Правда, чуть покрутив в руках, я прихватил маленький дамский «маузер». Прикольная вещица. Этот небольшой пистолетик я снял с одного из убитых мною снайперов. Лежал он за пазухой у гауптмана. Чуть ниже сердца с внутренней стороны кителя у него был пришит небольшой карман, обшитый мягкой кожей, и в этом кармане лежал пистолет. Была там и запасная обойма в специально пришитом карманчике, а вот запасных патронов я больше не нашёл, отчего тогда меня этот пистолет не привлёк.
Сейчас же я, повертев «маузер» в руках, решил прихватить его с собой. Подарю Катерине – «вальтер» не под её руку, а про «наган» я и не говорю. Это скорее оружие последнего шанса, так как патронов всего шестнадцать штук, но пусть будет. Да и калибр у него 7.65, а значит, метров на десять из него можно стрелять прицельно. В общем, забрал, засунув трофей в ранец.
Ушли мы на вторую ночь. Ночка была та ещё, ни луны, ни звездей, но ветерок в нужную сторону, и хотя темнота мешала, по компасу до берега мы дошли без проблем. Вытащив и спрятав спасительницу лодку на берегу, я выпустил на волю Сашку, и два молодых балбеса ходко попёрлись по лесу, а я опять принялся думать.
Основную свою задачу я решил – старшину и жену генерала вытащил. Решил и второстепенную – крайне обозлённые немцы перелопачивают леса у соседнего озера, но это ненадолго. Скоро они подключат к ногам мозг и поймут, что их развели, как детей. Следов-то никаких они не найдут, а потом поисковые группы начнут прочёсывать дорогу, и рано или поздно немцы найдут следы Ристо и выкинутого Степаном Лембоева-старшего. От него как раз сегодня пованивать начнёт – жарко.
Конечно, пройти по следам группы они не смогут. Времени пройдёт уже слишком много, а в болоте следы не сохраняются, да и обманка с продуктами их придержит, но егеря найдут направление движения Ристо и развернут вектор своих поисков в том направлении. Так что нам надо торопиться.
Торопиться, не торопиться, но до дороги мы дошли достаточно быстро. Сначала до лесной, а потом вдоль неё и до основной – и всё. На перекрёстке расположился усиленный пост егерей, но, как всегда, с дополнительной засадой. Степан прямо в спину пятёрке засадников упёрся. Хорошо еще, что Стёпа заметил засаду раньше, чем немцы нас. Вернее, услышал и, чего греха таить, унюхал – курил один немец. В то же время никто и не ждал нас с этой стороны леса, эта точка – самый край зоны оцепления. Здесь немцы уже всё прочесали, а перекрёсток контролируют просто по привычке к своему немецкому орднунгу, как мне сначала показалось.
К тому же все, кто едет по главной дороге, проверяются теперь пятёркой псевдопехотинцев с унтер-офицером и пятёркой егерей в засаде. Я приблизительно представлял себе расположение секретов на местных дорогах и бродить по ним не собирался, но понаблюдать именно за этим автобаном мне было жизненно необходимо. Чем мы полдня и занимались, заодно приглядывая и за немцами вместе с их «засадным полком».
День тянулся невообразимо долго. Ждать и догонять, говорят, хуже нет, но в жизни бывает просто необходимо притормозить и посидеть немножко на пятой точке. Тем более что лежать нам на мягком мху да пружинящих кустиках черники. Заодно и поспали по очереди под тонкий аккомпанемент вездесущих комаров. К счастью, первый спал я, а Стёпка завалился на боковую уже после полудня.
Грузовики и телеги по дороге периодически шарились. Причём грузовики шли небольшими колоннами. По одной машине мы не видели ни разу. Видимо, где-то в крупных деревнях формируются колонны, а вот телеги ходили по одной. Прямо как по заказу – захватывай, не хочу. Вот только в телегах постоянно сидели по двое-трое полицаев, и доедет такая телега только до следующей засады на дороге.
Полицаев егерям не жалко, а если мы купимся и посадим на телегу женщин с детьми, то бегать за нами по лесам немецким загонщикам не придётся. Я оценил старания Густава Брандта, или кто там теперь его замещает, но лопухи в другом городе живут. Этот развод рассчитан на дефективных детишек, а у нас таковые отсутствуют.
