– Хорошо, конечно, – кивнула я. – Я пойду спать. Завтра нужно будет уточнить даты по АСТ11.

Не дожидаясь ответа, я вновь оказалась в доме, миновала небольшую прихожую, влезла по ступенькам на второй этаж и вошла в свою комнату, чтобы лечь на кровать, уткнуться носом в подушку и попытаться заснуть.

* * *

Утро самое паршивое время дня.

Так я всю жизнь считала и буду продолжать считать.

А вот ночь – совсем наоборот. Обычно именно ночью ты способен оставаться со своими мыслями один на один, бесконечно размышлять о своём дурацком существовании, строить планы или посвятить себя своим увлечениям. У меня увлечения были, но я никогда ими не делилась с родными, потому что… Ну, наверное, потому что считала, что никому нафиг не интересно, чем я занимаюсь и что мне нравится.

В очередное такое паршивое утро я встала, застелила свою кровать, расчесала волосы, собрала их в пучок и двинулась в ванную комнату. Обычно к семи она уже занята, но я встала в пять, так что дверь была открыта, а другие члены моей семьи либо только-только открывали глаза, либо ещё спали.

Сегодня я почему-то решила сходить в школу пешком. И это было возможно только если встать немного пораньше. Мама моих прогулок на улице одной, конечно, совсем не одобряла. В исламе просто так не принято. Женщины обязательно должны ходить по своим делам в сопровождении мужчины-махрама12. Это может быть отец, брат, родной дядя, дедушка… В общем, близкий родственник мужского пола, перед которым нам можно ходить без хиджаба. И я совсем не против этого. Всё это делается не из-за того, чтобы как-то унизить женщину, в чём очень многие «специалисты», знающие об исламе лишь поверхностно и по примеру каких-то нескольких придурков, которые называют себя мусульманами, уверены. Всё это делается для защиты женщины. Ведь в наше время (да и в принципе во все времена) родиться девочкой действительно опасно.

Сегодня мне просто хотелось прогуляться до школы одной, и некоторые правила я нарушала в угоду своим желаниям.

Уже к шести я была полностью готова. Я прошла на кухню, вырвала листок с блокнота, который всегда лежит на столешнице и на котором мама делает списки покупок, и написала записку родителям о том, что пошла в школу одна. Наверное, по приходу домой мне нужно будет ожидать очередной лекции от мамы, но я просто проигнорировала это предостережение, возникшее в голове всего на миг.

Итак, записка была закреплена магнитиком на холодильнике, а я полностью одета, с наушниками в ушах и рюкзаком на плече, так что я вышла из дома, закрыв за собой дверь очень тихо, чтобы не создавать шума и не будить домочадцев.

Я двинулась в путь.

В ушах играли мои любимые Boney M., а я шла вперёд, шаркая по мокрому от растаявшего снега асфальту и размышляя о том, чем же хочу заняться.

Совсем скоро мне предстоит сдать экзамен, который определит моё будущее, а я даже не уверена, смогу ли его сдать. Мои навыки в учёбе никогда не вызывали восхищения ни у меня, ни у родителей, но и плохо я тоже не училась. Однако экзамен сдать нужно на отлично, ведь единственный мой вариант – поступить в государственный колледж на бюджет, так как таких больших денег на оплату у моих родителей совсем нет.

С этими мыслями я завернула за угол и увидела, как по дороге шли несколько школьников моего возраста.

Олдридж была единственной ближайшей старшей школой, так что я сразу поняла, что они идут именно туда. А ещё я узнала среди них одно лицо, которое только вчера казалось мне уродливым, как и душа его обладательницы.

Это была Кристина.

Ну надо же было нам пересечься!

Я сделала звук в наушниках погромче, нажав на кнопки на своём стареньком плеере, так что если она меня заметит и решит вновь выдать какую-нибудь колкость, у меня будет прекрасная возможность её не слышать.

