Он задумчиво посмотрел в сторону окраины Ридзене. Так вышло, что к морю можно выйти в эту сторону только через них.
— Да прилично, — ответил он. — Пока добежишь сюда, то минут пятнадцать надо. А если спокойным шагом, то и все тридцать.
Я нахмурился. Так, что у нас получается?
Дзидра написала предсмертную записку и направилась к морю, чтобы оно приняло её навсегда. И за весь этот путь не передумала. Да, с одной стороны, тут не так много идти, обычно, если человек уже принял решение совершить самоубийство, то его не остановить. С другой… она подставила Ядвигу. Почему и зачем?
Я еле слышно выругался. И Ядвигу не спросить. Какого в это дело влезли «Каралис вилкс»? С ними же невозможно работать. Понимают о себе столько, что невозможно ни слова сказать. Ещё и смотрят с таким презрением, будто подошёл какой-то оборванец, а не сотрудник управления.
— Есть идеи? — спросил Кристап.
— Пройдемся по берегу, ещё раз опросим рыбаков.
Он кивнул, найдя предложение годным.
Некоторое время мы шли молча. Дзинтарово море лазурными волнами накатывало на берег, делая белый песок темным и тяжелым. Осколки ракушек и водоросли темнели на его фоне, напоминая, что когда-то дочь морского владыки подарила людям подводные богатства, влюбившись в красивого юношу. Но тот лишь поиграл с любовью прекрасной царевны, променяв её на другую. С тех пор берег укрыт тем, во что превратились сокровища, показывая истинную ценность любви непостоянного молодого человека.
— Нужно ещё поговорить с соседями, — задумчиво произнес Кристап. — Разобраться, какой была эта Дзирда. Возможно, там давно проблемы с головой. Ведь нормальный человек не сделает ничего подобного.
— Ты про самоубийство?
— Не только, — качнул он головой. — Ядвиге я верю. Раз Дзирда пришла к ней, чтобы заказать миилестибу, то явно уже была не в ладах с головой.
— Заказывать запрещенное зелье, а потом обвинять зельевара, что это его выдумка, — протянул я. — Кажется, кружевница и правда была помешана на принце. Только вот неужели не понимала, что ничем хорошим это не закончится?
— Возможно, испугалась собственных же действий?
— Возможно, — соглашаюсь я. — Поэтому решила обвинить во всем Ядвигу, пока та не дала делу ход.
А Ядвига-то дала. Правильно сделала. Иначе мы сейчас даже не знали бы, за что ухватиться. А сейчас хоть понимаем, что ситуация настолько жуткая. Сейчас нужно понять, с какой стороны за неё взяться, чтобы побыстрее вытащить рыжую.
Мы с Кристапом осмотрели место, где нашли тело Дзидры. Наши его оградили сохраняющими артефактами. Ничего неожиданного, можно сказать типичная ситуация.
— Эй, вы! — вдруг донесся чей-то бас.
Мы резко обернулись, невдалеке стоял бородатый мужичок в тельняшке и замызганной синей курточке. Штаны были закатаны, обнажая лодыжки и огрубевшие ступни.
— Да, пан? — вежливо отозвался я.
— Вам будут говорить, что Межгинес и мухи не обидела, только вы не верьте. Моя дочь Раута настрадалась из-за этой белобрысой стервы так, что ночами рыдала.
Мы переглянулись, быстро подошли к мужчине.
— Инспекторы Орбас и Мирдза. Мы были бы рады, если б вы нам уделили немного внимания, рассказав о погибшей, — сказал Кристап. — Как к вам обращаться?
— Я Андрис, рыбак, — сказал он и сплюнул на песок. — Идёмте.
Мы последовали за ним. Что бы там ни было, нужно узнать информацию из всех возможных источников. А этот пришёл сам. Интересно, общались ли с ним наши коллеги? Или же он только сейчас нас увидел?
Андрис привел нас к покосившемуся маленькому домику, в котором было слишком мало места для семьи. Впрочем, стоило оказаться внутри, и мои предположения подтвердились: Андрис жил один. Здоровая серая кошка, лениво лежащая на подоконнике и поглядывающая одним глазом, не в счет.
— Садитесь, уважаемые, — сказал он, опускаясь на диван. — Чаем угощу, как раз чайник поставлю. Хотел с коллегами вашими поговорить, да в море был, не знал, что тут уже всех опросили.
