Владимир Анатольевич что-то делал на кухне, Анна молча сидела на диване. Люся тоже молча вязала себе шерстяную кофту и изредка косилась на гостью.
Из кухни вернулся отец. Увидев, что Анна не сняла плащ и шапочку, он возмутился:
— Ты чего, Аня, сидишь одетая? Пришла в гости, стало быть, раздевайся. — Он не глядел на свою дочь, словно её не было в комнате.
Анна робко взглянула на него.
— Владимир Анатольевич, может, мне уйти?
— Это почему же? Сейчас будем ужинать. — Он взглянул на дочь. — Люся, проводи, пожалуйста, гостью в ванную, ей надо навести лоск.
Люся встала, бросила на диван клубок шерсти и спицы.
— Вы снимайте верхнюю одежду, а я приготовлю вам полотенце для рук.
Она ушла в ванную. Владимир Анатольевич подошёл к Ане и шепнул ей:
— Сейчас Люся уйдёт в кино, она ещё днём взяла билет, и мы останемся одни... — И он ласково улыбнулся.
Когда они ужинали, отец говорил о том, что заводу спустили из наркомата обороны спецзаказ на производство ночных приборов для танков, работа очень серьёзная, придётся задерживаться на заводе допоздна. В цехе, говорил отец, почти все молодые специалисты, в основном женщины, и от них пока мало проку.
— Что не так — от начальства мне выговор, — жаловался Владимир Анатольевич.
Анна поддакивала ему, упрекала, что он, Владимир Анатольевич, слишком мягкий по характеру, а с теми, кто плохо работает, надо поступать по всей строгости. Краем глаза Люся заметила, что отец моргнул Ане, но не поняла, что он имел в виду, видно, не хотел, чтобы она много говорила о людях цеха.
«Она любовница папы», — вдруг подумала Люся, и до того сделалось ей больно от этой мысли, что она поднялась из-за стола и сказала, что ужинать не будет, так как её тошнит. На это отец неожиданно бросил реплику:
— Ты что, голубка, совсем недавно вышла замуж и уже тошнит?
Люся покраснела до корней волос, ей стало стыдно, и она, невзирая на гостью, грубо ответила:
— Папа, не говори глупости!.. Я просто что-то съела и отравилась.
— Меня не проведёшь, дочка! Я всё вижу... С тех пор, как уехал Павел, ты места себе не находишь. Что, жить без него не можешь?
В словах отца прозвучала издёвка, но она произнесла спокойно:
— Я привыкла к Павлу и очень скучаю по нему.
— Бедная девочка, как я тебе сочувствую, — с едва скрытой усмешкой промолвил отец. — Ну а если Павел нашёл себе другую?..
Люся, побагровев, резко оборвала его:
— Перестань, папа! Я очень тебя прошу. Мы ведь с тобой не одни, у нас гостья...
И тут её выручила Аня:
— Володя, зачем обижаешь дочь? Не надо...
«Ишь, то говорила «Владимир Анатольевич», а теперь «Володя», — ревниво подумала Люся. — А если я уйду, она повесится ему на шею. Да, так и есть: эта Аня его любовница...» Люся утвердилась в этой мысли после того, как увидела виноватые глаза Ани, она прятала их, почему-то боялась смотреть Люсе в лицо.
Когда поужинали, отец подошёл к дочери и спросил:
— Ты идёшь в кино?
— Иду, папа, но вернусь поздно, ты уже будешь спать, — ответила дочь. — Я возьму ключ с собой, чтобы тебя не будить.
Однако отец возразил ей, сказав, что будет долго сидеть за своими рабочими бумагами, нужно обдумать поступивший в цех заказ, продумать его реализацию.
— Так что можешь звонить, — подчеркнул Владимир Анатольевич. — Впрочем, — спохватился он, — возможно, я выйду во двор подышать свежим воздухом. Ведь целый день крутился в цехе, дел было по горло, то одно, то другое...
— И не был у мамы? — вдруг спросила Люся.
— Нет, — вздохнул отец, разведя руками. — Пускают в больницу с пяти вечера, а я в это время не смог. Дела!.. И потом у мамы всё по-старому, когда ей будут делать операцию, ещё не решили.
Губы у Люси мелко задрожали.
— Как ты мог, а? — повысила она голос. — Ведь мама тебя так ждала! Ты не был у неё целую неделю! Как ты мог, а? — глухо повторила она, с открытым упрёком глядя ему в лицо.
— Но у меня работа, идёт война, и требования к нам повысились... — Он хотел было сказать ещё что-то, но Люся презрительно взглянула на него.
— У тебя, папа, не сердце, а камень. Я давно это почувствовала. Работа! А разве у других её нет, работы? — И неожиданно для отца она добавила: — Для своей знакомой Ани ты нашёл время, даже привёл её к нам домой, а для больной жены времени у тебя не нашлось... Ах, папа! — И Люся заплакала.
