Он раскрыл учебник на оставленной странице, пытался читать, но глаза его бежали над строчками, а в пробелах между строчками ему виделись кадры киножурнала, который он смотрел на удлинённом киносеансе в кинотеатре, будучи еще студентом медицинского факультета Латвийского государственного университета в Риге.

В кадрах того киножурнала переливались волны прибоя, а женщина диктор, как морская сирена, погубившая сотни моряков в этих мягких ласковых волнах, пела ему за кадровым голосом: «…одной, из таких ярких достопримечательностей, безусловно, является ресторан „Юрас перле“ в переводе „Морская жемчужина“ — он словно парит над пляжем Юрмалы. Среди его гостей были первые лица государств: Польши — Владислав Гомулка, ГДР — Эрих Хоннекер, Югославии — Иосип Броз Тито».

«Юрас перле», ах «Юрас перле»… У Валдиса так много было связанно в его жизни с этим рестораном в Юрмале. Коктейли в длинных стаканах с соломинкой для питья. Шоу варьете до утра и девочки танцовщицы почти в одних трусиках. И как будто нет никакого СССР вокруг. Первые купленные у моряка из Гамбурга джинсы, перепродав которые, он за два дня заработал две свои студенческие стипендии. Потом была первая купленная у того же моряка валюта. Потом была еще валюта. Потом были первые два морячка сотрудники разведки страны НАТО. Какую именно страну НАТО представляли морячки-сотрудники, они Валдису тогда не сказали, но ему всегда хотелось верить в то, что это были американцы.

Теперь «красные сидели на хвосте», и Валдис почувствовал, как на него повеяло холодком прямо из могилы. Сегодня, во время перевязки больного, он почувствовал, как дрожь пробежала у него по позвоночнику снизу вверх, добралась до затылка и дальше ушла в руки, и руки его затряслись.

Бекас выдвинулся на наблюдательный пункт на кукурузном поле в шестнадцать тридцать — за пол часа до условленного времени, назначенного для наблюдения. Как он и ожидал, никакого условного знака на стене не было. Это должна была быть стрелка, направленная вверх, что означало бы «контакт с агентом установлен». Надеяться на такой быстрый успех не приходилось — у Валентины было в распоряжении всего половина дня, которая ушла наверняка только на оценку обстановки.

Когда она проходила КПП этим утром, Бекас сопровождал её движение через прицел СВД, готовый открыть огонь на поражение, если ситуация на КПП пойдет не туда, куда надо. По ходу своего общения с дежурным по КПП Валентина подавала Бекасу сигнал о степени текущей опасности. Общий принцип сигнала был в том, что чем выше находятся обе ее руки, тем выше степень опасности. Когда ее руки опущены — все идет нормально; если её руки на уровне пояса — внимание опасность; если скрещены на груди — все еще хуже и нужно приготовиться к стрельбе; если она поправляет свои волосы — это сигнал на то чтобы открыть огонь. Дальность пятьсот пятьдесят метров. Из положения стоя это было бы не просто, но к счастью все прошло удачно — Валентина миновала КПП.

Проведя наблюдение ещё четверть часа, для очистки совести, Бекас решил возвращаться. Уже спускаясь вниз с накопанного для наблюдения бугра, он краем глаза заметил движение на дальнем краю поля — там качнулся початок кукурузы. Возможно, это был порыв ветра; возможно просто показалось; возможно лесная зверушка забрела на поле полакомиться. Бекас вернулся на бугор, настроил резкость бинокля на нужную дальность.

В бинокль он увидел, как качнулся еще один початок кукурузы, потом второй, потом ещё и ещё. На поле определенно было движение в его сторону. И если это был зверь, то очень крупный — лось или медведь, но чтобы вот так рядом с людьми — на это почти нет шансов.

Бекас спустился вниз, дослал патрон в патронник АК и поставил автомат пока на предохранитель. Мысленно сказав себе дважды, чтобы не забыть: «На предохранителе. На предохранителе». Дальше у него было два варианта действия: первый — скрытно покинуть поле; второй — выяснить причину обнаруженного движения. Бекас выбрал второй вариант.

