Был еще и четвертый аргумент – Ютуб. Но его Поляк использовал редко. В тех случаях, когда понимал: девка может заговорить. Одно видео – и никому уже не хотелось искать правды. Тут бы ноги унести. Красота, да и только.

Поляк колесил по городу, высматривая симпатичных девушек. Дела у него шли хорошо, никакой необходимости в новом фильме не было, но против природы не попрешь. Сучка разволновала его так, что кабана придется кормить раньше времени.

Осень принесла с собой сырость и грязь, спрятала девушек в серые коконы, скрыла фигуры под бесформенной одеждой. Короткие юбки с маечками уступили место плащам и курткам, словно и не было только что жаркого разгульного лета. Похотливые самки замаскировались под монахинь. Выбирать приходилось интуитивно, абы кто для целей Поляка не годился. К примеру, одна слишком пышная. Хотя на толстушек в Интернете спрос огромный, да и подцепить их куда проще, Поляк любил совмещать приятное с полезным, а копошиться среди жировых складок – то еще удовольствие. Значит, мимо. Вторая шла под ручку с третьей – сразу нет, с парами Поляк не работал. Слишком опасно. А вот четвертая, миниатюрная девица с длинными рыжими волосами, вполне подходила. Она шагала по тротуару вдоль дороги, разглядывая витрины, лужи, голубей, все подряд. Смазливое личико, мечтательный взгляд, узкие джинсы. То, что нужно. Подкатить, заболтать, свозить поужинать в красивое место, продемонстрировать платежеспособность – и дело сделано.

Едва Поляк перестроился в правый ряд, как на машине у него оказался человек. Послышался удар, завизжали тормоза, уши резанул короткий крик. Поляк ухмыльнулся, включая аварийку и вылезая из салона. Это не был наезд. Человек сам сиганул на машину, и не на бампер, что было намного опасней, а на капот. Древний как мир развод, да еще и неумело исполненный.

– Убили! – завизжала старуха на тротуаре. – Люди, убили!

– Спокойно, мамаша, – сказал Поляк, – никого не убили, все живы и здоровы. Правильно я говорю, да?

С земли, морщась от боли, поднималась девчонка лет тринадцати-четырнадцати. Одета прилично, не бродяжка. Но актриса никакая.

– Не убили… – прошептала она. – Хотя вроде собирались…

Поляк бегло осмотрел пострадавшую, потом огляделся по сторонам. Такую ссыкуху никто бы не отправил на дело одну, должны быть сообщники. Но вокруг собирались обычные зеваки.

– Средь бела дня! – все причитала старуха.

Пацаны с ранцами достали мобильники и начали снимать. Какой-то алкаш цокал языком и изучал вмятину на капоте. Отовсюду неслись советы и указания.

– Мужчина, ну чего стоите, в больницу же надо ее!

– Это перелом, точно вам говорю. У меня такое в институте было.

– Ага. Вызывайте ментов. Нужно обязательно проверить водилу на алкоголь.

Поляк помог девчонке дойти до переднего сиденья и сесть в машину. Затем повернулся к зевакам:

– Всем спасибо, мы в больницу. Расходимся.

Ехали молча. Девчонка то ли на самом деле серьезно ушиблась, то ли оказалась тормознутой, то ли это был ее дебют в роли кидалы. Поляк ждал. Он гнал машину по городу и смотрел в зеркала заднего вида. К его удивлению, на хвост так никто и не сел. Девочка работала одна.

– Как звать?

Она встрепенулась. Легкая заминка, потом ответ:

– Лида.

«Ага, Лида…» – подумал Поляк.

– Хорошая девочка Лида на улице Южной живет, – заговорил он, припоминая стишок.

Девочка и впрямь была хорошей. Соблазнительно выпуклой для своих лет. Черное платье средней длины, кожаная курточка сверху, старые, но приличные сапоги.

– Он с именем этим ложится и с именем этим встает.

Поляк повернулся. В ее глазах читался испуг. Коленки прижаты друг к другу, ноги подтянуты под сиденье.

– Как там дальше?

– Я не знаю.

Детское личико, какие-то нелепые косички, разноцветный лак на ногтях, сумка с сердечками… Поляк вспомнил, какие деньги платят за фильмы с детьми. Была у него парочка педофильских сайтов в закладках, но сам он подобное видео не снимал. Только смотрел. Смотрел и уверял себя, что никогда на такое не пойдет, даже за те сумасшедшие гонорары, которые там предлагали. Поляк еще раз взглянул на Лиду. Фигурка уже почти сформировалась, ножки ничего, губы пухлые, как у его надутых дискотечных подруг. Решение пришло само.

