– Встать!

Вир встал и шагнул вперед. Конвоир попятился.

Дверь камеры, темный коридор, мраморные ступени лестницы…

– Привести приговор в исполнение, – Роб стоял перед трибуной, на месте, где еще недавно Белый Жнец выслушивал обвинения в свой адрес.

Сегодня в Зале Совета не было зрителей, не было глав Следа и Юстиции. Сегодня здесь были перековщики со своим кротовым аппаратом. Массивный, темный, чуждый – аппарат внушал животный страх каждому Воплощающему. Мастера Гильдии Перековщиков утверждали, что сами изобрели его, но именно сейчас Вир понял – лгут. Это древние знания, знания жестокой безнорной эпохи.

Вира втолкнули в центр рисунка, выбитого на каменной платформе. Рисунок был примитивен, но отчего-то притягивал взгляд. На нем человек склонился над младенцем, лежащим на каменной плите, а за его спиной поднималось черное «нечто».

Под пристальными взглядами гильдейской верхушки, один из перековщиков влил в аппарат чистую энергию харум, приводя платформу в движение. Каменный круг стал вращаться в одну сторону, а железный прутья, свисающие над головой приговоренного, словно спицы зонта – в другую, создавая ощущение головокружительной скорости. Вир инстинктивно прикрыл глаза, но быстро опомнился, иначе он не сможет устоять на ногах, и все станет только хуже.

В какой-то момент к скорости прибавился звук – монотонное неживое жужжание. А еще через мгновение пришел и запах – запах пыли и тлена. Именно тогда Жнец не выдержал и воззвал. Он звал харум, и она отвечала, наполняя все его тело: сначала вены и артерии, потом кости и мышцы. Энергия накапливалась в нем, но, сдерживаемая Арканом, не могла ни во что воплотиться. Харум лилась широким потоком, пока не затопила разум Вира и не отключила его сознание.

Когда Жнец пришел в себя, он обнаружил, что находится в собственной комнате, в своей же кровати.

– Очнулся? – безразлично спросил Роб.

Он сидел в кресле у окна с дымящейся трубкой в зубах, пепел с которой глава Силы стряхивал прямо на пол.

Вир болезненно поморщился и потер виски. Огляделся. Комната, вроде, его, но при этом уже чужая. Вон там, на подоконнике, стоит старый патефон. Роб подарил его, когда Вир стал капитаном охотничьей команды. Еще в тот день он подарил кучу пластинок, которые разбились почти сразу. Все, кроме одной, на которой был записан шум моря.

Сейчас была разбита и эта последняя пластинка.

А на столе раньше всегда стояла пепельница. Вир не курил, но никогда не убирал ее, держа на случай визита друга. В последнее время Роб был слишком занят и очень редко заходил, но пепельницу Жнец не убирал. Сейчас она валялась на полу, прямо на осколках пластинки. Следаки к обыску подошли основательно, не заботясь о чужих воспоминаниях

– Если очнулся, бери свои вещи и проваливай, – все так же холодно сказал глава гильдии, сощурившись и выдохнув в комнату резко пахнущий дым. – И не возвращайся, Вир. Не возвращайся никогда. Ты избежал Сектора Изъятия и отделался так легко лишь потому, что был моим другом. Уходи, Жнец, и впредь не смей идти против меня или моей гильдии. Тебе ясно?

Парень встал с кровати. Его мутило и покачивало из стороны в сторону.

– Ясно, – это все, что имел право ответить бывший силовик, бывший капитан охотников и бывший друг.

– Твои вещи, – мрачный кивок в сторону двери, где стояла старенькая, много лет пылившаяся в шкафу, спортивная сумка.

Вир подошел к ней, открыл. Вещей было не много: одежда – почти вся черно-красных цветов Силы; истрепанный журнал – был у развлеченцев недолгий период, когда они выпускали глянцевый «Вестник Охоты» – на обложке этого номера радовалась победе первая команда Вира; книги по истории и природе харум.

