— Ага, — кивнул Рог.

— Надо говорить «да», Рог. — Шелк задумчиво посмотрел на него. — Ты должен заботиться о репутации своей палестры.

— Да, кальде. Кальде, патера Прилипала действительно будет нашим новым авгуром?

— Нет. — Шелк, рассеянно, оглядел каюту, пытаясь найти свой силовой модуль, и только потом вспомнил, что вернул его. — Он не может стать вашим новым авгуром, потому что уже стал им. Он займется своими обязанностями, когда мы вернемся домой. А что вы собираетесь сделать, чтобы вас не унесло? Согласен, сейчас это не страшно, но я бы серьезно подумал об этом.

— Птица спасать!

— Да, если меня унесет, ты сможешь вернуть меня назад.

— В последней гондоле есть самые разные припасы, — объяснил Рог, когда Шелк выплыл из дверного проема. — Мы нашли там бухту веревки. Стол в штурманской рубке привинчен к полу, так что мы привяжемся к его ножкам.

— Так намного лучше, чем двигаться с этой штуковиной за спиной, — сказала Крапива Шелку. — Можно плавать, не заботясь ни о чем. А когда устанешь, можно втянуть себя внутрь.

— Но я не устаю, — добавил Рог.

— Вы хотите, чтобы я что-то увидел. — Когда они пролетели офицерские кубрики, Шелк остановился, откинул полотняную перегородку и открыл дверь в кают-компанию. — Просто… просто можно увидеть все отсюда.

— Тогда я хочу кое-что спросить.

В штурманской рубке Шелк, согласно указаниям Рога, завязал вокруг пояса линь, толщиной в палец, и, оттолкнувшись от стола, выплыл наружу через открытый люк.

Дирижабль поворачивался, подчиняясь то ли вращающему моменту двигателей, то ли давлению какого-то пролетевшего ветерка, до тех пор, пока Главный компьютер не встал прямо, как стена; черные плиты колоссального механизма вытянулись к ним, и его исчезавший во мраке Пилон стал бесконечным мостом, по сравнению с которым дирижабль казался карликом.

— Видите, кальде? — показал Рог. — Мы не сидим на краю, но можем переплыть через него, если захотим. И посмотреть вниз. Мне кажется, что тогда мы увидим Горы, Которые Выглядят Горами. Сначала они кажутся синими, а потом такими блестящими, что нельзя быть уверенным.

Из люка выплыла Крапива:

— Я все еще не понимаю, что такое Главный компьютер, кальде. Все эти штуки, над которыми бегает свет? И для чего здесь крыши, если нет дождя? Ведь здесь дождевые капли просто не в состоянии падать, верно?

— Это Главный компьютер, — сказал ей Шелк. — Ты смотришь на него.

— Эти большие квадратные штуки?

— То, что лежит под этими полями и лужайками; Главный компьютер рассредоточен среди них. Представь себе миллионы миллионов крошечных схем, вроде тех, которые в картах — миллиарды миллиардов, на самом деле. Тепло от каждой из них не больше, чем от огонька светлячка; но если их очень много и они упакованы вместе, собственное тепло могло бы погубить их. И они превратились бы во второе солнце. Вот почему здесь всегда лето, спасибо этим схемам.

— Вы имеете в виду маленькие и извилистые золотые линии в карте? — спросила Крапива. — Схемы? Но они ничего не делают.

— Они бы делали, если их вернуть на их настоящее место в посадочном аппарате. И очень скоро мы сами вернем некоторые из них.

Рог, сузив глаза, посмотрел на Шелка:

— Все это вам рассказал Скиахан?

— Не так подробно, но он сказал достаточно, чтобы позволить мне домыслить остальное. Что ты хотел спросить?

— Много чего, кальде. Ну, вы знаете, для моей книги. Будет ли нормально, если я буду называть вас там «кальде»?

— Конечно. Или патера, или Шелк, или даже патера-кальде, как называет меня Его Святейшество. Как тебе хочется.

— Я слышал, как Синель рассказывала Моли, что, когда она была Кипридой, вы все равно называли ее Синелью. Мне это показалось… смешным.

— Я не пишу книгу, кальде, — сказала Крапива, — но тоже хочу спросить. Мне кажется, это поможет Рогу. Во всяком случае, я хочу ему помочь. Это вы заставили мертвых возвращаться и разговаривать с нами, как они это делали?

