Охранник остановился, щелкнув металлическими каблуками, рука на карабине:

— Следуйте за мной, кальде.

— Есть дождь, — пробормотал Орев.

— Он прав, — заметил Шелк, пока они шли. — Не можем ли мы позаимствовать зонтики? Иначе мы вымокнем, если нам надо будет пройти между этими зданиями, а похоже, придется.

— Я принесу несколько, пока вы говорите с директором, — пообещал охранник; он быстрым шагом прошел вперед и открыл дверь кирпичного здания, почти не отличавшегося от скромного дома.

— Мы можем подождать снаружи, — сказала Синель Шелку. — Я имею в виду в коридоре или где-нибудь еще, где нет дождя.

Он покачал головой и вошел в приемную, почти всю занятую женщиной, слишком большой для нее. Она улыбнулась:

— Пожалуйста, заходите внутрь, кальде.

— А нам хватит стульев? Нас четверо.

— Три стула и скамья со спинкой и подлокотниками, — сказал им невысокий, начинающий лысеть мужчина, сидевший в следующей комнате. — Входите! — Он протянул руку. — Меня зовут Ласточка, кальде. — Шелк потряс руку и представил майтеру Мрамор, Мукор и Синель.

Ласточка кивнул, все еще улыбаясь:

— Дамы, кальде, садитесь, пожалуйста. Я слышал, что вы хромаете, и я вижу, что вы действительно хромаете. — Он закрыл дверь. — Все только и передают всякие пикантные подробности о вас. Вы хромаете, у вас есть эта ручная птица, вы предсказали падение Аюнтамьенто… Я уверен, что вы слышали все это.

Шелк сел в кожаное кресло около стола Ласточки.

— И сейчас вы удивляетесь, видя, насколько я молод, и хотели бы узнать, сколько мне лет.

— Ну, это не мое дело, кальде.

— Мне двадцать три. А вам должно быть, — он посмотрел на ладони Ласточки, — больше сорока. Сорок пять или сорок шесть. Я прав?

— Я очень рад, кальде, что вы ошиблись. Мне сорок три.

— В точности на двадцать лет старше меня. Наверняка вы думаете, что я слишком молод и неопытен, чтобы возглавлять правительство города. Так оно и есть, и я это понимаю. Я должен полагаться на мнение более опытных людей. Это одна из причин, по которой я привез с собой майтеру Мрамор; и именно поэтому я разговариваю с вами, старшим человеком, имеющим опыт, которого у меня нет, но которым мне нужно воспользоваться.

— Буду счастлив помочь вам всем, чем могу, кальде. Хотите что-нибудь перед тем, как мы начнем? Кофе, вино, чай? Или для юных дам? Ромашка может нам принести.

Синель покачала головой.

— Нет, спасибо, — сказал Шелк. — Вы производите талосов?

— Да. Это наш бизнес, единственный бизнес.

Орев предложил свое мнение о талосах:

— Плох вещь!

— Тише ты, глупая птица. — Шелк отклонился на спинку кресла, соединив кончики пальцев. — Я ничего не понимаю в любом бизнесе, а этот должен быть удивительным.

— Не для меня, — улыбнулся Ласточка. — Я вырос в нем, работая в наших мастерских. Но вы правы, он — уникальный. Вот слово, которое мы любим использовать. Называйте это саморекламой, если хотите, но оно подходит.

— Потому что талос — личность, — продолжал Шелк, — как по закону, так и по сути. Несколько дней назад я был на берегу озера; там есть мастерские, в которых шлюпочные мастера строят рыбачьи лодки. Когда лодка готова, рыбаки рисуют на ней глаза и называют «она». И еще они дают ей имя.

Ласточка кивнул.

— Каждая лодка имеет свой характер, как и этот стул. Он удобный, твердый, коричневый и так далее. Лодка может охотно или неохотно ходить под парусом, может быть устойчивой или склонной рыскать. Но она — не личность.

Майтера Мрамор прочистила горло, как будто поскоблила заржавленную сковородку:

— Ты собираешься спросить, как они могут создать талоса с определенным характером, патера? Не думаю, что они на самом деле могут. Я никогда…

— Продолжай, майтера.