— А сами в управление решили не идти? — осторожно спросил я.
Андрис пригладил бороду.
— Да вы правы, оно, наверное, надо. Только вот пока домой вернулся, спина да ноги уже не те, что прежде. Голова тоже соображает туго. Вот и смог дойти до берега только. А там вы. Не иначе Волнокрылый меня к вам вывел.
Волнокрылый — бог и покровитель всех водоемов. Помогает всем морякам и рыбакам. Кто знает, возможно, и правда, удача пришла через него.
Никто не знает, что там у богов на уме, поэтому всё может быть.
Некоторое время Андрис, кажется, не знал, как начать. Разлил ароматный травяной чай по белым кружкам с синими якорьками. Кажется, это раньше модным было, продавали посуду с символами профессий. «Морских» сервизов было очень много.
— Дзирда Межгинес и правда была мастерица, — наконец-то сказал он, сев напротив нас. — Всё семья их плела такие кружева, что будешь стоять и рассматривать весь день. Мать Дзирды была женщиной с широкой душой, да и отец — человек надежный, а дочь…
Он вздохнул:
— Не сошлись они характерами с моей Раутой. Мы жили побогаче, у меня были хорошие уловы, я тогда работал на судах — ого-го. Дзирда все смотрела, видно было, что завидует. Пыталась всё указать Рауте, что она и неумеха, и готовит плохо, и парней за ней не ходит, и все такое. А когда появился ухажер, так желчью изошла, что и крив, и глуп, и из лужи вылез.
— Прямо так все в лоб и говорила? — уточнил я, глядя на него поверх дымка, поднимающегося от чая.
— Ну как, пан Орбарс, — криво улыбнулся Андрис. — Вроде бы с улыбкой, вежливо. Но знаете, когда гадюка улыбается, то лучше ж не становится?
— Бялтовы девки, — пробормотал Кристап. — А что было дальше?
— А дальше кривой да глупый ухажёр в один прекрасный миг бросил Рауту и начал увиваться за Дзидрой. Ох и ходила она, задрав нос!
Мы с Кристапом переглянулись. Отбить парня у другой — это, конечно, не новость. Но, зная, до чего она опустилась с Ядвигой, может, и тут не обошлось без какого-то отвода глаз?
— Раута проревела неделю, хотя я считаю, что коль тебя бросили, то нет смысла убиваться. Такой оставит в самый тяжелый момент, — мрачно сказал Андрис.
— Согласен с вами, — кивнул я. — Что-то сложилось у них с кружевницей?
— Какое-то время ворковали, но потом он пропал, — хмыкнул он. — Совсем пропал. Раута успокоилась, потом поехала в Нойчланд учиться, мы решили, что ей некоторое время лучше побыть в другой стране.
Дзидра вроде тоже угомонилась. Рядом живут старики да такие, как мы. К кому уж тут приставать с язвительными словечками?
— М-да, — согласился Кристап, делая глоток. — То есть изначально Дзидра Межгинес обладала скверным характером? Или это проявлялось именно в отношениях с вашей дочерью?
— Больше никого не изводила, — признал Андрис. — Может, интерес потеряла, может, понимала, что тут сдачи дадут. Никого юных не осталось.
— А что… — начал я и умолк, подбирая слова: — Что было с принцем? Вообще со стороны было что-то заметно?
Андрис задумался, отхлебнул из чашки, поставил её на стол.
— Ну знаете, тут сложно что-либо сказать. Его высочество, разумеется, не разгуливался среди бела дня. Но вот все да заметили, что у Дзидры стали появляться платья и украшения, которые кружевница себе позволить не может.
Ага, уже очень интересно.
Возможно, это был не принц, а кто-то из аристократии? Хотя, чем бялт не шутит, кто принцу запретит?
— Она говорила, кто за ней приударяет? — уточнил Кристап.
Андрис покачал головой:
— Нет, только глаза подкатывала, мол, скоро покинет свой скромный домик и заживет панной из панн.
— Но явно что-то пошло не так, — задумчиво протянул я.
Больше ничего толкового мы не узнали, поэтому, допив чай, распрощались с рыбаком и отправились к работающей на месте группе.
— Любопытное дело получается, — протянул Кристап. — Дзидра была не из тех, кто пользовался любовью окружающих. Возможно, и правда, что впуталась в отношения с принцем, который рассматривал её только как временное развлечение.
