– Он не узнает. Обещаю.

Я уверена, что Пен и Эсме будут хранить секрет до могилы. Остальные девчонки не бывают у меня дома, отец даже не знает их имен, так что все хорошо. Я облегченно вздыхаю. Одной проблемой меньше.

Я выхожу следом за Тони в гостиную к моим двум лучшим подругам и наблюдаю, как он выходит из номера, чтобы занять пост в коридоре.

– Не знала, чего ты хочешь, поэтому заказала всего, – Пен показывает на поднос с холодными и горячими закусками на длинном кофейном столике.

Мой желудок одобрительно урчит, напоминая о том, что я не ела со вчерашнего ужина.

– Кстати, который час?

– Начало третьего, – отвечает Эсме, обнимая меня.

Ничего себе! Наверное, я спала дольше, чем полагала.

– Пен разбудила меня в восемь и рассказала, что случилось. – Эсме отодвигает меня на длину вытянутых рук и рассматривает со слезами на глазах. – Ты в порядке?

– Да, – заверяю я.

– Это моя вина. Мне так жаль. Мне не следовало идти за этим человеком.

– Не следовало, – соглашаюсь я, накладывая в тарелку горку картошки фри и бургер с курицей. Потом добавляю немного салата, чтобы уменьшить вредное воздействие грозящего инфарктом блюда.

Если бы я не злилась так на Бена, то рассердилась бы на подругу. По правде говоря, безрассудство Эсме едва не стоило нам с Пен жизней. Если бы не Бен, кто знает, сидели бы мы с ней здесь сейчас.

– Уверена, что ты не пострадала? – спрашивает Эсме, прикусывая нижнюю губу.

– Уверена. По крайней мере не физически.

Пока мы едим, я рассказываю обо всем, а они внимательно слушают. Эсме перебивает и ругается как сапожник, когда я дохожу до того, как Бен оскорбил меня и практически вышвырнул из номера.

– Вот сволочь, – кипит Эсме. – Я подумываю отправиться в «Венецианский» и выложить ему все, что думаю.

Очередная безрассудная идея.

– Оно того не стоит, и это слишком опасно. – Сомневаюсь, что Бен и его дружки носят пистолеты как аксессуары. – Кроме того, я больше не хочу его видеть.

– Паршиво, детка, – Пен смотрит на меня с сочувствием. – Я помню, как ты по нему чахла.

– Он не стоил твоего обожания, – поддерживает Эсме. – Но странно, что он хранит в кармане твой рисунок.

– Думаешь, он знал, что мы будем там? – снова встревожившись, спрашивает Пен.

– Не думаю. – Я набиваю рот последней картошкой. – Эсме заказывала на свое имя, а на Шрамолицего Салерно мы наткнулись случайно.

– Тогда, кто бы мог подумать, я согласна с Эсме. Странно, что он был так груб при том, что ты явно для него что-то значишь. Иначе он бы не хранил твой рисунок.

– И не похоже, что ты была плохой любовницей, – рассуждает Эсме, и я мысленно прихожу в ужас. – Детка, прекрати психовать. – Она пожимает мою руку. – Ни один парень не будет трахать девушку всю ночь, если в самом деле не увлечен. Он ведь кончал?

Я киваю.

– Много раз. На мне и в меня.

– Так что дело не в этом, – Эсме постукивает себя пальцем по подбородку.

– В любом случае это неважно. – Я ставлю пустую тарелку на стол. – Я больше не хочу думать о Бене. Для меня он теперь мертв. – Я открываю бутылку воды и делаю несколько глотков. – Он хочет, чтобы я вообще забыла о прошлой ночи, и я не прочь это сделать.

– Парень, которого он прислал, сказал то же самое, – говорит Пен, и я чуть не выплевываю воду на пол.

– Какой парень?

Пен оглядывается. Убедившись, что нас никто не подслушивает, понижает голос:

– Этот мудак Рензо привел меня сюда, забрал мой мобильник и отключил телефон в номере, чтобы я не могла никому позвонить. Я была вне себя, на грани нервного срыва, когда появился друг Бена Лео.

Ее щеки вспыхивают, и я выгибаю бровь.

– Ты мне этого не рассказывала, – с любопытством произносит Эсме. – Колись.

Пен поджимает губы, но не может сдержать усмешки.

– Он такой красавчик, накачанный, немного пугающий, но суперсекси.

– Бедный Эрик, – Эсме облизывает йогурт с ложки.

Пен пихает ее локтем под ребра.

– Ничего он не бедный. Я все равно люблю своего жениха, но если вижу симпатичного парня, то могу это признать.

