Перекрестившись, я рискую заглянуть внутрь и с облегчением обнаруживаю, что комната пуста. Я прокрадываюсь туда и осторожно прикрываю дверь, но не плотно. Поднимаю голову, смотрю на застекленное окно перед собой и прижимаю руку ко рту, чтобы подавить рвущийся крик. Оно выходит в комнату побольше, и я жду, что кто-нибудь из пяти мужчин в ней заметит меня. Наверняка так и будет, потому что друг Бена Лео смотрит в окно, прямо на меня. Я перестаю дышать и жду, что он окликнет меня, но он отворачивается с неизменившимся выражением лица, словно не видел меня.

Должно быть, это смотровое окно, как в полицейских участках. Я прерывисто выдыхаю, довольная тем, что они меня не видят и не знают, что я здесь.

– Я могу делать это весь день, Сергей. И мы знаем достаточно; знаем, что ирландцы встречаются с боссами вашей братвы, – говорит Бен, закатывая рукава до локтей и глядя на мужчину, который сидит посреди комнаты, привязанный к стулу.

Правда, назвать это комнатой нельзя. Она больше похожа на темницу или камеру пыток. Голые кирпичные стены и бетонный пол покрыты темными пятнами, а с каких-то стальных штуковин на потолке свешиваются разные крючки и цепи. От мужчины на стуле течет струйка мочи в большой сток на полу. Отчасти это объясняет мерзкую вонь. Мужчина голый, он привязан к стулу за лодыжки и запястья серебристыми кабелями. На руках и груди у него порезы, а на бедре глубокая рана. Кровь капает с него на пол, но тем не менее он с вызовом плюет в Бена, что-то бормоча на незнакомом мне языке. Судя по его имени и тому, что Бен упомянул братву, должно быть, это русский.

Под яркими лампами дневного света все прекрасно видно, и я с оторопью наблюдаю за происходящим. Оно кажется почти нереальным. Словно я смотрю кино или шоу, а передо мной просто актеры, играющие роли. Будто это не настоящая кровь. И это не отец моего ребенка готов избить человека.

Я наблюдаю за развитием событий, и сердце застревает у меня в горле.

Бен хладнокровно достает щипцы из стального шкафа у стены. Обе полки забиты оружием и пыточными инструментами. Все заботливо вычищены. У меня на шее начинает биться жилка, когда Бен разворачивается и я впервые вижу его спереди. Его белоснежная рубашка перепачкана кровью. Мне становится дурно.

– Я больше не буду тебя спрашивать. Это твой последний шанс, Сергей. Почему вы встречаетесь с Макдермоттом? Что за дела у русских с ирландцами?

– Да пошел ты, Маццоне, и твоя покойная шлюха мать.

От зловещей улыбки Бена у меня по спине бежит холодок. Я ожидаю, что после замечания о матери Бен сорвется, потому что немного знаю эту историю. Но он являет собой воплощение хладнокровия, спокойствия и собранности, когда подносит щипцы к руке мужчины и ломает ему пальцы один за другим.

Я в панике смотрю, как человек, которого я обожала в детстве, медленно и методично отрезает пальцы Сергею. Тот скрипит зубами, из его горла вырываются булькающие звуки. Из обрубков хлещет кровь. Я снова прирастаю к месту, в ужасе глядя на то, как Бен кладет щипцы на стол и берет окровавленный нож.

– Ты знаешь, что я строю новую организацию. Меняю тактику, – говорит Бен. – Еще не поздно переметнуться. Нам бы не помешала еще парочка шпионов среди братвы.

– Да пошел ты, грязный итальянский ублюдок.

Бен пожимает плечами и машет Лео. Тот хватает Сергея за голову, заставляя открыть рот. Пленник бьется на стуле, отказываясь подчиниться по-хорошему, пока еще один мужчина не прижимает кровоточащую рану на бедре, гася его движения. Из обвисшего члена Сергея сочится моча на брюки Бена.

Бен опускает взгляд с явным раздражением.

– Ты за это заплатишь.

Его голос бесцветен, лишен малейших эмоций, в нем почти нет ничего человеческого – мрачный блеск безумной ярости в глазах и полное отсутствие порядочности.

Ясно, что Сергей не выйдет отсюда живым. Бен мог его пристрелить. На столе лежат пистолеты, но Бен предпочел пытки.

