— Батя! — раздался незнакомый голос со стороны двери.

— Клим Александрович! — голос Кирилла.

— Сенечка, — встревоженный голос сестры.

Я попыталась выглянуть из-за мужчины, но стальные руки, сжавшие плечи, сделать мне этого не позволили. Снова требовательно, склонившись ко мне, опаляя ароматным дыханием лицо:

— Скажи своё имя.

— Вы ещё туго соображаете, Клим Александрович, — странная дрожь пробежала по всему телу. — Есения.

Завораживающие глаза мужчины торжествующе блеснули, после чего он ошарашил меня, заставил замереть в ступоре, когда склонился совсем уж низко и кратко поцеловал меня в губы. Мой самый первый поцелуй. Пусть и с красивым, невероятно привлекательным мужчиной, но! Но столь быстрый и украденный без моего спроса.

— Да ты… т-т-т-ы-ы-ы, — я набрала в грудь побольше воздуха и стала тыкать пальцем в широкую грудь, обтянутую тканью рубашки. — Да как ты смеешь? Ты кто такой? Не смей меня трогать! Кто вообще тебе позволил красть мой первый поцелуй? Я тебя сей… — в этот раз поцелуй был обжигающим. Губы мужчины с жадностью впились в приоткрытые от возмущения мои. Язык проскользнул в мой рот, по-свойски, в наглую стал оглаживать чувствительное нёбо. Я с трудом сдержалась от того, чтобы несдержанно не застонать. Это было прекрасно. Как поездка на американских горках. Даже круче. Потому что в животе творилось нечто странное. В груди мужчины, на которой лежали мои ладошки, будто кот поселился и стал тарахтеть.

Когда большие и очень горячие ладони скользнули сначала на спину, а после стали опускаться ниже, я опомнилась. Со всей силы сомкнула зубы на нижней губе Клима. Но он только лениво отстранился и окинул меня восхищённым, пылающим взглядом.

— Отпусти меня, — попыталась отстранить, чувствуя, как колотится в припадке сердце. Того и глядишь, остановится. Я в своей жизни ни разу не переживала таких острых ощущений. Чтобы земля уходила из-под ног, чтобы так тянуло дышать чужим запахом. Особенно сейчас, когда после химиотерапии тошнило и воротило даже от запаха собственного тела. — Что ты себя позволяешь? — взвилась, когда горячая рука сквозь тонкую больничную сорочку сжала мою костлявую ягодицу. — Это вообще… — в этот раз на губы легла ладонь мужчины, заставив меня в неё замычать. Я со всей силы вонзилась зубами в ароматную кожу. Рука на моей костлявой пятой точке сжалась сильнее, но ладони Клим не убрал с лица. Напротив, ещё сильнее прижал. На языке почувствовала металлический вкус крови. Сначала дёрнулась, почувствовала, как подкатывает к горлу знакомая тошнота. Но что-то резко изменилось. Кровь этого мужчины вдруг опьянила меня. И будто в странном дурмане я языком провела по его ладони, собирая выступившие капли крови. Теперь Клим так сильно не держал меня. Просто позволял вновь и вновь проводить языком по его ароматной коже. Увлечённая своим занятием не заметила, как сорочку он с плеча спустил и цапнул зубами за плечо.

— Ай, — я подпрыгнула на месте и схватилась рукой за саднящее место, — ты совсем больной? Больно ведь!

— Моя! — припечатал. Это было произнесено таким тоном, что я даже спорить не смогла.

Стояла и растерянно глазами хлопала, взирая на него снизу вверх. Клим снял своё пальто и стал одевать его на меня. После чего на руки подхватил и понёс на выход из палаты, где к моему удивлению никого не оказалось.

— Стой! Куда ты меня несёшь! Отпусти, — вновь запротестовала, но уже не так рьяно, как прежде.

— В этой больнице ты больше не останешься! — отрезал.

Я устала спорить и сопротивляться. Этот мужчина не слышит моих возражений. Всё равно всё сделает по-своему. Просто положила голову на его плечо, прикрыла глаза и стала дышать его запахом. И впервые за месяц я провалилась в глубокий сон.

