Во мне тоже есть бунтарская жилка – спросите моего отца. Уверена, у него есть длинный список моих плохих поступков, но я знаю, где провести черту. Я облизываю сухие губы и бросаю через плечо мягкие светлые пряди, размышляя, как предотвратить это кораблекрушение.

– Надо пойти в другое место, – выпаливаю я. – Кто знает, когда еще нам удастся всем вместе побывать в Вегасе. Можем обойти все клубы.

Эсме подмигивает.

– Было бы неплохо, но я не уйду, пока хотя бы не скажу «привет» этому мужчине.

– Это явно плохая идея, – бормочет Пен, настороженно разглядывая его спину. – Мне бы хотелось вернуться домой живой. – Она сверлит Эсме многозначительным взглядом. – То есть не в мешке для перевозки трупов.

– О боже, Пен. Уймись. Ты драматизируешь.

Не уверена, что драматизирует, но что опасного в том, чтобы просто сказать «привет» этому парню? Я знаю, как упряма Эсме, и если мы продолжим сопротивляться, это ее только еще больше раззадорит.

– Давайте с ним поздороваемся, а потом поговорим с остальными, хотят они остаться или уйти? – предлагаю я.

– Я хуже других могу идти на компромисс, – усмехается Эсме.

Пен что-то бормочет себе под нос, но тоже сдается. Эсме приглаживает спереди свое короткое зеленое платье.

– Как я выгляжу?

– Как всегда обалденно, – отвечаю я.

– Не знаю, любят ли такие мужчины обалденных, – рассуждает она, не сводя с него глаз.

Он заканчивает разговор с небольшой группой в десятке футов от закрытой вип-зоны.

– Он все-таки мужчина, а они все думают одним местом, – я подтягиваю вверх свое платье без бретелек, проверяя, не опустилось ли декольте ниже социально приемлемого уровня, и подавляю веселый смешок. Если бы отец слышал сейчас мои слова, он бы мной гордился.

– Ужасная идея, – бурчит Пен, беря меня под руку, и мы следуем за Эсме.

– Мы обе знаем, что Эсме невозможно отговорить от того, что втемяшится ей в голову. Мы не можем отпустить ее к нему одну. Если с ней что-нибудь случится, мы никогда себе не простим.

– Знаю, – вздыхает Пен. – Я просто волнуюсь за нее. Я полностью за сексуальное равенство и свободу выбора, но ее тяга к опасным придуркам может однажды ей выйти боком, а я не хочу, чтобы она страдала. Особенно в твой день рождения. Хочу, чтобы этот вечер оставил у тебя приятные воспоминания.

– И оставит.

Я ободряюще похлопываю ее по руке, надеясь, что не ошибаюсь.

Наверное, подсыпать в стакан Тони снотворного было не самой умной идеей. Если отец узнает, что я развлекалась в Лас-Вегасе без телохранителя, с ним случится припадок. Он не понимает, как это ограничивает. Как это достает, когда Тони всюду следует за мной по пятам. Можно подумать, что я уже к этому привыкла, ведь телохранители сопровождают меня с тех пор, как я себя помню, но я терпеть не могу вторжение в личное пространство и то, что они привлекают внимание.

В статусе дочери миллиардера, владельца «Лоусон Фарма» есть как множество преимуществ, так и куча недостатков. Нехватка личного пространства – один из них. Я хотела приехать в Лас-Вегас и закатить вечеринку с подругами без Тони, который дышит в затылок и поминутно докладывает отцу о каждой мелочи.

Порой мне просто хотелось быть обычной. Обычной девушкой, которая отмечает день рождения с подругами, совершая при этом все безумства, на которые способна обычная двадцатиоднолетняя девушка. Что плохого в таком желании? Честно говоря, если бы появился джинн и посулил нормальную жизнь в обмен на деньги и роскошь, присущие нашему образу жизни, я бы согласилась в тот же миг. Не задумалась бы ни на секунду.

Я собираюсь переспать с кем-нибудь во время этой поездки, а Тони, проверяющий на благонадежность всех потенциальных партнеров, портит все настроение.

Предложи парню соглашение о неразглашении – и он удерет без оглядки.

Это главная причина, почему у меня были только раз серьезные отношения и секс только с двумя мужчинами.

