтенантом — это для него верная смерть. В Осколе его знали в лицо. Значит, надо оставаться на внешнем периметре. Оставаться, дождаться рассвета и, может быть, в условиях лучшей видимости понять и численность, и расположение огневых точек «Потаповских» для своего дельнейшего маневра. Тут ему в помощь будет морской бинокль БПЦ 20Х60. Если такое ему не удастся, тогда следующей ночью надо брать «языка».

Бекас взял из оставшихся пяти гранат Ф1 две штуки. Установил одну растяжку на открывание двери, ведущей из сеней в дом. Вторую растяжку установил на лестнице, ведущей к нему на чердак. Три оставшиеся гранаты положил рядом с собой, справа на пол. Там же положил четыре короба с лентами для пулемёта. Разложил перед собой снаряженные магазины для АК47 — одиннадцать штук. СВД оставил возле чердачного окна. Имевшийся один большой короб с лентой на двести пятьдесят патронов оставил заряженным в пулемет. Развернул пулемет в сторону лестницы.

Он прислонил голову лбом к своему рюкзаку и постарался заснуть. Он знал, что с утра у него начнется не простой денёк, и лучше успеть хватануть несколько часов сна, чем впустую израсходовать свой жизненный ресурс на наблюдение темноты. Он решил, что четыре часа сна ему нужны сейчас обязательно. Быстро заснуть ему не удалось. Сон был тревожным. Он просыпался несколько раз, но это было лучше, чем совсем ничего.

Валентина пресекла четыре двора через огороды. Где-то быстрыми перебежками, где-то по-пластунски. В одном месте пришлось переждать сильный обстрел. Трах-тах-тах-тах-тах!!! Дзинь-дзинь! Было слышно, как вылетают разбитые попаданиями стекла с другой стороны дома.

Три из четырех домов, находящиеся под обстрелом люди, скорее всего, уже покинули. Когда она перемахнула через последний забор. За забором начинался заброшенный фундамент какого-то долгостроя, через который уже проросла трава, а рядом проходила протоптанная по траве дорожка. Валентина сразу залегла, находясь на открытой местности.

Она перевела дух, осмотрелась и заметила, как два силуэта бегом удалялись по дорожке от последнего, четвертого дома, который она миновала. В брошенном доме на окне осталась гореть керосиновая лампа. Люди бежали в туже сторону, куда скрылся Лёвка — в центр села, туда, где находились основные хозяйственные постройки производственной зоны. Над всеми крышами производственной зоны возвышалось зернохранилище — самое высокое строение в Осколе.

«Командир должен быть там! Там у них наблюдательный пункт!» — сообразила Валентина.

Больше на раздумья не было времени — снова начался интенсивный обстрел. Трах-тах-тах-тах-тах!!! Дзинь-дзинь! Валентина бросилась по тропинке в сторону зернохранилища, где ожидала увидеть командирский уазик, в котором была ртуть.

Она пробежала несколько метров, стараясь держаться около заборов.

— Постой! — услышала вдруг она у себя за спиной женский окрик, — Куда?! Куда нам бежать?!

Валентина обернулась и увидела группу их шести торчков: четырех мужчин и двух женщин, которых видела днем возле конюшни в палаточном городке. Они бежали за ней следом.

— Можно уже не бежать, — крикнула им она, переходя на спокойный шаг — Тут уже почти безопасно.

Торчки догнали её и тоже перешли на шаг. Все шестеро тяжело дышали.

Валентина осмотрела их, они узнали ее.

— Все целы? — спросила она на ходу.

— Наши все целы, — сказала одна из женщин, которая была постарше всех. — солдата убили.

— Какого солдата?

— У-уф! — женщина остановилась, наклонилась, уперев руки себе в колени, стараясь восстановить дыхание, — У-уф! У-уфу-фуф… Солдата… Караульного… Убили… Которые… Который по дороге охраняли там…

Валентина резко остановилась, тронула женщину за плечо.

— Он там остался?

— Там, — утвердительно качнула головой женщина, всё ещё тяжело дыша.

— Мы ничего не могли сделать. Там стреляют. — добавил один из торчков.

Когда все отдышались, вместе пошли шагом по узкому переулку между заборов к производственной зоне. Валентина увидела стоящий рядом с боксами ремонтной зоны уазик, она остановилась, присела, чтобы завязать шнурки на ботинках.

— Я догоню. — сказала она, когда торчки один за одним проходили мимо неё.

Она развязала шнурок, потом завязала его снова, не поднимаясь на ноги, посмотрела вслед торчкам, убедилась, что никто из торчков даже не оборачивается в её сторону. Она перемахнула через забор одним прыжком и скрылась в траве.

Её первоначальный план действий, рассчитанный на то, чтобы, смешавшись с гражданскими, в общей панике вести наблюдение за объектом «командирский уазик» открыто, кардинально поменялся. Она двинулась снова огородами и дворами, уже длинными перебежками в строну конюшни, чтобы разоружить убитого часового.

В общей неразберихе первого часа, «Легиону Свободы» под командованием Полковника удалось организовать круговую оборону Оскола. Наблюдательный и командный пункты, дислокация резерва, пункт оказания медицинской помощи, сосредоточение эвакуировавшихся гражданских лиц, стихийно образовались в промышленной зоне в центре села, где Полковник постоянно метался от НП, находящегося на крыше зернохранилища, вниз, к ремонтным боксам и отдавал приказания, упорядочивал творившийся хаос.

Оскол, расположенный на берегу одноименной реки, был атакован с суши с трех сторон. Поначалу Полковник выдвинул на дальние подступы села три отделения, поставив им задачу сдержать любой ценой ожидаемый прорыв противника. Затем, исходя из размеров населенного пункта и имевшегося в его распоряжении численного состава, он планировал сузить периметр обороны для большей эффективности и плотности огня, отдав противнику первую линию домов. Пока передовые отделения вели бой, за их спиной организовывалась вторая и основная линия обороны: на занятые позиции подносился БК. Дать противнику закрепится в селе — это был огромный риск. Но иного выхода у Полковника не было. Он прекрасно понимал, что такую растянутую линию обороны, если её держать на дальних окраинах, противник прорвет непременно.