Клим

Держу девчонку на руках, прижимая к себе как можно ближе. Вглядываюсь в бледное осунувшееся лицо и не могу поверить в то, что она моя. Подумать не мог, что встречу свою истинную так — в больнице, худую, бледную, лишённую волос. Но от этого эта девчонка не казалась мне менее красивой. Бред. С того момента как запах её почувствовал в коридоре больницы другие женщины перестали для меня существовать. Мой зверь рвался на волю, выл в нетерпении, требовал оказаться близ этого чарующего аромата. Я чувствовал себя пацаном, когда сорвался с места и бросился туда, откуда доносился аромат. Не мог справиться с эмоциями, когда дверь распахнул и утонул в этом запахе, которым пропиталась каждая вещь в палате. Девчонка вскочила и обернулась, тонкими белыми пальцами вцепившись в комод, а я умер и возродился, утонул навеки в карамельных глазах. Но стоило первой эйфории чуть отойти на задний план, чутким нюхом почувствовал запах болезни, затерянный в сводящем с ума запахе девчонки. Есения. Сеня. Моя весна после долгой зимы. Мой нежный и хрупкий цветок.

Малышка даже не знает, что дважды оставила на мне метку своими острыми зубками. Улыбнулся и голову склонил к гладкой макушке. Потёрся носом, не в силах перестать дышать запахом Сени. Моя кровь уже начала действовать, по запаху чувствую это. Но для того, чтобы Есения полностью выздоровела, нужно переливание крови. Именно кровь истинного отданная добровольно способна исцелять любой недуг. Кто-то считает это мифами, потому что истинных пар становится всё меньше и меньше. Но запах малышки подтверждает это. Даже малый процент моей крови подействовал.

— Бать? — Максим переводит вопросительный взгляд с моего лица на девушку в моих руках.

Против воли, на голых инстинктах, из груди вырывается рык, и я девчонку вжимаю в себя. Моя.

— Не кипятись, у меня есть истинная. Как я понимаю, и ты свою нашёл? — сын хохотнул и поиграл бровями. — Что с матерью делать будешь?

— Разведусь, — отрезал.

— Так уверен, что она даст тебе развод и отхапает всё состояние? Где это видано, сын и отец женились на двух «нищенках»? — криво ухмыляется и проводит рукой по голове. Волк чувствует, что сын испытывает чувство неловкости.

— Я с этим разберусь, сын, — опустил девчонку на переднее сиденье машины и захлопнул дверь, поворачиваясь к Максиму.

— А как же выгодная партия? — зло сверкнул глазами и сжал кулаки. Мальчишка совсем. Вспыльчивый. Действующий опрометчиво. Не думающий о последствиях. Готов спорить со мной до посинения.

— Я никогда не настаивал на том, чтобы ты женился по расчёту.

— Ах, да, забыл, тебе же вообще срать на то, что в моей жизни происходит, — усмехнулся криво.

Склонил голову к плечу, пытаясь подобрать правильные слова. Я никогда не был идеальным отцом, прекрасно знаю это. Но понятия не имею, как оправдаться. Максиму невдомёк, что я в курсе всего, что в его жизни происходит. Никогда не видел необходимости вмешиваться. Всегда гордился тем, что мой сын растёт настоящим мужиком, способным отвечать за свои слова и действия. Да, он вспыльчив, но это пройдёт. Максим точная копия меня в молодости. Тщательно подбирая слова, смотря прямо в глаза сыну, сказал:

— Ошибаешься, сын. Бой с Монголом был потрясающим. Уложить медведя за полторы минуты… — покачал головой и улыбнулся уголком губ. — И… Я горжусь тобой сын, — хлопнул его по плечу, чувствуя, как он весь окаменел.

Максим поджал губы, нахмурился. Набрал в грудь воздуха, чтобы ответить. Волк чувствовал весь раздирай в его груди. Вновь стыдно стало, что не стал для него хорошим отцом. Сын головой тряхнул и молча сел в машину.

Горько усмехнулся. Другого и не ожидал. Вновь диалог не состоялся.

Открыл пассажирскую дверь и вновь девчонку подхватил на руки. Она даже не пошевелилась, продолжила спать крепким сном. Усадил Сеню на колени и приказал водителю трогаться.

— Что теперь будет? — тихо спросила Эльвира.

Кинул взгляд на девушку через плечо. Такие же карие глаза, как у её сестры, взирали с испугом.

— Наш семейный доктор займётся Есенией.

— Сеня… Она… Моя сестра Ваша истинная пара? — Эльвира вспыхнула и покраснела.

— Да. И именно моя кровь поможет ей восстановиться.

— Спасибо, — горячо зашептала девушка. — Спасибо Вам огромное.