— Я никогда не строила ребенка. С мужчиной, ты понимаешь. Но… насколько я понимаю, мы тоже не сможем. Мы сделаем все возможное, дадим ребенку все преимущества, какие возможно. Но что из этого получится — дело богов. Воспитывающей Молпы и Лорда Паса, главным образом.

Ласточка опять кивнул:

— Это одно и то же, майтера. Неспециалист считает, что все талосы одинаковы. И только потому, что для него их голоса всегда звучат одинаково. Но когда ты немного поговоришь с ними, ты поймешь, что они даже говорят по-разному, хотя их голоса звучат как у остальных талосов. Если говорить об изобретательности или честности, таком типе вещей, они могут очень сильно отличаться. Как вы и сказали, это зависит от духа, который они получили от богов.

— Они все скучные, — сказала ему Мукор; директор, казалось, хотел ответить, но, встретив ее мертвенный взгляд, отвел глаза.

— Есть и другое различие, и я хочу о нем спросить, — вклинился Шелк. — Я имею в виду различие между талосами и лодками, или любыми другими предметами, сделанными людьми. Если я отправлюсь на берег Лимны с бумажником, полным карт, я могу купить лодку; и как только я заплачу за нее, она будет моей. Я могу поплыть на ней или оставить ее привязанной к пирсу. Я могу сжечь или потопить ее, если захочу, или подарить майтере, Синель или любому другому человеку. Но талос — личность, и я бы предположил, что в городах, где рабство узаконено, любой с достаточным количеством денег может пойти на фабрику вроде вашей и заказать себе талоса…

— Вы можете сделать это и здесь, кальде, — прервал его Ласточка.

— А. Это интересно.

— Хорош вещь? — поинтересовался Орев.

— Мне кажется, — сказала майтера Мрамор, — что все твои слова, патера, применимы и ко мне. Мной никто не владеет. Я уверена, что всегда была свободной и, тем не менее, делала то, что мне говорили. И все еще делаю, по большей части. Я уважаю власть, и, когда была моложе, мне даже в голову не приходило сомневаться в ней. — Она выглядела задумавшейся — голова опущена вниз и склонена влево.

— Речь счас, — подбодрил ее Орев.

— Большинство био… ты действительно хочешь услышать это, патера? Я могу рассказать тебе позже, если хочешь.

— Конечно, хочу. Расскажи сейчас.

— Я просто собираюсь сказать, что большинство био-детей тоже такие. Я не имею в виду, что плохих детей нет, хотя глупые люди говорят такое, и только потому, что это заставляет их чувствовать себя добродетельными. Но их действительно очень мало. Я долго учила детей, и большинством из них можно управлять при помощи очень маленьких наказаний и нескольких слов похвалы. — Она замолчала, подняла голову и выпрямила плечи. — Как и большинством взрослых. Не так легко, но и не намного труднее.

— Она права, кальде, — хихикнул Ласточка. — Я — босс почти двух сотен рабочих, и все, что требуется: сделать хороший втык, время от времени, или погладить по спинке за хорошую работу. Иногда, не очень часто, ловим тех, кто не работает или крадет инструменты или еще что-то в этом роде, и мы выгоняем таких. Но это случается достаточно редко.

— Я подумала об Известняке, патера.

Шелк кивнул, заметив, что туча, угрожавшая дождем, пролила первые большие капли; дождь, постепенно усиливаясь, неуверенно заколотил по оконному стеклу.

— Известняк вообще не получает зарплаты. Я говорила тебе.

Ласточка поднял бровь:

— Черные механики, майтера? Звучит очень похоже.

— Я не знаю. Даже не подумала об этом. Просто я хотела сказать, что Известняк выглядит как крайний случай… покладистости. Мне кажется, вы бы назвали это именно так…

Оставшаяся рука майтеры Мрамор еще крепче сжала ручку маленькой корзины, лежавшей у нее на коленях.

— И если вы можете использовать покладистость, чтобы управлять другими так, как вы это делаете, директор — немного денег, наказаний и похвал, — тогда, мне кажется, людям вроде вас вообще не нужны рабы, не считая подачки для их эго. Я знаю, что выразилась оскорбительно, но, мне кажется, вы поняли, что я имею в виду. Что касается черных механиков, разве они вообще существуют? По большей части легенда, я бы сказала. Но я знаю, что в прошлом кое-кто практиковал черное искусство.