Но я имел дело с существом, которое, возможно, знало и что такое чувства. И, если это было так, то всё, конечно, было куда сложнее, чем с собакой.

— Может, дело в том, что я убил твоего сородича? — предположил я.

Когда я произнёс эти слова, в нескольких метрах от меня проявился монстр. Он неподвижно стоял, свесив свои длинные руки у своих длинных ног. Его вытянутая голова устрашала также, как это было всегда. Невидимки были уродливыми и страшными для человека существами. С клыками и глазами, так напоминающими человеческими.

Невидимка смотрел на меня, как мне казалось, с ненавистью. При этом я отдавал себе отчёт, что я не мог разбираться во взглядах монстров, отличать по выражению глаз ненависть или обожание. Я видел лишь то, что привык видеть мой мозг. А привык ли человеческий мозг видеть взгляд невидимки? Конечно же нет. Поэтому я смотрел на монстра. И я не знал, на что я смотрю.

И я не знал, понимал ли он то, что я говорю. Но всё равно продолжил. Мягким ровным тембром. Не пугающим. Дружелюбным. Смелым и уверенным.

Если бы тон был просящим или молящим, я думаю, можно было бы предсказать реакцию и без помощи учёных.

Однако, он проявился, когда я заговорил об убийстве невидимки перед тем, как попал в ад. Следовало продолжить.

— Может, это был твой отец? — Если он понимал меня, то мне хотелось знать степень его реакций.

Однако слова эти были восприняты также, как и прочие мои. Видимо, всё же, я переоценивал понимание человеческой речи. Это одновременно радовало, но и осложняло дело.

— Ты видел, — позволил себе задумчивость я, — я и сам отец.

Я указал куда-то в сторону. На самом деле уже сейчас я не понимал, в какую сторону удаляется Мирта. Но и невидимка не придал этому жесту никакого значения.

— Возможно, ты просто понимаешь меня так, как никто другой, — сказал я, всё также расхаживая взад-вперёд на одном и том же расстоянии от монстра.

Невидимка при этом произвёл звук, который я до этого не слышал. Раньше то, что доносилось от невидимок — это клёкот и рокот. Что-то неприятное, от чего бросало в дрожь. Но в этот раз он издал писк, хотя этот звук не был противным, а, скорее, он как будто расплылся между нами и стал приятной умиротворяющей гладью. Я даже замедлил шаг. Что это означало?

— Я очень люблю свою дочь, — здесь я позволил себе говорить то, что думаю.

Потом я понял, что говорил прямо и так всё это время. Возможно, оттого что монстр меня не понимал. А, возможно, потому что разговаривал сам с собой. А врать себе я не привык.

— Мирта, — продолжил я, — это моё сокровище. Само лучшее, что я смог создать в этом мире. И сейчас она удаляется от меня. Как и всегда. Да… Всегда так было. И я никогда не мог её остановить.

Погрузившись в размышления, я остановился и даже перестал смотреть на невидимку. Он не нападал. Я знал, где он стоял. Всё это было не важным.

— Наверное, вот как всё и происходит с нами, — говорил я, — мы оберегаем то, что нам нужно, но, хотим мы этого или нет, что бы ты ни делал, что бы ты ни думал, как бы сильно ты ни любил, всё уходит.

Приятный писк вновь выдернул меня наружу из топи размышлений. Глядя на монстра, я совершенно расслабился. Не знаю, почему я позволил себе эту слабину. Возможно, я просто устал сражаться, и мне было всё равно. Поэтому я раскованно показал свои обезоруженные руки и плюхнулся на жопу, облокотившись на какой-то столбик, одиноко торчавший на этой платформе.

Ох, как же здорово было спокойно вдохнуть воздуха, почувствовать спокойствие. Я не ощущал этого уже очень давно. И смог ощутить здесь, глубоко под цементным заводом, в генераторной, напичканной непонятными мне устройствами и станками в компании монстра, который мог откусить мне голову в любой из моментов.