– Слушай, ты меня извини. Я на нервяках весь, все-таки первый раз человека сбил. Лады? Понимаю ведь, что виноват. Готов, так сказать, понести заслуженное наказание. Ну в конце концов, я же не специально.

Лида смотрела на Поляка, который барабанил пальцами по рулю, зыркал по сторонам, вытирал нос и вообще изображал крайнюю степень волнения. В голове у нее решалась задачка. Пожалуй, самая важная в жизни. Поляк даже представил весы, на одной чаше которых деньги, на другой – безопасность.

– Мне от этого не легче, – пробурчала она, откидываясь на сиденье. Движения стали более расслабленными, голос не дрожал. Она вновь контролировала ситуацию. Так ей казалось.

– Слушай, мне, если честно, проблемы не нужны. Совсем не хочется полицию втягивать в это дело, а врачи сразу им сигнал дадут, такие правила. Может, как-нибудь полюбовно решим, а? Ну, договоримся там, я не знаю. Деньгами не обижу.

Ответ прозвучал сразу, она даже не успела подумать:

– Можно. Наверное.

«Да, – усмехнулся про себя Поляк, – такие аферы ей проворачивать рановато. Палится на ровном месте».

– Тогда смотри какой вариант. С собой у меня денег нет, надо заскочить домой. Там все будет.

Ее лицо дрогнуло. Она хотела что-то возразить, но Поляк уже заговаривал ей зубы:

– Плюс жена моя сегодня выходная, она врач. Отличный врач, между прочим. Посмотрит тебя, подскажет чего. Один момент. – Поляк достал телефон и сделал вид, что набирает номер. Приложил трубку к уху и стал слушать фантомные гудки. – Так что не волнуйся, у тебя там и так ничего серьезного на первый взгля… Алло! Да, Марин, привет! Ты дома? Никуда не уходи, я щас прилечу. Я тут в легкое ДТП попал, пешехода одного зацепил случайно, девчушку, надо бы… Да не ори ты! Не психуй, кому сказал! Все в порядке! Просто ушиб, девчушка жива и улыбается. Ага. В общем, я за рулем, говорить не могу, приеду и все объясню. Жди!

Поляк спрятал мобильник в карман и пожалел, что не носит кольца на безымянном пальце. Но деваться было некуда.

– Все тип-топ.

Лида с сомнением глазела на Поляка, на потеки дождя на стекле, на выползающий из клоаки города район. Ей все это явно не нравилось.

– Только имейте в виду, – сказала она, доставая телефон из сумки, – что я эсэмэску с номером вашей машины отправлю маме. У нас с ней уговор.

– Не вопрос, хоть папе.

Поляк не сомневался, что Лида блефует. Во-первых, номер она вряд ли запомнила. Во-вторых, существуй уговор, эсэмэска ушла бы с самого начала, а не в конце пути. В-третьих, слишком неуверенно девочка тыкала кнопки, словно не знала, что и кому писать.

Поляк смотрел за дорогой, но то и дело бросал взгляды вправо, на Лидины ноги. Вспомнилась новенькая из видеочата. В штанах сделалось совсем тесно.

Дальнейшая дорога до пункта назначения превратилась для него в звуки и образы. Шум дождя шептал непристойности, дразнил воображение. Капли барабанили по крыше и стеклам, имитируя аплодисменты зрителей грядущего шоу. Шоссе стонало, сдавалось под мощью колес. Лужи у дома заглатывали, принимали в себя горячую резину, растекались под ней. У Поляка кружилась голова. Невиданное возбуждение подключило и запахи. Теперь он чуял абрикосовый гель для душа и ромашковый шампунь. Он чуял каждую клеточку Лиды. Чуял ее молодость, ее невинность. Сочность. Стук дверцы грохнул по двору пушечным выстрелом, спугнув голубей с козырька над ступеньками. Протяжный вой сигнализации призывал Лиду одуматься, повернуть назад, сбежать, но Поляк уже тащил ее через подъездную грязь, мимо бутылок, шприцов, газет и окурков. Сквозь царство паутины и разбитых лампочек прямо в свое логово. Не помогал дойти сбитой на дороге девочке, а, будто в трансе, волочил домой жертву. Такое с ним случилось впервые, и новые ощущения пришлись по вкусу. Лида слишком поздно все поняла, поздно стала упираться и кричать. Ее наивность, глупость и надежда на чудо остались в другом мире, когда Поляк захлопнул за собой стальную дверь.