Увидев первую телегу с полицаями ещё ранним утром, я это сразу объяснил Степану и приказал фиксировать время прохода колонн и проезда полицаев. Вряд ли полицаи двигаются по дороге без привязки ко времени. Захватывать их бессмысленно – они почти наверняка не знают о большей части секретов и служат именно приманкой. Правда, почти наверняка егеря полицаям об этом рассказать забыли.
В семнадцать часов по местному времени это произошло. Сначала, понятно, мы услышали знакомый стрёкот и незнакомый гул, затем по дороге неспешно проехали шесть мотоциклов с колясками и небольшой кургузый колёсный бронетранспортёр с двумя пулемётами и длинной антенной. Мотоциклы ехали парами друг за другом – тройкой гранат не зацепишь и… Показалось, что ли?
– Вот урод! Как же ты выжил, гадёныш? И не боится ведь сам посты проверять. – В бинокль хорошо было видно гауптштурмфюрера СС Густава Брандта. Правда, слегка покоцанного – голова перемотана бинтом, ну и левая рука забинтована.
– Голова обвязана. Кровь на рукаве. След кровавый стелется по сырой траве. О-о-о-о. Не фиг первым в драку лезть, – машинально пропел я детскую речовку.
Степан от такой вольной импровизации известной во всей стране песни заперхал, уткнувшись лицом в мох. Плечи у него тряслись от с трудом сдерживаемого смеха.
Просмеявшись, он спросил:
– О ком это ты?
Я протянул ему бинокль.
– Запомни эту рожу. Густав Брандт собственной персоной. Гауптштурмфюрер СС. По званию равен нашему капитану госбезопасности. Командир диверсионно-разведывательной роты девятого полка соединений СС «Мёртвая голова» оперативной группы войск СС «Норд». Редкостная скотина. Занимается нашим поиском и пойдёт на всё, чтобы захватить детей. Скорее всего, окончил какой-то университет, у немцев это обычная практика. Вероятнее всего, всю жизнь занимался спортом, иначе командиром над профессиональными убийцами его бы не поставили. Хорошо говорит по-русски. Рота – это сто восемьдесят прекрасно подготовленных диверсантов. Сейчас уже меньше, но ненамного. Это они нас по лесам и болотам гоняли.
Слушая меня, Стёпа внимательно рассматривал Брандта. Теперь точно не забудет.
Мотоциклисты погрузились в свои трёхколёсные тарантасы и так же неспешно покатились по лесной дороге дальше. Не по автобану, что характерно. В той стороне у нас, судя по карте, небольшая деревня у очередного громадного озера. Скорее всего, там ещё один секрет, контролирующий подходы к этой деревне, а так как дорога тупиковая, то секрет стоит у самой деревни и отсекает всю активность вокруг неё.
– Теперь, Стёпа, засекаем время и ждём, когда гауптштурмфюрер обратно поедет. Видишь, он в форму рядового обряжен, и катаются они теперь не так вольготно, но это всё настроенная на нас паутина. Дёрнем неосторожно за нить, и загонщики моментально встанут на след, а с детьми мы от них долго не пробегаем.
Мотоциклисты вернулись обратно через два с половиной часа.
В девятнадцать часов тридцать минут те же мотоциклы и броневик так же неспешно прокатились мимо нас обратно в посёлок. Вот только бойцы в колясках у пулемётов сменились. Остальные наверняка в кузове броневика сидят. По пятнадцать минут он на каждую засаду тратит? Или между перекрёстком и деревней есть ещё один секрет?
Рассматривая карту, позаимствованную в своё время мною у мотоциклиста, я продолжал додумывать свою идею ухода на север. Дело в том, что если о войне на западном направлении в моём времени было достаточно много информации и что-то осталось в моей памяти, то что творилось в это время здесь, на севере, я вообще ничего не знаю.
Где сейчас проходит линия фронта? Куда уже дошли финны? Когда они взяли Петрозаводск? Дело в том, что в Мурманск вести детей нельзя. Я только перед этой поездкой узнал, что голод на севере был не меньший, чем в блокадном Ленинграде. И это несмотря на то что большинство грузовых союзных конвоев приходили именно в Мурманск, а не в Архангельск.
Я же не местный и не питерский, я московская офисная крыса. Сюда я туристом прикатился, прокладывая маршрут на навигаторе, сверяясь по подробной туристической карте и с превосходством оглядывая окружающие меня пейзажи из комфортабельного салона японского «паркетника». Именно поэтому я располагаю только разрозненной информацией моих молодых помощников, но никакой конкретикой по текущему положению дел ни они, ни я не владеем.
