Ахнув, Эльвира поспешно прижалась к возлюбленному. Тот погладил девушку по плечу и кивнул: он тоже узнал. Как узнал и другого – бывшего своего слугу (или соглядатая) Хардана. Кряжистого, стриженного в кружок, все в той же синей полотняной рубахе навыпуск, подпоясанной тонким кожаным ремешком, и с большой серебряной серьгой в левом ухе. Вытянутое лицо слуги (а лучше сказать – доверенного человека жреца Нойдала) выражало полное раболепие, светлые, близко посаженные глаза сияли чрезмерной, притворной радостью. Приятное впечатление портил лишь белесый шрам на левой щеке.

– Судя по всему, они вовсе не сражались, – вскользь заметил Аркадий. – Слишком уж чистенькие.

– Так они и не сражались, – презрительно хмыкнула переводчица и невольно постаралась отстраниться, как бы уйти в тень, спрятаться, хотя, казалось бы, кого ей было бояться?

– Они просто выжидали. И сдались сразу же, когда стало ясно, кто победит.

– Понятно, – покивал Иванов. – Одним словом, сволочи.

«Сволочи» пресмыкались вовсю! Славили «многомудрого правителя гепидов», ругательски ругали «поганых гуннов», не признающих великих германских богов. Ардариху, похоже, все это нравилось – хотя он и был вовсе не глупый человек, но вот поди ж ты!

Неожиданно оживилась и Вильфрида. Черная жрица довольно поглядывала на перебежчика-жреца, внимала всем его льстивым словам и кивала. Потом даже подошла ближе к правителю, испросив разрешения что-то сказать.

– Вот поистине достойные и славные люди, – фырк нув, перевела Эля. – Да, они заблуждались, служа не тому господину. Но ведь прозрели! Сами пришли к нам. Их никто не захватывал, не пленял… Так ведь, сотник?

Злобные очи колдуньи сузились так, что бедолага сотник закашлялся, вдруг почему-то почувствовав себя виноватым. Воин поспешно кивнул, словно бы оправдываясь:

– Да, так оно и есть. Славная Вильфрида-жрица права. Эти люди сдались сами. И… и они показали, как лучше взять Эллака. Без них, боюсь, битва могла затянуться.

– Но Эллака мы все же не взяли, – покачал головой король.

Гундульф-хевдинг яростно сверкнул глазами:

– Он бился, как тур! И принял достойную смерть.

– Да…

Задумчиво пригладив бородку, Ардарих вновь посмотрел на перебежчиков. Черная жрица имела влияние на многих, это было видно по всему. Король же, не согласившись принести кровавую жертву, тем самым унизил Вильфриду в глазах всех прочих и наверняка сам это прекрасно понимал. Но и делал. Говоря по-простому, чтоб не слишком выпендривалась, чтоб знала свое место. Ведь он – король, а она – какая-то там ведьма, пусть и весьма влиятельная. Все правильно.

Однако, с другой стороны, нельзя же бесконечно унижать людей, тем более жрицу! В главном король выиграл – показал свою волю, а теперь… Теперь, в малом, можно и уступить. Мол, достойнейшую ведьму правитель гепидов ценит и уважает.

– Так что ты предлагаешь, славная Вильфрида?

– Думаю, они послужат всем нам, о, мой король! Пусть живут в моем шатре. По крайней мере, пока мы в походе. Нойдал-жрец славит тех же богов, что и мы. А нам еще приносить жертву! Белых коней… Ты обещал, мой король!

– Я помню свое обещание. – Ардарих чуть скривил губы и махнул рукой. – Хорошо. Эти люди теперь не пленники и перебежчики, а гости. И даже, может быть, в недалеком будущем станут для нас своими. Аой! Я сказал.

– Аой! – одобрительно прокричали собравшиеся.

На том, собственно говоря, аудиенция и закончилась. Подходил к концу и пир: все утомились, многие были ранены…

Подумав, черная жрица решила перенести жертвоприношение на завтра. Чтоб торжественно! Чтоб завораживающе красиво и страшно. К тому же завтра можно будет еще разок попытаться уговорить короля на человеческую жертву. Или… Или не уговаривать. Пусть жертва вызовется сама! Так случалось, и часто. В те времена люди искренне верили.

Все эти мысли или, скорее, предположения, пронеслись в голове Аркадия порывистым осенним ветром, срывающим листву и гнущим деревья. Все эти предположения были совсем не далеки от истины. Да тут и не нужно иметь семь пядей во лбу – поведение жрицы угадывалось очень даже легко.

