За грохотом эстакады ничего не было слышно, но Дрейк был почти уверен, что ребята Рогана сначала проверят номер. Хорошо бы они задержались – хотя бы на пару минут.

Он повернулся к Конни и увидел выпученные глаза и трясущиеся губы.

– …не сказала… ты здесь… – сквозь шум эстакады с трудом можно было разобрать слова.

Конечно, Трин не сказала им, что я живу у тебя в мотеле, подумал Дрейк. Иначе Роган занялся бы в первую очередь тобой, а не ею. Кто же знал, что ты, как последний придурок, попрешься сюда, вместо того чтобы попытаться найти кого-нибудь из картеля, с которым она работала.

– На чем ты приехал? – прокричал Дрейк ему прямо в ухо.

Конни удивленно взглянул на него и махнул рукой туда, где к задней стене мотеля примыкал глухой двор, окруженный колючей проволокой и заваленный бытовыми отходами. Дрейк подполз к краю крыши и осторожно приподнял голову. Внизу, между двумя помойными цистернами, стоял старый раздолбанный гироскутер с внешней батареей.

Это был джекпот. Даже если припарковаться именно здесь было единственным, на что за всю свою жизнь у Конни хватило ума, он уже прожил эту жизнь не напрасно.

Вытащив пистолет, Дрейк тщательно прицелился. Бо́льшую часть батареи, в которую надо было попасть, закрывал защитный корпус. Обе цистерны были запечатаны – это значит, отходы внутри уже переработаны в легковоспламеняющийся промышленный газ.

– Когда я скажу, беги, – крикнул он, не отрывая глаз от прицела и надеясь, что Конни его услышал. Потом, глубоко вздохнув, задержал дыхание и на медленном плавном выдохе, как учили еще в Академии, нажал на спуск.

От взрыва здание мотеля тряхнуло так, словно кто-то его приподнял и сразу же уронил на землю. Столб сизого пламени из разорванных цистерн взметнулся над крышей, которую тут же скрыли клубы черного дыма от горящего мусора во дворе.

– Беги! – что есть силы заорал Дрейк, вскочил и бросился к дальнему концу здания, туда, где оно упиралось в стеклопластиковую шахту технического лифта.

Въехав в этот мотель, Дрейк тщательно изучил все входы и выходы и решил, что лифт не представляет особой угрозы: попасть из кабины на крышу и обратно, не привлекая внимания, было практически невозможно. По той же причине он никогда всерьез не рассматривал лифт как возможный путь отступления.

Но сейчас думать об этом было поздно. Дрейк несколько раз подряд выстрелил в короб электронного замка, рукояткой пистолета сшиб оплавленный стеклопластик и сунул руку внутрь, нащупывая нужный провод. Через пару мгновений створки дернулись и разошлись, образовав щель сантиметров в пять. Дрейк схватил одну створку и что есть силы потянул на себя, в другую вцепился задыхающийся Конни.

В несколько рывков они смогли раздвинуть створки достаточно, чтобы протиснуться внутрь. Им опять повезло: лифт стоял внизу, крыша кабины была всего в паре метров под ними. Дрейк спрыгнул на нее, зашипев от боли под ребрами; следом неловко свалился Конни. Вскрыв потолочный люк и свесившись вниз, Дрейк нажал на кнопку и распластался по крыше лифта, жестом велев Конни сделать то же самое. Кабина вздрогнула, осветилась и медленно поползла вверх.

Пламя, охватившее дальний торец мотеля, было видно даже сквозь мутный стеклопластик шахты. Дрейк надеялся, что это отвлечет ребят Рогана от лифта, светящегося, как мишень в детском тире, но, как только они поднялись над клубами черного дыма, раздался первый выстрел.

Стреляли по кабине. Дрейк мельком взглянул на трещины, брызнувшие по стеклопластику. До верхнего уровня эстакады оставалось еще метров тридцать, когда часть кабины оторвалась и со скрежетом ухнула вниз. Крыша подпрыгнула, но удержалась на тросах и некоторое время еще ползла вверх, всё больше перекашиваясь под тяжестью Конни, который съезжал к краю, отчаянно цепляясь руками и ногами за выступы. Остатки кабины проскребли по стене шахты, зарываясь острыми железками в стеклопластик, и застряли, остановив крышу между седьмым и восьмым уровнем.

Оглядев стены шахты, Дрейк выбрал трещину побольше и выпустил из пистолета все оставшиеся заряды. Выбив ногами крупные осколки, он расчистил отверстие и высунулся наружу.

Грохот эстакады оглушил его. Полукруглый металлический борт седьмого уровня плавно изгибался внизу, примерно в метре от искореженной стенки шахты. Вдоль него неслись аэромобили, сливаясь в один бесконечный сверкающий поток.

