Бекас отложил в сторону АК47, достал из рюкзака «Смит-Вессон», зарядил в него клипсу на шесть патронов, засунул себе за пояс сзади.

— Хорошо! — прокричал он, — Я без автомата! Я выхожу!

Бекас пошел вдоль стены, через несколько шагов увидел ее, тоже вышедшей из-за угла.

Ее длинные волосы цвета льна были собраны на голове в дерзкий ассиметричный хвост, смещенный вбок, спускающийся по левому плечу до самого отворота черной кожаной косухи с крупной металлической молнией, типа трактор. На правом бедре кобура в стиле тактика с пистолетом.

«Браунинг» — это наверняка «Браунинг», — решил Бекас.

Подойдя уже совсем близко, Бекас сказал:

— У меня есть чай, очень приличный, хороший, индийский, со слоном.

— Хороший чай, хорошему разговору не помеха. — ответила она никак не меняясь в лице.

— А еще есть сгущенка. — добавил Бекас.

Она протянула ему руку, для рукопожатия. Ее рука оказалась сухая, теплая, мягкая, женская.

В штабе «Легиона Свободы».

— Вы не бойцы! Вы говно! — орал в лица, выстроившимся пред ним легионерам Полковник, — Вы жидкий, вонючий, трусливый кал! Ничего общего не имеющий с настоящими мужчинами! Вы жидкий, вонючий, трусливый кал, обосранной девочки первоклассницы! Вот кто вы!

Полковник схватил за рукав одного из них, потянул рукав вверх.

— Что написано на твоем шевроне, боец?! А?! Что на нем написано?! Отвечать!

— Легион Свободы… — промямлил боец.

— Молча-а-ать!!! Не сметь касаться своим грязным, вонючим, говняным языком этого имени!

— Матерый, черт, оказался. — решил оправдаться один из легионеров, у которого под глазом чернел синяк, — Мы не успели моргнуть — а он ка-а-ак свистанул!

— Что?! — заорал Полковник в лицо с синяком. — Матерый?!

— Так точно — матерый.

— Матерый, матерый, матерый… — Полковник прошелся вдоль строя, вглядываясь в лица, заложив руки за спину и добавил — Надо было гада на месте кончить.

В дверь постучали.

— Кто?! — заорал Полковник, не отрывая взгляда от строя бойцов.

— Полковник, к вам Док. — послышалось из-за двери.

— Доктор? Пусть войдет! — сказал Полковник спокойно, и снова повысил голос, обращаясь к легионерам, — Вы свободны! Пока! Что будет с вами — скажу позже. Обещаю — это будет жёстко! О-о-о, как же это будет жёстко! Разойтись! Бего-о-ом марш! Вы провоняли мне тут всё говном! Бегом! Бегом! Бегом!

В дверях с легионерами столкнулся, интеллигентного вида мужчина, в гражданской одежде, с очками-велосипед на носу.

— Проходи, Валдис. — обратился к нему Полковник. — Видишь, с чем приходится иметь дело?

— Есть такая древняя китайская поговорка — «из хорошего железа не делают гвоздей, из хороших людей не делают солдат». — сказал доктор Валдис, сев на потертый кожаный диван и положил ногу на ногу.

— Ну, это ты того… — не согласился, с древней китайской мудростью Полковник, — Солдат — это…, настоящий солдат, это…

— Оставим, оставим… К черту вековую философию, Полковник! Есть дела более насущные.

— Да, дела. Дела, как сажа бела! — сказал полковник, расхаживая взад-вперед.

Доктор снял очки, достал из заднего кармана брюк белый платок, протер очки, подышал на них, еще раз протер платком, осмотрел и вернул их себе на нос.

— Ах, как же я чертовски устал сегодня! Тяжелая травма: конечность поражена на большом участке, затронуты и кости, и мягкие ткани, и нервы. Сосуды… Ах! — доктор Валдис махнул рукой, расстроенный, — Осложнено застарелым диабетом. Если не ампутировать, вероятность гангрены высока. Наверняка, придется ампутировать.

— Дела как сажа бела! — повторил полковник.

— А Чили как…? — спросил доктор, не глядя на маячившего перед ним полковника, а глядя на свои брюки, с которой снял пальцами что-то вроде пылинки и отряхнул свое колено ладонью.

— Что как? — удивился Полковник, не поняв вопроса, — Чили уже все! Чили уже ку-ку! В царстве великого Маниту, в стране вечной охоты.

— Да, это я знаю. Как его того?

