— Мягко сказано, — поморщился Холом. — Предатель в самом сердце острова Гэрэл! И, судя по вашей реакции, этот случай не первый? Что означают пустая одежда и серебряные капли вокруг?
— Не первый, — подтвердил Дэндэв. — Старший факельщик в Нарыне, предыдущий наставник Улюнского святилища, третий гранильщик баянгольского сургуля, старший служитель библиотеки Звёздного Купола в Толоне. Все они исчезли, оставив одежду, покрытую серебристыми пятнами. Каждый из них перед исчезновением совершил неожиданный поступок, повредивший нашим планам. Этими исчезновениями, как положено ему по должности, занимался мастер-книгохранитель. Ты осматривал его кабинет. Можешь вспомнить что-то необычное?
— Нет, — устало покачал головой страж. — Ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Но книгохранитель был человеком глубоких и разносторонних знаний. Ему ничего не стоило так зашифровать свои тайны, что я не понял бы, на что смотрю. Не говоря уже о том, что меня мучила бессонница, а другие братья не захотели помочь, — он бросил укоризненный взгляд на Ринчена.
— Жаль, что я торопил твоего отца с отбытием на Собор, — проворчал Дэндэв. — Они с книгохранителем были довольно дружны и обменивались письмами. Возможно, Улан Баир смог бы рассказать нам больше.
Сердце Холома болезненно сжалось. Уже второй раз, распутывая клубок заговоров и преступлений, он натыкался на нить, ведущую к его отцу. Неужели злая судьба всё-таки сведёт их на поле боя? Или, быть может, за действиями Баира стоит идея ещё более величественная, чем та, которую открыл юному стражу мастер-факельщик?
— Возможно, у нас дома найдутся письма, проливающие свет на это дело, — с затаённой грустью сказал Холом. — Если же нет, я прошу разрешения отправиться за отцом в Баянгол и расспросить его. По пути я мог бы также выяснить подробности исчезновения улюнского наставника.
Мастер Дэндэв склонил голову и снял с пояса серебряную пластину-оберег.
— С моим благословением, действуй. Брат Ринчен последует за тобой и поможет словом и делом.
Холом поклонился и хотел уже уйти, но любопытство пересилило вежливость.
— Наставник, чего, всё-таки, хотела добиться колдунья на острове? Кроме гибели капитула?
Факельщик угрюмо промолчал, но посол одобрительно улыбнулся.
— Мы полагаем, что она собиралась превратиться в Проводника.
Юный страж склонил голову, не ожидая пояснений, но хамелеон продолжил:
— У каждого живого камня, будь то шерсть Безликого или чешуя Дракона, есть свой радиус действия. За его пределами природа ведёт себя непредсказуемо, а у вашего вида мутится рассудок. Поэтому, чтобы привести людей отсюда в Фэнбию, Дар Алам или Страну Огней, необходим Проводник. Тот, кто слышит зов камней даже на большом расстоянии. Когда глубинный страж уничтожил флот фэнбийцев у Черепашьих островов, это был тяжёлый удар для слуг Безликого. Потеря ещё одного Проводника, возможно, заставит их отступиться и направить свои усилия на какие-то другие земли. Эту битву мы — и вы — выиграли.
Холом жадно впитывал имена дальних стран, о которых до сих пор даже не слышал. Ответ на один вопрос порождал тысячу других, но страж понимал, что у щедрости посла есть предел. Оставалось только делать выводы из обрывков сведений и оговорок. "У вашего вида мутится рассудок" — вот почему пропадали корабли. У хамелеонов, как видно, не мутится, и потому они уверенно держат торговую монополию и намерены держать её впредь, помогая Ордену уничтожать колдунов, которые могли бы стать Проводниками. Да, эту битву хамелеоны выиграли. Что же до людей, в этому Холом уже не был так уверен.
***
Илана с сомнением слушала песнь разведчика. После нападения хамелеонов она даже в самой обычной ситуации старалась разглядеть возможность для западни, а здесь это слово напрашивалось само собой. По словам воодушевлённого воина, Могойтин как спелый плод только и ждал, чтобы его сорвали. Наставник городского святилища уплыл на Собор, забрав с собой большую часть стражи. Вслед за ним два дня назад отправился управляющий "Медовой Лозы". В городе осталось не больше десятка стражников и примерно столько же охранников компании. Против трёхсот умелых бойцов у них не было ни единого шанса, но не стражники беспокоили Илану. Могойтин имел собственное святилище и собственного Стража, а, значит, и птичник с почтовыми вака. До Речных Врат — три или четыре часа полёта по прямой, от гарнизона обратно — от полутора до двух суток сплава вниз по реке. А в городе придётся задержаться, чтобы пополнить запасы еды и оружия. Может даже, чтобы принять новых сторонников, если рассказ разведчика — правда.