– Сучка, – глянув на Вильфриду, шепотом выругалась Эльвира. – Конечно, нам лучше поддержать монахов.

– А может быть, поскорее уйти?

– И это тоже, – согласно кивнула девчонка. – Только прямо сейчас не стоит. Повсюду конные разъезды, посты – ловят пытающихся скрыться врагов. Нас тоже могут принять за беглецов, не все же знают.

– Завтра будет лучше?

– Лучше! Я попрошу у Ардариха охранную грамоту или амулет. Не знаю, как уж тут принято… Ну, скажу, что хотим присмотреть себе земли…

– Дай-то бог…

– Смотрю, ты стал религиозным, – неожиданно улыбнулась девушка. – Или… таким и был? Ничего себе у вас, в двадцать первом веке, дела!

Аркадий молча погладил возлюбленную по волосам цвета жемчуга, улыбнулся. Поиздевалась, чего уж! Ну, пускай. Хоть отошла после кровавого побоища, и то хорошо. Он-то сам едва отошел. Когда битва длилась, там, понятно, не до рефлексии. Только потом накатило. Вроде сейчас отпустило…

Зато больше никаких сомнений не осталось вообще! Пятый век! Точно. Дай бог из него выбраться.

Ночь влюбленные провели вместе в маленьком походном шатре, заботливо разбитом для них юным слугой Адальбертом. Тесноватый шатер больше напоминал римскую палатку, коей, собственно, и являлся. Но это и хорошо. Легли, обнялись, укрылись плащами. Сексом не занимались: устали, да и настроения не было. Зато успели кое-что обсудить.

Самое важное – как уйти!

Завтра с утра испросить у королевского графа – имелась тут и такая должность – амулет или грамоту. Отделаться от Берта, чтоб мальчишка не вздумал увязаться следом. Услать куда-нибудь. С каким-нибудь поручением, ага…

– Нам нужно добраться до Аквинкума, – негромко поясняла Эля. – Это город такой, я как-то уже говорила. При римлянах процветал, а потом его разрушил Аттила. Не так уж давно. Сейчас там снова селятся, восстанавливают потихоньку. Но, конечно, так, по-варварски, без фонтанов и уличных статуй. Место-то удобное, выгодное. По Дунаю много купцов: в Константинополь плывут, везут товары. Также и обратно.

– И что мы будем там делать, в этом Аквинкуме? Там могила?

– Рядом. – Девушка усмехнулась. – Но не только в этом дело. Могила – на дне реки. Неширокий приток Дуная.

– Сава?

– Нет, не Сава. На Саве-реке могила фальшивая. Специально для грабителей. Нам же настоящая нужна.

– Ты говоришь, на дне, – тихо промолвил Аркадий. – Так что, нырять придется?

Красавица хохотнула:

– Не-ет, дурачок! Там не донырнешь. Подкоп копать надо. Землекопы нужны, с полдюжины человек хотя бы. Целая артель! Вот землекопов мы там и найдем, в Аквинкуме. За долю, не за просто так.

– Авантюристы какие-нибудь наймутся, – прихлопнув присосавшегося ко лбу комара, нахмурился Иванов. – Опасно это, Эль. Где сокровища, там всегда криминал.

– Опасно, да, – вздохнула девчонка. – Ну а иначе как? Сами копать будем до морковкина заговенья. Позвать верных людей? Так где их возьмешь-то, верных?

– Так-так…

Иванов задумался, помолчал – прикидывал, что к чему да как лучше сделать. Люди во все времена одинаковы. Наверняка копатели потребуют предоплату. А чем платить?

– Оружие продадим, плащи и все такое, – откликнулась Эля. – На первое время должно хватить. Да! Коней у короля попросим… Их тоже можно будет продать!

Аркадий шмыгнул носом:

– Это… как его… волюнтаризм.

Не зашла шутка. Да и не могла. В Эльвирины времена «Кавказскую пленницу» еще не сняли.

– Сам ты это слово!

– Я к тому, что…

А дальше произошло нечто не очень понятное. Явился какой-то то ли судья, то ли хранитель законов, некий «велемудрый Сигивард», обвинивший Аркадия и Элю в осквернении священной рощи! Не просто так обвинил – с подачи черной жрицы…

Наутро Аркадия бросили в яму. В земляную тюрьму, выкопанную на самой окраине лагеря, на лесной опушке. Глубокая, метра четыре, а то и все пять, с осыпающимися стенками. Сверху крышка – решетка из кольев. Выбраться из такого узилища самому, без помощи внешних сил, не представлялось никакой реальной возможности.