— Чили последнее время сильно забурел и потерял нюх. — продолжал Полковник о своем, — А? Как? Через окно — навылет. Вот здесь вот. Тут вошло, тут вышло. Не мучился. С крыши брошенной усадьбы колхозника. Снайпер.

Полковник сделал неприятную гримасу, произнося слово «колхозника».

— Я слышал, что вероятно стреляли вечером, так? — спросил доктор.

— Скорее всего. Да, вероятно вечером — он остался один у себя, после двадцати ноль-ноль, а что?

— Когда стемнело уже?

— Вот же вопросы задаешь ты, Док! Кто ж теперь скажет?!

— Если вечером, то выцеливали его с тепловизорным прицелом, так?

— Я хрен его знает — с прицелом, или без прицела. Гильзу мы не нашли. А пуля…, — Полковник полез в нагрудный карман, — Пуля вот! А с прицелом, без прицела. Пойди — спроси его! Его уже ветер в поле не догонит.

— Прицел у него не нашли значит.

— Нет. Не было.

— Если вечером стреляли, то с тепловизорным прицелом. — продолжал доктор Валдис. — Если с тепловизорным прицелом, то выходит, какой-то подозрительно не местный почерк. Откуда у местного, этого…, как его?

— Бекас-с-с. — сказал Полковник, и скривился, оскалившись, набивая табаком трубку из грушевого дерева с длинным мундштуком.

— Вот, вот. Бекас этот…, откуда у местного, этого Бекаса, или у другого кого такой прицел?

— Такой прицел вещь редкая. Сам бы взял парочку. Да, где? — согласился Полковник, раскуривая трубку, прервался, перевел глаза на доктора. — Так ты что ж это думаешь — это «красные»?

— Я всякое думаю. Ах! — доктор Валдис тяжело вздохнул, еще раз промассировал свои виски, — Устал, устал, устал. Я думаю, я думаю и опасаюсь. Сильно опасаюсь, Полковник. А почему ртуть не взяли?

— Ха! — Полковник, довольный услышанным вопросом, выпустил густое кольцо дыма, к потолку, — Чили отправил все, за два дня до этого, к нам сюда, в Оскол! Пять литров! Во! Ха-ха!!!

Полковник выставил перед собой пятерню! Пять литров! Потом, держа трубку в зубах, морщась от дыма, попадающего в глаз, изобразил руками жест — «Вот такой им хер с маслом — по локоть! А не ртуть!»

В дверь постучали.

— Кто?! — прокричал Полковник.

— К вам Лёвка, Полковник — донеслось из-за двери.

— Какой еще Лёвка?!

— Лёвка Шлеп-Нога.

— Ах, этот.

Полковник подумал секунду, что-то надумав, крикнул.

— О! Точно! Пусть заходит.

Доктор Валдис хотел встать

— Ты останься, Валдис!

Вошел Лёвка Шлеп-Нога в красной бейсболке «BostonRedSoх».

— Ну, что строевой необученный, как ты? — спросил Полковник.

— Настроение боевое! — сказал Лёвка улыбаясь.

— Боевое, боевое. — передразнил Полковник, — Боец из тебя, прямо скажем, как из говна пуля.

Лёвка, стоя в дверях, пожал плечами, развел руками в стороны.

Полковник подошел к Левке. Левка вытянулся в струнку. Полковник обошел его по кругу, разглядывая. Лёвка не моргал.

— Да-а-а… — протянул Полковник, осматривая Лёвку и Лёвке было не понятно — это хорошо, или плохо — такое — «да».

Закончив осмотр, Полковник похлопал Лёвку по плечу.

— Определяю тебя санитаром! К доктору в хозяйство! — Полковник обратился к доктору Валдису, — Что скажешь доктор? Годится такой мед работник?

Валдис посмотрел, с дивана, на Лёвку, как смотрят на случайно залетевшее в помещение насекомое.

— Что делать умеешь? — спросил доктор Валдис.

— Дык, всё! — не заставил ждать себя с ответом Лёвка.

— О! Боец! — воскликнул Полковник, — Ступай в строевую часть — пусть ставят на довольствие! Строевая знаешь где?

— Знаю.

— Все уже знает! Молодец! Ну, ступай.

Когда дверь, за Лёвкой закрылась, Полковник сказал:

— Людей не хватает. Приходится брать всякий сброд, язви их вдоль и поперек, какой сброд приходится брать. Просто туши свет. Мля…

Доктор казался безучастным к происходящему, спросил:

— Сколько уже собрали?

— Ртути-то?

Доктор промолчал.