— И мы остаёмся одни, — сказал я, пространно глядя на невидимку, — ты остался один. Я остался один. Все мы — остаёмся одни. И это не потому, что так стало. Всегда так и было! После соединения всегда происходит распад. После желания построить — появляется потребность разрушить. После того, как вырастил ребёнка… Необходимо. Нужно! Нужно его отпустить.

Я свесил голову, прикрыв ладонью глаза. Сквозь пальцы я увидел, как невидимка осторожно привстал на четвереньки. Он не выглядел так, словно пытался напасть. Его движения были осторожными, но не потому, что он хотел быть осторожным. Таким образом он показывал мне, что я не должен его бояться. В противном случае он мог бы просто стать невидимым.

— Я теперь понимаю, — устало сказал я, — я понимаю тебя. И я понимаю себя. Мы действительно похожи.

Невидимка приблизился на очень опасное расстояние, но я не предпринял ничего. Он слабо просвистел мне в ответ, словно подпевал песню, в которой не знал слов.

— Теперь мне ясно, почему ты не убил меня. Ты просто, как и я, боишься остаться один. Один на один с Днищем.

Монстр навис надо мной, и я подумал, что наконец-то. Наконец-то всё закончится, и у меня появился верный, надёжный компаньон, который поможет попрощаться с этой жизнью раз и навсегда. Однако, невидимка сделал то, чего я от него никак не ожидал. Он сел рядом и просвистел ещё одну мелодию, которая не была похожа ни на что, что я когда-либо слышал.

Это было удивительно. Мне было страшно и неловко.

Я осторожно поднял руку вверх. Продолговатая голова монстра проследила за этим движением. Затем я мягко опустил её на плечо своего нового спутника и посмотрел ему в отвратительную морду.

— Такие дела, приятель, — сказал я.

Невидимка понял, что этим жестом я не пытаюсь его задушить или причинить какой-либо другой вред и тоже успокоился. Я почувствовал это по едва заметному дыханию этого существа. Оно явно было устроено у них по-другому. Но оно у них было. И кислород снабжал сердце. И я слышал, где было и оно. Подумать только, у этой твари тоже было сердце! Хотя, я так говорю, будто это какое-то уникальное явление в природе. Конечно нет. Но сердце невидимки!

Я засмеялся, глядя в его ужасную морду. Он засвистел мне в ответ.

— Если так подумать, — сказал я, — то, как бы это странно ни звучало, ты — мой лучший друг.

Невидимка сделал вид, что понял меня и поддержал мой смех своим одобрительным свистом.

— Я благодарен тебе, что ты помог мне, — сказал я, — ты сделал для меня намного больше, чем любой человек, живущий на Днище!

Одобрительный свист опять раздался в ответ, но на этот раз тише. Я проследил за тем, как звук прекратился. Убедился в том, что больше не слышу дыхания. Почувствовал, что больше не чувствую ударов сердца этого существа.

Конечно, это была самая милая тварь, которую я когда-либо встречал на просторах постапокалиптичного города. Этот монстр действительно сделал больше полезного, чем любой житель, которого я встречал. И всё же…

Это был монстр. Непредсказуемый, обладающий собственным развитым интеллектом и опасными представлениями о мире. Ему не было место среди таких, как я. Ведь, как я и сказал, я всегда оставался один.

Я вынул свой нож из его тела, вытер о него же и вложил в ножны.

Теперь этот монстр не будет представлять угрозы ни для кого. В отличие от меня.

Я встал на платформе, глядя на непрекращающееся производство энергии. Что-то было во всём этом жутковатое, но я не мог понять что. Я словно смотрел на что-то, что смотрело на меня.

— Ты просто чудовище, — сказало мне что-то.

Безумие: 110 %

Ярость: 110 %

— Ты просто чудовище, — раздался всеобъемлющий голос.

Казалось, он был повсюду. Возможно, по всему комплексу была установлена система оповещения, но зачем она была нужна здесь, в месте, куда люди-то особенно не заглядывали — оставалось вопросом.

— И это хорошо.

Я заметил, что голос был не громкий, не тихий, однако, он был сильным настолько, что слышался в любой части помещения и, чего уж скрывать, пробирал до костей.