Сейчас я была одной из них. И даже радовалась, нельзя сказать, что расставание с Игорем вывернуло мне душу. Вывернуло, конечно… я до сих пор подолгу не могу заснуть, вижу перед собой Стасю в его руках, почему-то именно на ее образе меня буквально заклинило. Не высыпаюсь, сплю потом, после пар, в машине. Пару раз, когда Игоря не было дома, Герман на руках относил меня в спальню.

Мне кажется, все знают, что происходит, и меня жалеют. Крис точно знает, Серж тоже – отношения между ними совсем чуть-чуть потеплели, но в прежнее русло так и не вернулись. В какой-то мере это роднило нас с Крис. Мы обе подыхали от чувства, с которым не могли справиться.

Поэтому держались рядом, как ни странно. Я даже научилась отвечать на ее шпильки и наконец-то показывать средний палец, если она слишком уж бесила. Но даже несмотря на то, что мы периодически удивляли Игоря то совместным просмотром фильма, то дорогой в универ, Кристина все равно адово ревновала.

Она мгновенно заводилась, если Серж со мной шутил или подвозил до клуба. Такие качели в отношении с Крестовской жутко выматывали. Я часто спрашивала себя, зачем это все, не проще ли перестать обращать внимание на Кристину, словно она и не живет со мной в одном доме. Забить на то, что в скором времени мы улетим на другой конец света, и перестать к ней тянуться. Но почему-то не выходило.

Вот так незаметно каждый из Крестовских вошел в мою жизнь, стал ее неотъемлемой частью. С момента, когда я спала на их диване в гостиной, прошло немногим больше четырех месяцев, а я уже и не представляла себе другой жизни. Разве она бывает, без толстых стекол машины и высокого забора среди елей?

Кристина притягивала меня, как магнит, Алекс все-таки уехал на реабилитацию, без веселья и любви к еде Сержа я бы свихнулась, без стряпни Марины тосковала бы вечерами, ну а как добираться до универа без Германа, и вовсе понятия не имела. Наверное, если бы мне пришлось поехать на метро, я бы долго изучала карту. А Игорь… Игоря я любила. И хотела бы от этой любви избавиться, но не выходило. Только сильнее падала в пропасть, в которую шагнула на Санторини. Я сходила с ума и даже надеялась – всерьез, без какой-то злости, свойственной другим девушкам по отношению к бывшим, – что кто-нибудь делает его счастливым. Что он хоть изредка отдыхает от работы и непростой семьи. Черт, иногда мне хотелось узнать, как он! Здоров ли, устал, хочет чаю. Я закусывала губу и прислушивалась к шагам в коридоре, чтобы поймать момент, когда он пойдет спать.

В один из вечеров Серж притащил собаку, как я и советовала. Он был бы не Крестовским, если бы взял дворнягу с улицы. Нет, он добыл где-то акита-ину, японскую, жутко дорогую и редкую породу. Как из фильма «Хатико». Пушистый рыжий малыш с любопытством сидел у парня на руках и смотрел на нас. А потом на Крис, когда Серж протянул ей подарок.

– На хрена мне эта блохастая шавка? – скривилась та.

– Э-э-э… подарок. Криська, ну ты чего, помнишь, мы хотели собаку, а у папы была аллергия? Я вспомнил и купил. Смотри, какой милый.

Собака безропотно терпела его тискания и даже не гавкала на Криську, которая снова впала в неудовольствие.

– Убери, она мерзкая, – скривилась Крестовская. – Выпусти ее вон во двор. Насрет еще.

– Дура ты, Криська, – буркнул Серж.

Я украдкой показала ему кулак, потому что Кристина от этих слов даже будто вздрогнула. Не понимает он, что после ссоры не может больше подначивать ее, как обычно. Нельзя говорить человеку то, что сказал он, а потом весело шутить.

Когда стало ясно, что бедная акита-ину скоро всерьез поедет домой, я поднялась:

– Ладно, давай мне. Я буду ухаживать, Игорь разрешит. Всегда мечтала о собаке.

Подхватила на руки дрожащий теплый комок и прижала к себе, испытав запредельную нежность.

– Хороший какой. Будем считать, тебя дядя Сережа мне подарил, да? Пойдем ко мне жить?

Крис, конечно же, тут же подскочила и вырвала у меня из рук животное.

– Пошла в жопу, – рыкнула она, уносясь вместе с собакой наверх.

