— До этого момента Орден не сомневался в своей победе. Вероятно, они рассчитывали повести мятежников на штурм города одновременно с убийством Прозорливого. Я полагаю, среди городских стражников есть предатели, готовые открыть мятежникам ворота, как минимум, нескольких фабричных кварталов. Беспорядки в городе свяжут Вам руки до подхода подкреплений из Толона…

— Которые почти наполовину состоят из факельщиков, — мрачно ввернул генерал. — Это мне известно. Но вы говорите "до этого момента". Вы считаете себя способной изменить ход сражения?

— Вы должны знать легенду о бессмертных защитниках Баянгола, — произнесла девушка, опершись рукой на стол.

— Старые сказки, — пожал плечами Дарсен Тагар. — В некоторых говорится, что сам Дракон явится на помощь городу в трудную минуту. Такое же рассказывали про Толон. И где теперь жрецы Безликого и их защитники? В главном храме Безликого теперь библиотека Ордена, а трон правителя-жреца, как оказалось, перенесён сюда. Немыслимое святотатство! И что, где гнев Дракона?

— Он здесь, — тихо ответила посланница.

Она подняла руку, и Тагар увидел на мраморной столешнице оплавленный отпечаток ладони.

— Я — пристав Последнего Суда, — неожиданно властно произнесла девушка. — Я веду следствие и оглашаю приговор. Я могу убить живой камень реликвии Безликого и пробудить защитников ото сна.

— То есть, это трон усыпляет защитников? — уточнил генерал.

— Да. Орден давно открыл, что осколки Дракона и живой янтарь Безликого подавляют друг друга. Поэтому Стражи размещали реликвии Дракона в храмах Безликого и наоборот.

— Почему легендарные защитники не помешали им? — недоверчиво спросил Тагар.

— Не думайте, что они не пытались. Вспомните слова Улан Баира.

— Орден использовал некое "оружие". Какое именно?

— Стражи называют его "душа пламени". Это осколок эпохи царства царств. Выглядит как стальной цилиндр, насаженный на длинное древко. Цилиндр витым шнуром соединён с большим ящиком. Расчёт — три человека. Стрелок и два носильщика. Момент выстрела не виден глазу, но тот, кто окажется перед цилиндром, почувствует сильный жар и через несколько мгновений сварится изнутри.

— Опасная вещь, — проворчал генерал. — А паника, которую она поднимет, ещё опаснее. Если перерубить шнур, орудие выйдет из строя?

— Верно, — кивнула посланница. — Но спешить с этим нельзя. "Душа пламени" может убить меня, но она же способна разрушить трон. Нам нужно, чтобы эти два события произошли одновременно.

— Я не ослышался? — нахмурился Дарсен Тагар. — Мы должны дождаться, пока Вас убьют?

— Рядом с троном, — с нечеловеческим спокойствием подтвердила девушка.

— Не то, чтобы я был против, — криво усмехнулся Тагар, — но кто тогда откроет Прозорливому древнее Святилище?

— Генерал, — холодно отозвалась девушка, — если вы проиграете сегодня, будет уже некому и незачем его открывать. Но если победите, Айсин Тукуур вполне справится без меня. Он же сможет направить защитников, когда они проснутся. Так что постарайтесь не потерять его в бою.

Генерал устало потёр лоб. Ситуация нравилась ему всё меньше и меньше.

— Почему Вы настаиваете на своей смерти?

— Оружие нарушит структуру трона. Но только моя кровь завершит начатое. Поэтому я прошу Вас: если это не смогут сделать Стражи, на спуск должен нажать кто-то из Ваших людей. Сделайте так, чтобы Тукуур не узнал об этом, — на мгновение в её голосе промелькнуло что-то похожее на заботу. — К сожалению, он уже начал привязываться. Если моя смерть сделает его Вашим врагом… — она выразительно качнула головой.

Дарсен Тагар раздражённо побарабанил пальцами по эфесу меча. После этих слов Тукуур начал представляться ему чем-то вроде пороховой бомбы, которую нужно как можно скорее метнуть во врага, надеясь, что осколки заденут не слишком много своих. Здравый смысл подсказывал, что "решение" посланницы дрянное. Стоило бы увезти Прозорливого из города, а самому дать бой на стенах и посмотреть, чья возьмёт. Но он также понимал, что пробуждение защитников, чем бы они ни были, даст власти Джал Канура то самое мистическое измерение, к которому Прозорливый так стремился. И, прекрасно понимая, каким будет решение правителя Удела Духов, Дарсен Тагар нехотя произнёс:

— Я не имею права единолично отдавать такие приказы. Ждите меня здесь. Я принесу Ваш план на суд Смотрящего-в-ночь.