Прыгать на борт седьмого уровня нужно было прямо с крыши лифта: обожженная выстрелами стенка шахты крошилась под ногой, как простое стекло. Дрейк посмотрел через плечо назад. Конни лежал, вцепившись руками в тросы. Губы у него шевелились – то ли он пытался что-то сказать, то ли молился.

Если бы в пистолете оставался хоть один заряд, Дрейк пристрелил бы его прямо сейчас, разом избавившись и от балласта в виде неуклюжего перепуганного парня, и от свидетеля. Но зарядов больше не было, а оставлять здесь живого говорящего Конни было бы верхом легкомыслия. Дрейк прицелился ему в голову и кивнул на отверстие в стенке шахты.

Конни осторожно подполз поближе и вскарабкался на ноги, цепляясь за стенку шахты. Чуть выше его головы появилась еще одна трещина, стрельнула по стенке вверх, и Дрейк почувствовал, как крыша лифта слегка завибрировала под подошвами. Времени больше не было.

Сунув бесполезный пистолет в карман, Дрейк уперся ногами покрепче, одной рукой схватил Конни за шиворот, другой – за ремень штанов и что есть силы толкнул парня вперед. Конни мешком приземлился на покатый металлический борт и начал сползать вниз.

Дрейк оттолкнулся и выбросил тело наружу, упал на борт, зацепился рукой за высокий край и едва успел поймать Конни за воротник.

Задохнувшись от боли в ребрах, он потащил безвольное тело на себя. Конни засучил ногами по скользкой поверхности и понемногу забрался наверх, на относительно ровную часть. Дрейк отпустил его и, перевернувшись на бок, попробовал восстановить дыхание.

От грохота эстакады лопалась голова. Здесь, на одном из бортов, меж которыми сквозь воздух один за другим неслись аэромобили, похожие на гладкие сверкающие пули, этот грохот был почти осязаем – настолько, что мешал дышать, как толстое одеяло, прижатое к носу и рту.

Высоко в ночном небе причудливо пересекались еще три уровня – восьмой, девятый и десятый.

Приподнявшись, Дрейк с трудом перегнулся через край борта, чтобы посмотреть вниз.

В этом месте эстакады шестой уровень шел перпендикулярно седьмому, а вот пятый ложился почти вдоль, так что Дрейк видел сразу два потока аэромобилей, один под другим, несущихся в разные стороны.

На верхних уровнях трафик был не такой оживленный, поэтому Дрейк и рассчитывал добраться на лифте до десятого: сквозь него можно было относительно безопасно спрыгнуть на крышу грузового транспорта на девятом или даже восьмом уровне и уехать в неизвестном направлении. На средних уровнях потоки аэромобилей были гораздо плотнее, что делало сквозной прыжок неотличимым от самоубийства.

Дрейк повертел головой, ища соседние лифты, на которых можно было бы подняться повыше, и бессильно выматерился: далеко впереди из освещенной кабины технического лифта выбежали шестеро с лазерными пушками. У одного была рация; Дрейк прикинул, сколько времени займет у Рогана подняться сюда на аэромобиле, и понял, что путь к лифтам отрезан.

К несчастью, Конни тоже это понял. Вскочив на ноги, он бросился бежать вдоль борта, скользя и нелепо размахивая руками.

– Стой! – заорал Дрейк, не услышав собственного голоса.

Он рванул следом за Конни по самому краю борта, глядя сквозь огни аэромобилей вниз, на встречный поток пятого уровня. Впереди метрах в пятидесяти пятый уровень делал крутой вираж и уходил направо; решение надо было принимать прямо сейчас.

Дрейк часто думал об этом прыжке – с тех пор как понял, что грэй-зависим. По ночам в мотеле он представлял, как выходит из лифта на десятом уровне эстакады, смотрит вниз – и делает шаг в мерцающую паутину. Вряд ли он долетел бы до земли. Скорее всего, на четвертом-пятом уровне его бы размазало о гладкий корпус тяжелого аэрогруза, как случайное насекомое, – и всё бы закончилось: стыд за свою слабость, чувство вины перед Лиз, горечь от невозможности побыть с нею достаточно долго, чтобы она перестала, наконец, шарить во сне рукой по кровати, словно проверяя, точно ли там есть кто-то еще. И, конечно, страх, который гнал его на следующее задание, в пневмопоезд, идущий на восток, в пропахшую чужим по́том комнату в дешевом мотеле, в клубы, набитые полуголым мясом любого пола, под прищуренный взгляд Рогана и таких, как он, к легкому серебристому порошку, – этот страх бы тоже закончился.