Жнец невесело хмыкнул, достал любимую куртку с алой нашивкой Гильдии на плече. Подумал, сорвал нашивку, бросив ее назад в сумку, прямо на скомканные вещи, и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

***

Широкие проспекты кварталов Силы ночью были почти безлюдны – комендантский час начинался в одиннадцать. Право выходить на улицу имели только гвардейцы, высшее руководство, зарегистрированные гости, а сейчас еще и Вир, на которого уже не действовали правила Гильдии.

Несмотря на глубокую ночь, общественные строги, благодаря Гильдии Пути, ходили исправно. Вир стоял на пустой, продуваемой со всех сторон платформе, ежась от холода и кутаясь в куртку.

Символично. Семь лет назад он точно так же ждал строгу, чтобы поехать на отбор охотников в Гильдию Силы. Отбор Белый Жнец прошел, иначе и быть не могло, он шел к этому с тринадцати лет. С тех самых пор, как увидел сон, в котором незримая сущность позвала его по имени, по имени, которого до этого он не знал. В тот же день его отправили в Гильдию Перековщиков, для определения потенциала харум. Вир так переживал, что собрал носом все ступени в особняке мастеров. А что если, его внутреннего резерва будет недостаточно для команды охотников? Чем тогда он станет заниматься? Вир не представлял себе другого будущего. Но, к счастью, его потенциал оказался не просто достаточным для Охоты, он был десятым – наивысшим.

В день, когда его взяли в команду Силы, началась его новая жизнь. Сегодня он покидает гильдию, навсегда расставаясь и с прошлым, и с будущим.

Строга затормозила у платформы, и дверь распахнулась прямо перед носом Вира. Неважно, куда ведет этот маршрут – он просто сойдет на случайной станции и найдет, где переночевать.

Определившись с первой в своей новой жизни целью, Жнец быстро перешагнул порог и сел у окна. Пассажиров в такой поздний час было немного: парень, прикорнувший на заднем сиденье, да пожилая дама, в шляпке с павлиньими перьями, подслеповато глядящая в затянутое водяным мхом окно. Строга тронулась, свет в кабине погас, а через пару минут загорелся город.

Огромный мегаполис не спал ни днем, ни ночью. Его не волновали ни радости, ни проблемы жителей, он был выше них. Он был так высоко, что пронзал своими шпилями небо.

Строга мчалась вперед без остановок. Никто не нажимал кнопки вызова на других платформах, поэтому вполне можно было проскочить весь город за час или два, так и не увидев новых пассажиров. Вир начал подумывать, что он уже достаточно далеко от прошлой жизни и пришла пора попросить об остановке, но его опередила старушка в экстравагантной шляпке: она бодро спрыгнула с сиденья и нажала на кнопку.

Вир шагнул на платформу следом за случайной попутчицей и замер в нерешительности.

Что должен сделать охотник, выходя из норы? Первое – сориентироваться на местности. Белый Жнец незамедлительно сделал это.

Прямо над головой пассажиров, висела подсвеченная янтарной пылью табличка. Станция «Ремонтный узел».

Второе – найти подходящее место для засады или боя. Жнец повернул направо, прошел подземный переход и оказался на плохо освещенной улице. Этот район принадлежал Промышленной Гильдии, сюда сходились магистрали пути со всего города, именно здесь находилось единственное в Цитари депо по ремонту и утилизации строг. Вир не планировал оказаться в кварталах промышленников, но сейчас он был рад такому развитию событий. Промышленная Гильдия все еще номинально относилась к Пяти Великим Гильдиям, но по факту не имела ни власти, ни силы, ни голоса. И лишь огромное состояние позволяло ей входить в заветную пятерку.

Неизвестно по каким причинам, но однажды, очень давно, у промышленников, – которых в те времена называли как-то по-другому, но как уже никто не помнит, – перестали рождаться дети с потенциалом к харум. Когда это случилось, верхушка гильдии еще пыталась бороться с упадком: они переманивали Воплощающих из других гильдий, платили перековщикам за то, чтобы те нашли причину бедствия, но ничего не помогало. Перековщики провели все мыслимые и немыслимые опыты, но так и не смогли понять, почему харум оставила промышленников, а очень скоро среди Воплощающих стали ходить слухи о том, что гильдия проклята, и тот, кто посмеет в нее войти, также навсегда лишится способности взывать к энергии.