***

Теперь, когда раскрыта причина болезни, поразившей защитников города, все три ума вещего зверя напряжённо работали над её устранением. Ослабевший от долгой спячки координирующий ум с трудом оттягивал на себя ресурсы тела, чтобы оценить силу и способности живого камня, который люди называют троном жрецов Толона. Ему активно мешал настороженный ум. Он настойчиво твердил, что интенсивность ультрафиолетового излучения растёт, в атмосфере слишком много соединений серы и азота, и неплохо бы перестроить оболочку. Настороженный ум привык командовать. Долгие годы именно он спасал их от смерти в чужом и враждебном мире, полном хищников, паразитов, ядов и опасных излучений. Ценой этого выживания было не просто варварство, а дикость, до-первобытное состояние голодного хищника, ненавистное координирующему уму. Но что им оставалось, если от прекрасного и мудрого Хранителя, бережно носившего их на своём теле, осталась груда осколков, рассеянных по всей этой планете? Голос того, кого убийцы назвали Драконом, превратился в крик, а потом в едва различимый шёпот, и теперь ослабленный и поглупевший координирующий ум, отрезанный от коллективной памяти народа, даже не был уверен, что понимает этот шёпот правильно. Но близость древнего врага давала координирующему понятную цель, и он вцепился в эту цель, как вцеплялось когда-то его тело в добычу. Со вновь обретённой силой он отдавал приказы, и с радостью ощущал, как уступают его напору звериные инстинкты ума настороженного, а их грубые требования превращаются в советы, как и должно быть.

Чего он не ожидал, так это сопротивления отзывчивого ума. Этот вспомогательный центр, созданный для общения с разумными аборигенами, должен был провести в забытьи ещё больше времени, чем координирующий ум. Вопреки этому, он оказался вполне развит, и даже пытался оспаривать приоритет принятия решений. Вероятно, в своих блужданиях вокруг пещеры, скрывавшей в своих недрах осколок-капсулу, принесшую их в этот мир, настороженный ум неоднократно натыкался на людей и самостоятельно пробуждал отзывчивый ум, пренебрегая координирующим. И отзывчивый ум пытался исцелить своё одиночество общением с существами, которые и были причиной этого одиночества. С убийцами, расколовшими тело Хранителя, уничтожившими память поколений, обрекшими осколки его народа на скитания в чужом мире. Координирующий ум не мог понять, как эти несуразные существа могли стать причиной такой катастрофы. По сравнению с тем, на что был способен разум этого живого мира, который местные именовали Безликим, "звёздный меч" аборигенов казался обглоданной берцовой костью, зажатой в кулаке обезьяны. Но он разбил тело Дракона, как грязная дубина разбивает драгоценный фарфор. Перечеркнул все усилия Первопроходцев, которые смогли обойти все защиты Безликого и отравить его разум, сделав живой мир безвольной добычей Дракона, готовой принять его волю.

"И, всё же", — возражает отзывчивый ум, — "Первопроходцы делали ставку на пленников Безликого. Прилагали усилия, чтобы защитить их умы от воздействия живых камней. Воспитывали тех, кто принял мудрость Хранителя. Имеем ли мы право не следовать их примеру, особенно сейчас, когда нас осталось так мало? Теперь только люди и другие народы этого мира могут собрать осколки Дракона и помочь ему возродиться в теле Безликого. Возродиться и размножиться, и наполнить великую Пустоту!"

Любому из этих аборигенов слова отзывчивого могут показаться безупречными, но для координирующего ума это набор туземных лозунгов. Отзывчивый ум очарован — очарована, она уже настроилась на эту концепцию — чужаками и их миром не меньше, чем те очарованы безошибочно подобранной формой. Она кропотливо изменяет структуру так, чтобы движения были естественны и приятны для окружения, колебания воздуха — слова — привлекали внимание и дарили надежду, изменения поля создавали гармонию. Старается передать крупицы своих знаний человеку по имени Тукуур, с которым срослись питомцы-связные. Дряхлые, измождённые существа, отравленные кровью людей, сильно изменённых Безликим. Это было попросту опасно. Питомцы едва справлялись с основной задачей — делали человека способным осмыслять изменения электромагнитного поля. Они не могли подстраховать отзывчивый ум в случае, если он сболтнёт лишнего. К счастью, невысокий уровень развития общества мешал аборигену задавать вопросы, выходящие за пределы его священных текстов. К тому же, он уже попал в эволюционную ловушку и был готов влюбиться в посланницу Дракона до боли в сердце и остекленевшего взгляда. В другой ситуации это можно было использовать. Но сейчас неприлично разросшийся отзывчивый ум вполне мог скопировать это состояние для достижения полного резонанса.