Я не понимаю, почему до сих пор здесь. Я увидела достаточно, чтобы знать: я не подпущу этого человека к моему ребенку. Но я не могу заставить себя двигаться. Застыв на месте, наблюдаю за этой сценой с каким-то нездоровым увлечением.

Бен одним быстрым движением отрезает Сергею язык и бросает через комнату. У меня к горлу подступает тошнота, и я зажимаю рукой рот, чтобы меня не стошнило. Бен набрасывается на него как настоящий монстр. Он режет кожу Сергея ножом, снова и снова, пока его грудь не превращается в кровавое месиво, а внутренние органы не вываливаются. Я изо всех сил стараюсь удержать содержимое желудка.

Мужчина вопит в агонии, когда Бен отрезает ему член, а в тот момент, когда сует его ему в рот, я, черт возьми, прихожу в себя. Я больше не могу видеть эту жестокость, нужно убраться отсюда, пока я не стала следующей на этом стуле.

Я больше не верю, что с Беном я в безопасности.

Шокированная, я как в тумане выбираюсь оттуда, но не теряю ощущения реальности. Осторожно выхожу из комнаты и на цыпочках неслышно иду по ступеням. Я сосредотачиваюсь на бешено бьющемся сердце и почти не слышу выстрела. Поднявшись по лестнице, открываю дверь в главный зал.

Здесь теперь никого нет.

Подгоняемая свежей порцией тревоги, я бегу через зал, отчаянно желая убраться подальше. Я выскакиваю на улицу, тяжело дыша, останавливаюсь на углу здания, и меня выворачивает.

Какая-то рука сзади накрывает мой рот. Я выпрямляюсь и замахиваюсь назад рукой с туфлями, чтобы поранить злоумышленника, но тут знакомый голос говорит:

– Не кричи. Это я.

Я обмякаю в руках Тони, и плотину наконец прорывает. Из меня рвутся сдавленные рыдания. Я разворачиваюсь и обвиваю Тони руками. Я так рада, что он здесь.

– Ты не пострадала?

Он крепко держит мое лицо холодными ладонями и поднимает мою голову.

– Нет, – рыдаю я.

– Нам нужно убираться отсюда, – он берет меня за руку. – Ты ничего не оставила внутри?

Я качаю головой, по-прежнему мертвой хваткой сжимая сумку и туфли.

Он тащит меня за угол здания и снова накрывает мне рот ладонью, когда я собираюсь закричать при виде пяти тел, сваленных друг на друга в желтом такси.

– Ни звука, Сьерра, – предупреждает Тони. – Если хочешь жить.

Я смотрю на него в шоке, а он перекидывает меня через плечо и бежит через заросли за домом к арендованному автомобилю на углу переулка.

Он сваливает меня на пассажирское сидение, садится за руль и резко набирает скорость.

Мы целую вечность ничего не говорим.

Не уверена, что могу формулировать связные фразы и вообще трезво мыслить.

Тони напряжен, то и дело смотрит в зеркала – нет ли погони. Время от времени он бросает на меня беглый взгляд. Вид у него обеспокоенный. Он не прекращает мониторить дорогу, пока мы не выезжаем на шоссе, ведущее к аэропорту Кеннеди.

Подтянув колени к груди, я искоса смотрю на него. Знаю ли я вообще этого человека?

– Ты убил их, – шепчу я. – Зачем?

– Я не мог оставить свидетелей. Никто не должен знать, что ты была здесь.

Я тупо смотрю на него и бормочу:

– Я не понимаю.

Дорожное движение замедляется и останавливается. Тони поворачивается ко мне, держа одну руку на руле.

– Что ты видела в том здании?

– Монстров. – Я смотрю ему прямо в глаза. – Я видела монстров.

Может, пытками занимался именно Бен, но судя по состоянию Сергея и запахам, въевшимся в стены, он пробыл там какое-то время. Бен просто закончил то, что начали другие.

– Почему ты не сказала мне, что парень, с которым ты была в Вегасе, – Беннет Маццоне?

– Как ты узнал, что это был он?

– Не знал, пока не оказался здесь. Я не мог тебя найти и заставил говорить одного из его мордоворотов. Он сказал, что Маццоне только что приехал, и я сложил два и два.

– Ты знаешь, кто он.

Тони кивает. Движение возобновляется, и машина трогается с места.

– Он из мафии, правда? Его имидж законопослушного бизнесмена – лишь видимость.

– Сьерра, он из главарей мафии.

– Откуда ты знаешь? В интернете нет даже намека на то, что он из мафии.