– Она ему ничего не сделает? – с сомнением спросил Серж.

– Нет.

Я потом заглянула к Крис, тихонько, чтобы не разбудить. Они с песей лежали в постели, практически обнявшись. Мне показалось, Кристинка плакала, но я решила не лезть. Главное, что начало положено и у нее будет кто-то родной. Пусть и собака.

Так и жили. Каждый несчастный по-своему.

Неожиданно пошел снег. Несколько минут я недоуменно смотрю в небо – правда, что ли? Вот прямо снег, в октябре? Большие белые хлопья падают на землю и… не тают. Красиво, но странно как-то.

Потом Герман раскрывает надо мной зонт и просит идти в здание. Я ведь в легком драповом плаще и тонких ботинках. А он вообще в костюме. Мы бежим, стараясь не поскользнуться, юркаем в главный корпус и расходимся. Я – на пары, а Герман в столовую и библиотеку, ждать меня. С трудом, но удалось уговорить охранника не таскаться за мной прямо везде.

Хотя все и так знали, что я не из простой семьи. Мало кого привозили в универ на бронированном внедорожнике.

Поднимаюсь по ступенькам на второй этаж, прохожу по коридору филологов, увешанному портретами писателей. Понимаю, что сейчас прозвенит звонок после предыдущей пары, народ вывалит на большую перемену, и решаю срезать путь по узкой лестнице в конце крыла. Ею мало кто пользуется, потому что в экономический корпус надо бежать через улицу, но мне подойдет. Не хочу видеть людей.

Я открываю дверь на лестницу и с изумлением вижу там Крис.

Крестовская сидит на ступеньках со стаканчиком кофе в руках и плачет. Нет, не так, скорее ревет, потому что это настоящая истерика, несравнимая с обычным расстройством.

– Крис! – Я опускаюсь рядом и трясу ее за плечо: – Что случилось?

В голове лихорадочно мечутся мысли. Что-то с Сержем? Игорем? С ней самой?

– Уйди, – просит.

– Крис, мы это уже проходили, я не уйду. Что случилось? Тебе помочь?

Она качает головой, но мне не хочется оставлять ее здесь одну.

– Слушай, ну я же никому не скажу. Но вдруг помогу чем-то.

– Да как ты поможешь, тут никак.

– Рассказывай, – требую.

– Мы с Серегой ну… помирились. Вчера он забирал меня с пересдачи. В парке в машине сидели и говорили, потом… ну, ты понимаешь. Не сдержались, я не знаю, это сильнее меня, понимаешь?!

– Понимаю. – Я действительно представляю, о чем она говорит.

Мне дико от самой себя, но я рада, что Крис теперь не мучает эта разрывающая сердце на части любовь.

– Но что в этом… то есть давай дальше.

– И нас кто-то снял.

Тут я чувствую, что мне надо попить, потому что мир вокруг слишком быстро вращается. Я беру у Крис стаканчик с кофе, делаю щедрый глоток и кашляю.

– Что это?!

– Кофе, – невозмутимо отвечает Крис. – С виски. Я добавила.

– Это виски с кофе! С ароматом кофе! И часто ты так делаешь?

– Зато знаешь, какие пары сразу увлекательные? Да ладно, не криви рожу, редко.

– Кто вас снял?

– Генка Самодуров. Ты его не знаешь, он на аналитике учится. На видео… много снял. И сказал, что выложит в Сеть. Я ему и деньги предлагала, и все, что угодно, но я его пару лет назад нехорошо бросила… так что он выложит.

– Генка? Погоди-ка, а он с Принzzем не дружит?

– С кем? – не понимает Крис.

Я показываю ей фотку.

– А, да, пару раз болтался с ним.

– Ты что, встречалась с…

Нет, я не превратилась в сноба, я все еще считаю, что людей не судят по внешности или деньгам, но Крис и невзрачный паренек в растянутой толстовке?!

– Да это он последний год страшный, а раньше был вполне ничего. Не знаю, что там с ним случилось, но когда мы встречались, он уже начал крышей ехать.

Кажется, мне придется прогулять пары, даже не закончив первый семестр. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Бросить Кристинку тут я не могу. Пусть она и не в восторге от того, что я лезу в ее дела, но нельзя же не помочь.

Судорожно ищу в телефоне номер Саши и звоню. Тот берет трубку не сразу, я с отчаянием закусываю губу. А если он на репетиции? Или вообще уехал?