– Чего он хотел? – спрашиваю я, стремясь добраться до сути.

– Он избавил меня от Рензо. Сказал, чтобы я не волновалась. Что ты в безопасности, с Беном, и он о тебе позаботится. Он остался со мной, но исчезал на несколько минут, когда остальные вернулись в стельку пьяные.

– Моя головная боль это доказывает. – Эсме бросает в мусор пустую упаковку от йогурта.

– Я уложила всех в кровати, – продолжает Пен, игнорируя Эсме, – а когда вернулась, Лео приготовил кофе.

– Как мило, – Эсме хмурит брови, а Пен показывает ей неприличный жест.

– Он выражался довольно туманно, но все же смог объяснить. По сути он сказал то же, что и Бен, только не так грубо. Что те люди в подвале опасны, и нам нужно молчать насчет прошлой ночи. Вот почему я рассказываю Эсме только сейчас. Все остальные считают, что ты познакомилась с каким-то парнем и уехала в его отель.

– Спасибо, Пен. Думаю, мы согласны с тем, что нужно держать все в секрете.

– Ты только зря тратишь воздух, – говорит она и бледнеет.

Я беру ее за руки.

– Я знаю, что ты вчера перепугалась. Ты уверена, что в порядке?

Ее глаза наполняются слезами.

– Я никогда не была так напугана. Я была уверена, что они изнасилуют нас обеих, а потом перережут глотки. – Она отворачивается, и по ее щеке стекает слезинка. – Сьерра, мне так жаль, что я бросила тебя там. Я дрянная подруга.

– Прекрати. – Я пальцем поднимаю ее подбородок. – Это не так, и ты ни в чем не виновата. Решение принимала я, и ты не должна чувствовать себя виноватой. Если бы ты боролась, тебя могли пристрелить.

– Лео тоже так сказал, – шепчет она. – Он сказал, что я была наживкой. Что у Шрамолицего такие методы. Он изначально собирался использовать меня, чтобы заставить тебя остаться.

Вчера мне это не приходило в голову. Я так паниковала. Но в этом есть смысл. Он с такой готовностью согласился с моим планом и без возражений отпустил Пен.

– Самое главное, что мы все в безопасности и невредимы, – говорит Эсме.

– Если не считать моей уязвленной гордости, – пожимаю я плечами, стараясь прогнать уныние.

– Взгляни на это так, – Эсме, сидя на диване, подтягивает колени к груди. – Тебе довелось переспать с объектом твоего детского обожания, и он оказался чертовски хорош в постели. Он дал тебе множество оргазмов, забрал твою анальную девственность, и ты не скоро забудешь свой двадцать первый день рождения.

– Ради бога, Эсме. Ты дура? – огрызается Пен, сердито уставившись на нашу лучшую подругу. – Опомнись и перестань нести чушь. И прекрати действовать не подумав. Это не шутки. Ты не была в том подвале. Сьерре повезло, что там оказался Бен. Я содрогаюсь при мысли о том, в каком состоянии она была бы сейчас, если бы он не смог помешать.

Эсме сразу принимает пристыженный вид и тихо говорит:

– Пен, думаешь, я этого не знаю? – Ее глаза тоже наполняются слезами. – Ты ошибаешься, если думаешь, что я не терзаю себя за это.

– Все хорошо, – говорю я и беру подруг за руки.

Я знаю, что Эсме не такая легкомысленная, какой хочет казаться. Она изо всех сил старается переварить случившееся, а юмор и пренебрежительность помогают ей не смотреть в лицо суровым фактам. Я знаю, что она по-своему раскаивается и старается загладить вину передо мной.

– Мы не будем искать виноватых, – продолжаю я. – Да, мы извлекли уроки из прошлой ночи, но я предпочитаю сосредоточиться на хорошем и не зацикливаться на том, что могло бы быть. И того же прошу от вас обеих.

Они кивают, и я откидываюсь на спинку дивана.

– В одном я уверена, – заключаю я, иронично улыбаясь. – Эти выходные я точно никогда не забуду.

Через несколько недель после возвращения из Вегаса жизнь возвращается в прежнее русло, но я никак не могу выбросить из головы события моего дня рождения. Я бы солгала, если бы сказала, что не думаю о Бене. Первые пару недель прошли как в тумане – я наконец в полной мере осознала, в какой была опасности, и пребывала в состоянии запоздалого ужаса. Каждый вечер я выпускала эмоции в своей студии, рисуя, пока душа не очищалась и я не обретала снова дзеновское спокойствие. Когда я прошла этот этап, все мои мысли занял Бен.