Отец все контролирует как недремлющее око. Он на этом помешан. С одной стороны, я понимаю. Его богатство и известность привлекают самых разных психов, и он не хочет ставить под удар семью. К сестрам и маме тоже приставлены телохранители, а в поездках отца сопровождают двое или трое. Но иногда это кажется чрезмерным, и я гадаю, сколько здесь заботы о моей безопасности, а сколько – его желания знать все подробности моей жизни и манипулировать мной так, чтобы все контролировал он, а не я.

Он не понимает, почему я не такая послушная, как мои сестры. Почему борюсь с ним практически во всем. Он не может осознать, что у меня есть свои планы, свои амбиции и я хочу идти по жизни своим путем. Я не хочу работать в семейном бизнесе, как Саския и Серена, и он взбеленился, когда я отказалась поступать в ту же бизнес-школу при Чикагском университете, которую закончили сестры. Он пригрозил отказаться от меня, когда я решила изучать биомедицину с прицелом на альтернативную терапию, но мама его отговорила.

– Земля вызывает Сьерру, – Пен щелкает пальцами перед моим лицом. – Ты отключилась, подружка.

– Да, но уже вернулась.

Мы чуть не врезаемся в спину Эсме, когда она внезапно останавливается. Мы в нескольких футах от красавчика, но он поглощен разговором с кучкой парней в костюмах, и я не думаю, что наше вмешательство поможет Эсме.

– Беседа выглядит довольно жаркой, – говорит Эсме, приглядывая одним глазом за своей мишенью и бросая на нас быстрый взгляд.

– Примем это как знак, чтобы уйти, – делает Пен последнюю попытку.

– Я не упущу такую возможность. – на лице Эсме появляется решимость. Очень знакомое выражение. – Просто нужно улучить нужный момент.

– Давайте подождем там, – предлагаю я, показывая на пустой высокий столик позади мужчин. – Тогда он не сможет уйти, не заметив нас.

– Хорошая идея.

Эсме энергично кивает и ведет меня мимо мужчин. Разумеется, она не преминула по пути уставиться на них, потому что деликатность и Эсме – вещи несовместимые. Я смотрю прямо перед собой, не желая, чтобы кто-нибудь из них решил, будто я им интересуюсь. Судя по брошенному на них беглому взгляду, они все немолоды, возраста моего отца, и у меня бегут мурашки от мысли, кто кто-нибудь из них прикоснется ко мне. Эсме западает на парней постарше, но обычно не настолько старше.

Подруга садится на стул, выбрав стратегическое место лицом к мужчинам, а мы с Пен занимаем два других сидения, довольные тем, что оказываемся к ним спиной. Мы ставим свои бокалы и несколько минут разговариваем вполголоса, пока Эсме многозначительно смотрит на приглянувшегося мужика.

– Ты так откровенно пялишься, – говорит Пен.

– В этом-то и смысл, – отвечаю я, опередив Эсме.

– Точно, – ухмыляется Эсме. – Он пару раз встретился со мной взглядом, так что это работает.

Она шумно отпивает через соломинку, не разрывая зрительного контакта поверх наших плеч.

– И вот уже, – добавляет она, расправляя плечи и улыбаясь еще шире. – Он идет сюда. – Она одаривает нас предостерегающим взглядом. – Позвольте мне вести разговор. Ладно?

– Можешь не сомневаться, он весь твой, – говорю я, допивая коктейль.

– Здравствуйте, леди.

Его глубокий голос звучит у меня в ушах, дыхание касается моей щеки, и я машинально напрягаюсь, выпрямив спину и глядя прямо перед собой, стараясь не смотреть на него. От его тела противными волнами исходит тепло, и я вздрагиваю, когда он касается моей руки. Разве он не слышал о личном пространстве? И почему он стоит так близко ко мне? Это не я строила ему глазки последние десять минут.

– Здравствуйте, – широченная улыбка Эсме источает уверенность, она не отводит от него взгляда.

– Вам нравится мой клуб? – осведомляется он, подтверждая, что является владельцем.

Надеюсь, Эсме не ошиблась только в этом.

– Очень, – отвечает она. – Изумительное место.

– А вашим подругам?

Воздух колеблется, мужчина перемещается и оказывается прямо передо мной, вынуждая меня поднять взгляд. Темные как ночь глаза устремляются на меня с настойчивым интересом. Я подавляю испуганный вздох, а он в открытую меня разглядывает.