— Нет, это сделал Главный компьютер. — Шелк улыбнулся. — Поверь, я не в состоянии заставить их сделать хоть что-нибудь. Я попросил Скиахана поговорить с ним о нас, но он объяснил, что нет необходимости. Главный компьютер знает все, что происходит здесь; как только я сформулирую свою просьбу, Главный компьютер станет ее рассматривать. Я был очень счастлив, что так происходит, безмерно благодарен.

— Но не дома. — Крапива неопределенно махнула рукой в сторону палубы, находившейся кубитов на десять ниже. — Там он ничего не слышит.

— Да, не слышит; но он лучше осведомлен, чем я думал. Начиная с теофании Ехидны, я предполагал, что боги знают только то, что видят и слышат через Священные Окна и стекла, и это, похоже, очень близко к правде. Они, безусловно, основные источники информации для Главного компьютера, но есть и другие — летуны, например.

— У меня есть тяжелый вопрос, кальде. И я не пытаюсь сконфузить вас или что-то в этом роде.

— Конечно, нет. И какой?

— Тартар сказал Гагарке, что виток короткого солнца будет похож на наш, только там не будет людей, или, во всяком случае, людей похожих на нас. Гагарка рассказал об этом Синель, и я спросил ее. Она сказала, что там будет трава, камни и цветы, но не те, к которым мы привыкли. Почему?

Крапива недоверчиво тряхнула головой:

— Это совсем не тяжелый вопрос. Просто Пас выбрал их для нас, чтобы облегчить нам жизнь.

— Или наоборот, — пробормотал Шелк.

— Не поняла.

— Давай предположим, здесь не было бы ни животных, ни растений — тогда мы бы остались с одними камнями. Ты сама видела, что спускаемый аппарат Гагарки снабжен запасами растений и эмбрионами. Он в состоянии вырастить все, что пожелает; и если на витке, который он выберет, нет собственных, эти растения и животные будут единственными, с которыми он будет иметь дело. Но если они там есть, у него будет значительно более интересный выбор — и намного более тяжелый.

Гул моторов стал глубже; все трое стали дрейфовать к носу второй гондолы, пока не натянулись свободно висевшие веревки.

— Похоже, мы возвращаемся домой, — объявил Рог.

— Идти дом! — согласился Орев.

— Как только мы улетим, не думаю, что поверю, будто была здесь, — вздохнула Крапива. — Бабушка приходила поговорить. Я предложила ей остаться со мной и сказала, что мы заберем ее отсюда, но она ответила, что не может.

— Мать патеры Прилипала тоже приходила проведать его, — сказал Рог Шелку. — Он, улыбаясь, рассказывает об этом всем подряд. Он сказал ей, что теперь у него есть собственный мантейон, где он будет совершать жертвоприношения, исповедовать и приносить Мир Паса, и больше не будет работать во дворце Его Святейшества. А она ответила, что именно этого желала для него все время.

— Мать Гиацинт тоже навестила ее.

Крапива удивленно посмотрела на Шелка:

— Я не знала, что ее мать умерла, кальде.

— Как и Гиацинт.

Перехватывая веревку руками, они опять подтянули себя вперед и скоро уже стояли на палубе, хотя и стояли очень легковесно; Шелк освободился от веревочной петли.

— Кальде, вы так и не ответили на вопрос о крышах, — сказала Крапива. — И я хотела бы знать, почему тень здесь такая плотная, что мы никогда не видим солнца.

— Ее создает Пилон, или, во всяком случае, он выбрасывает ее в небо, — объявил Рог. — Я прав, кальде? Солнце сжигает ее, но она превращается не в дым, а в воздух. Если бы Пилон перестал это делать, тень бы исчезла, и все время стоял бы день. Только оно могло бы сжечь и сам Главный компьютер, потому что оно очень близко. Солнце начинается на вершине Пилона и идет вплоть до западного полюса.

— Длин путь, — уточнил Орев.

— И нам тоже предстоит длинный путь, — сказал Шелк, не обращаясь ни к Рогу, ни к Крапиве, — но, наконец-то, мы тронулись.

— А я поняла, зачем крыши, — сказала Крапива.

Шелк оглянулся на нее:

— Неужели? Тогда расскажи.

— Когда я была маленькой, мы ездили каждое лето на озеро. Потом… я не знаю, но что-то случилось; похоже, у нас не было достаточно денег.