Четверо подростков смеясь, судя по выражению их лиц, и о чём-то болтая, шли впереди меня. Кристина стояла посередине, пока высокий парень в светлых джинсах и рубашке, поверх которой лежала жилетка, рядом с ней приобнимал её одной рукой, а второй выкуривал сигарету. Двое остальных подростков то и дело их перебивали, добавляя каких-то своих деталей в общую беседу.

Несмотря на то, что я изначально планировала их просто игнорировать, моё любопытство и интерес оказались сильнее. Я наблюдала за ними.

Очень часто, разглядывая американских детей и подростков, я часто ловила себя на мысли, что считаю их живущими в совершенно ином мире. Где нет запретов, где почти нет нравственности, где нет того, что считается в исламе плохим, а у них это абсолютная норма. Они могут пить алкоголь до посинения, выкуривать пачки сигарет в день, баловаться лёгкими, но всё же наркотиками, ходить на вечеринки и иметь беспорядочные половые связи, а их родители на это всё будут махать рукой и реагировать лишь подобным образом: «Ну они же дети. Я в свои шестнадцать, знаете, как отжигал!». Они спокойно целуются прямо у входа в дом, не боясь, что родители убьют их за это. Они могут делать кучу вещей, которые я даже представить себе не могу.

И всё-таки мы живём в совершенно иных друг от друга мирах.

Когда я всё же добралась до школы, я не поспешила снимать наушники, чтобы оглушить происходящее вокруг.

Мой шкафчик был ближе остальных к входной двери, и я достала ключ, чтобы вытащить оттуда необходимые учебники и тетрадь.

Я знала, чего ожидать от сегодняшнего дня – ничего хорошего. Однако точно также я знала: если кто попробует вновь что-то съязвить в мою сторону, я молчать больше точно не стану. Люди всегда запинаются о том, как «правильные» девочки должны себя вести. Нас часто учат быть тихими, скромными и никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах не показывать своего характера, а значит не повышать голоса и быть милым добрым солнышком.

И вопреки этому я совсем не такой человек и не собираюсь лицемерить больше.

Открыв дверцу шкафчика, я достала учебник по химии и толстую тетрадь, а затем направилась на второй этаж, чтобы найти нужный мне класс. В этот раз я села за парту поближе к доске, чтобы внимательнее слушать учителя, а потом записала на клочке бумаги ручкой, что сегодня мне необходимо узнать и уточнить как можно больше информации о предстоящих экзаменах.

В классе было пусто. Я пришла раньше остальных и была этому чертовски рада.

– …А потом я выскочила из его комнаты как ошпаренная! Представь себе эту сцену!

Помяни чёрта...

Я уже выключила музыку в наушниках и поэтому отлично услышала разговор компании друзей, ворвавшихся в класс. Та самая компания, что шла впереди меня по дороге в школу.

Не обращая на них особого внимания, я открыла учебник и уткнулась лицом в напечатанный на страницах текст.

– А Хлои знает? – спросил один голос.

– Конечно, нет. – На этот раз говорила та самая Кристина (я сразу узнала её по голосу). – Эта тупица ни за что не догадается, если только не тыкнуть её в это лицом!

– А Честер сумеет сдержаться? – отозвался ещё один голос, но на этот раз мужской. – Вы ведь потом всё равно как всегда хорошенько развлечётесь, как в тот раз, когда мы застали вас в спальне Элиаса. – Последовал громкий смех от того же парня, а потом он вновь заговорил: – Чувак, ты же помнишь ту ночь, а?

Сначала ему никто не ответил, но потом всё же ответ прозвучал весьма негромко:

– Конечно. Мне после этого пришлось постельное бельё сжечь и посещать целый месяц психолога.

Я сразу узнала этот голос.

Подняв голову, сама того не ожидая, я посмотрела на парня, который оказался одним из малочисленных людей, решивших мне улыбнуться за последние тысячу лет.

Так значит его зовут Элиас.

Мы сидели в одном кабинете, где тишину пробивали лишь их смех и разговоры, но они будто бы и не замечали моего присутствия. А может так и было. Кто я для того, чтобы знать о моём существовании, верно же?