Он залег и на локтях держа АК47 перед собой медленно пополз в сторону от примерного направления вектора обнаруженного движения, стараясь рассчитать всё так, чтобы оказаться метров в пятидесяти от него.

Бекас лежал в кукурузе, замерев, не шелохнувшись, почти не дышал. Пятеро или больше прошли от него совсем близко. Сколько их точно понять было не возможно. Они прошли настолько близко, что Бекас смог разглядеть за стеблями не только их тактическую обувь и камуфляжные штаны, но и услышать шорох одежды. Когда они прошли, он осторожно стал отползать назад, положив большой палец правой руки на предохранитель, чтобы мгновенно его снять и открыть огонь из своего АК47. Он решил как можно скорее покинуть это место.

Солнце клонилось к закату, и по свету и теням на кукурузе он сориентировался, в какой стороне от солнца находится его стан в заброшенном дома.

Он прополз еще метров двадцать и остановился. Некоторое время он лежал и прислушивался. Ничего подозрительного не услышал, двинулся дальше. Еще через десять метров пришлось снова замереть — он услышал, как движется еще одна группа. Бекас отчетливо услышал команду: «Стой!». Потом звуки стихли. «Дай карту!» — снова услышал Бекас. «Туда!» — движение в кукурузе возобновилось. Сколько человек было уже в этой группе, даже приблизительно определить не было никакой возможности.

«Потаповские», — сообразил Бекас, — «Операция у блокпоста под чужим флагом сработала. Но сработала в дурном месте и в дурное время».

Когда он добрался до дома, первое, что он сделал — это забрался на чердак и припал к пулемету, стоящему у чердачного окна. Так он пролежал около часа в ожидании — нет ли преследования на тот случай, если его всё-таки обнаружили и размышлял о своих дальнейших действиях. Решил, что оставаться на месте нужно до темноты — лучшей позиции, чтобы принять бой, ему не найти, а если уходить, то только ночью. Он спустился вниз и перенес на чердак всё: рюкзак, СВД, весь имевшийся в доме БК.

Главной опасностью теперь оставался мотоцикл, который могли обнаружить. «Урал» хоть и стоял спрятанным в высоких зарослях травы, но метров с пяти или даже десяти его заметить было можно. Бекасу пришлось, не дожидаясь темноты, предпринять меры на этот счет. Он осмотрел чердак еще раз. Нашел то, что было ему нужно — длинную проволоку, на которой висели сушеные травы.

Он освободил проволоку от всего лишнего на ней. Отрубил фуллтангом шесть коротких кусков от проволоки — по две на каждую гранату. Намотал на подобранную с пола щепку леску от трех удочек, которые обнаружил на чердаке еще раньше.

Спустился вниз. Расколол полено несколько раз вдоль. Выбрал самые подходящие для колышков куски, заточил их с одного конца — три штуки

По-пластунски выбрался из дома, нырнув в траву, начинавшуюся у самого крыльца. Добрался до мотоцикла. Забрал из мотоколяски оставшиеся гранаты Ф1 — восемь штук. Пять забрал с собой на чердак. Три гранаты оставил в растяжках, закрепив гранаты проволокой на толстых ветвях кустов почти у самой земли, протянув рыболовную леску от чеки гранаты до колышков, которые основательно воткнул в землю там, где трава была погуще. Пока устанавливал растяжки, успел много раз пожалеть, что нет у него с собой ножа мультитула.

Валентина пробиралась ночью по окраинным переулкам Оскола на встречу с агентом Лёвкой. Она двигалась, наклонившись так низко, чтобы ее голова не торчала над изгородями. В одном месте ее коротко и довольно лениво облаяла из-за ограды собака, и Валентина ускорилась, чтобы быстрее угомонить собаку, миновав этот двор.

Впереди, в полусотне метров, на фоне ночного неба вырисовывались силуэты двух домов с заострёнными крышами, которые Валентина взяла себе днем за ориентир. От тех домов до белого здания было уже рукой подать.

Добравшись до белого здания МПП — «медицинского пункта полка», Валентина свернула от фасада в сторону курилки, за угол.