"Повтори ещё раз, как ты добыл эти сведения", — жестами попросил воина Высокий Пятый. Он уже слышал весь рассказ, но для спокойствия соратницы был готов выслушать его ещё раз.
"Недалеко от города есть большой термитник. Там мы застали троих охранников "Медовой лозы". Они как раз бросили насекомым какого-то человека и спорили как быстро его разделают. Мы помогли им узнать это на собственном опыте. Один, в обмен на быструю смерть, рассказал всё о городе и указал тайный проход за частокол. Ночью двое моих бойцов проникли в город через эту дыру и убедились, что рассказ, большей частью, правдив".
Илана сглотнула, борясь с тошнотой. Жестокий мир войны и пыток всё ещё был для неё чужим. У него была своя логика и свои законы, и теперь девушка чувствовала себя камнем, подхваченным лавиной. На город придётся напасть, чем бы это не грозило, потому что воины устали и проголодались. Им нужна была победа после разгрома на берегу океана, нужны были еда и оружие вместо брошенных в старом лагере. Даже вымуштрованных солдат Прозорливого нелегко было бы провести мимо Могойтина, а повстанцы-островитяне просто взбунтуются.
"Почему вы не спасли жертву этих троих?" — спросила она, чтобы дать выход своему раздражению. — "Он мог оказаться полезен".
Островитянин пожал плечами.
"Умный не спорит с термитами за добычу".
С этим ответом оставалось только смириться. Коротким жестом поблагодарив разведчика, Илана повернулась к Высокому Пятому.
"Нападём ночью. Два небольших отряда войдут в город через пролом. Первый подойдёт к воротам, второй я поведу к башне Стража. Там пригодится тот бочонок горючей смеси, что у нас остался. Когда загорится башня, первый отряд нападёт на караульных и откроет ворота частокола. Если Громовержец будет к нам благосклонен, в эту ночь не будет дождя, и Страж не успеет отправить птицу в гарнизон. После этого атакуем Святилище и торговый пост "Медовой лозы". Главное — не дать местным затопить лодки. Они нужны, чтобы переправиться через реку".
Это была ещё одна причина, по которой они не могли пройти мимо Могойтина. Баянгольские плантации лежали на другом берегу Великой реки, и нужно было переправляться — либо здесь, либо выше Речных Врат. Илана склонялась ко второму варианту, но для этого сначала нужно было пересечь правый рукав Реки, более узкий, но и более быстрый. К тому же, поселения на его берегу встречались куда реже, и пришлось бы рубить плоты. К сожалению, для такого манёвра её армия была слишком измотана.
Заговорщица горько улыбнулась. Она продолжала называть повстанцев "своей" армией, хотя всё её влияние на это пёстрое войско ограничивалось дружбой с Высоким Пятым. Чтобы изменить это, ей нужен был свой отряд, и бой за Могойтин давал такую возможность. Но, несмотря на все доводы "за", Илану не оставляло дурное предчувствие.
Могойтин стоял на пологом холме, окружённом джунглями. Высокая стена из заострённых брёвен обнимала его полукольцом, начинаясь и заканчиваясь на берегу реки. В этой части страны река была самой надёжной дорогой. По ней отправлялись товары вниз в Бириистэн или вверх к Речным Вратам, она же связывала город с небольшими посёлками, где жили рыбаки о охотники. Единственная дорога по суше уводила от Могойтина к северу, где выращивали шелковичные деревья. С южной же стороны расползались мангровые топи, из которых могли вылезти разве что крокодилы, поэтому на южном участке стены дозорных вышек было меньше, и джунгли кое-где подходили почти вплотную к частоколу. На одном из таких участков и был проделан в деревянной ограде узкий лаз, которым пользовались контрабандисты, воры и, как оказалось, верные слуги "отцов города", когда нужно было тихо избавиться от врагов или неприятных секретов.
