— Конечно, я не могу упустить возможность раскрыть весь план Ордена, — проворчал генерал Тагар. — Поэтому вам позволят предстать перед неустанно Смотрящим-в-ночь. При этом будут присутствовать высшие сановники, в том числе — Улан Баир. Вы дадите ему понять, что хотите побеседовать наедине. Затем покажете перстень, который, по вашим словам, отобрали у его агента. Наконец, попросите дальнейших инструкций. Не сомневайтесь, что каждое слово станет мне известно. Обманите меня, и я позабочусь, чтобы вашу казнь растянули самое меньшее на месяц. Всё ясно?

Ученик Дамдина и его спутница по-военному приложили к груди кулаки. Одобрительно хмыкнув, генерал приказал своему адъютанту отвести их к павильону Алмазного Спокойствия.

Когда посетители ушли, Тагар достал из ящика стола увеличительное стекло и осторожно развернул тонкий свиток, который этим утром принёс из Толона крупный серый вака. Сякюсэнский тысяченачальник докладывал, что так и не дождался толонских джонок. Поэтому его тумен совершил тяжёлый переход через джунгли только для того, чтобы обнаружить, что все корабли реквизированы бойцами Ордена. Толонский капитул отправил вместе с солдатами гарнизона семьсот факельщиков якобы для того, чтобы ускорить разгром мятежников. Стражи попытались отправить сякюсэнцев обратно, но держащий нос по ветру командир занял толонскую крепость и отправил гонцов по Дороге Дракона на случай сюрпризов со стороны Ледяной Цитадели. Теперь он обещал принять любое наказание за самовольные действия и запрашивал указаний командующего.

В зависимости от того, как развернутся события, тысяченачальнику светило либо двести палок, либо повышение на два ранга, но сейчас Тагару было некогда об этом думать. Письмо сякюсэнца подтверждало слова Айсин Тукуура: Орден Стражей готовил переворот, и произойти он должен был здесь, в Баянголе. Отсутствие аналогичного донесения от толонского тысяченачальника недвусмысленно подсказывало, что толонский тумен полон людей Ордена, и надеяться на него не стоит. Можно было призвать на помощь Стальных Крокодилов, но это значило отдать Речные Врата хамелеонам или факельщикам с острова Гэрэл. В такой ситуации попытка разогнать мятежников своими силами уже не казалась плохой идеей.

Пообещав себе обсудить это с баянгольским законоучителем сразу после полуденной церемонии, генерал отправился к павильону, где Прозорливый должен был принимать своего посланника.

Подлинный правитель был уже там, подставной тянул время. Ученик Дамдина и его спутница стояли на коленях у самого входа, ожидая его прибытия. Осматривая придирчивым взглядом ряды стражников, генерал заметил, как колдунья что-то прошептала молодому чиновнику, едва заметным жестом указав в сторону каменной громады старого храма Последнего Судьи. Девушка благоразумно прикрыла белые волосы капюшоном. "Правда всё равно вскроется, и тогда без неприятностей не обойтись", — подумал Тагар. На подвижном лице Тукуура отразилась тревога, а вот выражение его спутницы генерал вообще не смог понять. Оно было каким-то не совсем человеческим, что ли. Недовольно сжав губы, Дарсен Тагар бросил выразительный взгляд на командира лучников-Сокольничих. Тот едва заметно кивнул. Стоит молодому шаману или его спутнице сделать резкое движение, и оба тут же станут похожи на ежей. Пусть короткие луки Сокольничих выглядели архаичным церемониальным оружием, в замкнутом пространстве павильона они превосходили огнеплюи по скорости и точности стрельбы едва ли не на порядок.

Наконец, раздался удар гонга, и в зал вступили законоучители и наставники провинциальных святилищ, а за ними, кутаясь в шёлковый лазурный плащ, расшитый крупным жемчугом, вошёл подставной правитель. Он величаво сел на трон, и всё множество чиновников и слуг распростёрлось на полу. Запела серебряная свирель, а потом снова забил гонг, и придворные начали подниматься, слыша число ударов, равное своему рангу. В конце на коленях остались только Тукуур и его спутница. Знаток церемоний обеими руками поднял над головой нефритовую пластину, ожидая разрешения говорить. Смотрящий-в-ночь взмахнул руками в благословляющем жесте, наполнив зал нежным перезвоном серебряных бубенцов.