Гостья молча оделась и поспешила к двери. Но Владимир Анатольевич остановил.
— Анечка, куда ты? — Он подскочил к ней, нежно взял за руку. — Нет, домой ты не пойдёшь. Ты обещала мне помочь разобраться с заказами! Давай это сделаем, потом я провожу тебя. — Он сердито взглянул на дочь. — А ты... ты, Люся, пожалуйста, выбирай слова... Я же тебе сказал, что не смог пойти в больницу. Кстати, я звонил маме, поговорил с ней по телефону и извинился. Будешь завтра у неё, можешь спросить. Мама сама велела мне идти домой, я обещал ей быть у неё послезавтра, в субботу.
— Мне так неловко...
Это произнесла Аня, глядя на Люсю, и не то с сожалением, не то с упрёком заметила:
— Извини, Володя, но на такой приём я не рассчитывала. Я всё же пойду. Люся права, нечего тут заниматься заказами, это я сделаю завтра в цехе.
Ещё миг, и она бы ушла, но Люся опередила её.
— Простите, Аня, я погорячилась. Прошу вас, садитесь, не то папа будет на меня сердиться. — И она мило улыбнулась.
В кино на свой сеанс Люся опоздала и теперь задумчиво бродила в парке, время от времени посматривая на окна своей квартиры. Вечер был холодный и сырой, ветер гнал по земле листья, деревья в парке шумели грустно и равнодушно, от этого на душе у Люси было знобко. Ещё вчера она уважала своего отца, а сегодня презирала за то, что он так невнимателен к больной жене, мало того, привёл к себе домой Аню...
Шагая в темноте парка, Люся то и дело спотыкалась о камни, которыми были огорожены молодые деревья. Ей стало зябко, но идти домой она не хотела — пусть там обсуждают и уточняют заказы, что и когда надо делать в первую очередь, не то ещё отец обидится, что она помешала им.
Люся дошла до конца парка. На скамейке сидели парень и девушка. Он, тихо смеясь, говорил ей: «Понимаешь, Инга рыжая, она готова вешаться на шею, а я так не могу. Я гордый...» Люся ускорила шаги, ей не хотелось слушать чужие слова, тем более влюблённых. Посмотрела на часы — начало двенадцатого. Кажется, сеанс уже закончился. Она взглянула на дом — в окнах темно — и обрадовалась: наконец-то отец ушёл провожать свою гостью. Она поспешила домой. Мимо неё прошли какие-то молодые парни, один из них, что был ниже ростом, пел под гитару, а другой, высокий и лохматый, басил во весь голос: «Я не могу жить без тебя, Анюта, я весь потерян и смущён...» Люся подумала с неприязнью: «Постригся бы, весь зарос...»
А вот и подъезд. Люся вошла в дом, поднялась на третий этаж. Ключ упёрся во что-то внутри замка. «Так ведь там другой ключ, отцовский, — не сразу сообразила она. — Что он, дома? Тогда зачем гасили свет?..» У неё неприятно засосало под ложечкой. Она хотела было постучать в дверь, но услышала за дверью голос отца:
— Аня, не торопись, Люся ещё в кино... Одевайся теплее, на дворе ветер, и кажется, пошёл дождь. Завтра после работы я приду к тебе, так что никуда не уходи.
— А Люся у тебя с характером, — отозвалась гостья. — Остра на язык.
— Я ей прощаю, к тому же скоро она уедет к мужу...
У Люси забилось сердце. Про себя она шептала: «Она его любовница, она его любовница...» Ей стало жаль и себя и мать, и всё же она нашла в себе силы спуститься вниз и зайти за угол дома, чтобы они не увидели её.
Отец и Аня вышли из дома весёлые, он взял её под руку, и они направились в сторону Заречной улицы, что примыкала к парку. Видно, Аня жила где-то там, за парком.
Люся вошла в комнату, разделась, упала на свою кровать и заплакала. С тех пор, как муж уехал, ей было не по себе. Порой смутно чудилось, что вот-вот во дворе появится Павел, поднимется к ней в комнату и скажет: «Ну вот я, приехал за тобой!» Но она знала, что муж не приедет, потому что он там ждёт её. «Я тут долго не задержусь, — заверила она Павла, когда провожала его на вокзал. — Только бы мама скорее поправилась, и я сразу же соберу чемодан. Ты не сердись...» Мысль о том, что Павел живёт один, мучила её, а тут ещё отец... Люся давно заметила, что он охладел к ней, своей дочери, и за жену он не тревожился: когда её положили в больницу, пришёл к ней лишь на третий день, сославшись на работу в цехе, где выпускали продукцию для фронта. Теперь же, когда в их дом он привёл сборщицу Аню, Люся ещё больше укрепилась в мысли, что она тут лишняя. Отец жил сам по себе, она сама по себе. Вчера утром она стирала, а он куда-то собрался.