— Ничтожный слуга возвращает священный оберег, сохранивший ему жизнь от множества злых мыслей и дел и позволивший исполнить волю неустанно Смотрящего-в-ночь, — нараспев произнёс молодой шаман.

Генерал отметил, что юноша вполне прилично владеет ритуальным языком и держится для провинциала весьма уверенно. "Он Бэргэн по матери", — вспомнил Дарсен Тагар. Когда-то этот род был известен в столице, но его звезда быстро закатилась. Тагар едва заметно поморщился. Амбициозные юнцы из бывших редко отличались чувством меры. Впрочем, пока что у этого котёнка были не слишком крепкие когти.

Повинуясь движению руки правителя, один из гвардейцев забрал у Тукуура пластину и передал её генералу. Дарсен Тагар почтительно приблизился к трону и опустился на колени, протягивая пластину Смотрящему-в-ночь. Вернее, одному из своих младших командиров, но думать об этом не стоило, чтобы ненароком не выдать секрет неловким движением.

— Не всякий сосуд способен вместить и удержать Нашу волю и силу, — негромко ответил подложный правитель. — И тот, что оказался достоин, должен быть отполирован, покрыт драгоценной глазурью и выставлен на почётном месте. Поэтому Мы принимаем под Своё покровительство тебя, Айсин Тукуур, отныне знаток церемоний шестого ранга, и свидетельствуем, что долгий путь к Нам воистину огранил тебя словно резец мастера-ювелира. Дабы талант твой обретал новые грани, Мы помещаем тебя под опеку мудрейшего Ган Бэлига, законоучителя священного Баянгола. Чти его как отца и повинуйся как наставнику. Мы также принимаем под Своё покровительство Темир Айяну как живой залог возвращения Нашего священного наследия. В благополучный час она отомкнёт для Нас врата древнего Святилища, дабы Мы и достойнейшие из Наших соратников могли принести дары и прошения живому лику Последнего Судьи. Ныне же Нашей силой Мы избавляем её от гибельных последствий грехов её отца Темир Буги и ложных учителей, едва не приведших её своим нерадением к ужасному концу.

— Примите дары Прозорливого с благоговением и радостью, и не забывайте его благодеяний, — грозно провозгласил генерал Тагар.

Ученик Дамдина и его спутница поклонились до земли. Правитель знаком приказал говорить законоучителю.

— Милостью и силой Последнего Судьи, я, недостойный хранитель Его алтаря, ставлю Айсин Тукуура судебным прорицателем первой сотни Совиных Масок, о чём ему ныне же будет выдано новое "зеркало души". Я поручаю его заботам Темир Айяну, как названную младшую сестру.

— Да будет так, — прогудел генерал.

Ему вторил раскатистый удар гонга. Все снова повалились ниц, а, когда поднялись, Смотрящего-в-ночь уже не было на троне. Сановники начали расходиться, выстраиваясь колонной по два. Дарсен Тагар пристроился рядом с баянгольским законоучителем, краем глаза заметив, как Тукуур раскланивается с Улан Баиром, вероятно, принимая от него поздравления.

— А, генерал! Рад Вас видеть! — пропыхтел дородный жрец Дракона, снимая клювастую маску Феникса. — Только в Вашем обществе у меня появляется предлог снять эту железяку! Как там наши подкрепления?

— Вынужден Вас огорчить, — покачал головой Тагар. — Вместо отборных двух тысяч к нам идёт одна и ещё семьсот орденских факельщиков.

— Тоже неплохо! — пожал плечами толстяк.

— Предпочитаю свои силы, — хмыкнул генерал и жестом предложил собеседнику свернуть на тенистую тропинку.

Убедившись, что за ними никто не увязался, он вполголоса продолжил:

— У меня есть основания полагать, что Орден хочет одним махом покончить с правлением Двадцать Второго и вашей автономией.

Лицо Ган Бэлига осталось непроницаемым, но Тагар почувствовал, как тот сбросил ещё одну маску — безобидного тюфяка.

— Предлагаете атаковать повстанцев и готовить город к нападению с реки? Или строить круговую оборону? — быстро спросил законоучитель.