Максим выдыхает прерывисто и вжимается своим лбом в мою, перебирая прядки волос на моём затылке. С жизненно необходимой мне в данный момент нежностью.

— Ты моя, птичка, — повторил приглушённо, но счастливо.

Я промолчала, только вновь прикоснулась губами к кончику его носа. От нового поцелуя оторвал звонок моего мобильного.

— Да? — ответила, не отводя взгляда от лица Макса.

— Если вы нацеловались, то поднимайтесь, будем чай пить. Нечего на улице мёрзнуть.

— Бабуля! — возмутилась под тихий и счастливый смех Макса.

— А я тебе говорила…

— Бабушка!

— Поднимайтесь, давайте. Ватрушки остывают, — бабуля скинула вызов, а я с пылающими от смущения щеками спрятала телефон в карман и перевела взгляд на Максима.

— Поднимешься?

— Прости, малыш, мне уже пора, — проводит пальцами по щеке.

Не дав больше возможности задавать вопросы, целует жадно, вжимая меня в своё тело. С лавочки снимает и подталкивает в сторону подъезда.

— Спокойной ночи, птичка, — короткий поцелуй в висок, после чего становится холодно.

— Спокойной… — оборачиваюсь, но Максима уже нет.

С глупой улыбкой на губах поднимаюсь домой. Я счастлива!

Максим

Что эта девчонка делает со мной? Как одним только своим существованием заставляет меня сходить с ума? Как только одни мысли о белокурой малышке делают меня одержимым? Почему её карие глаза, смотрящие прямо и чуть смущённо превращают моего волка в скулящего щенка? Почему я всякий раз готов исполнить любую её просьбу, стоит ей только посмотреть на меня?

Как последний кретин расплылся в улыбке и провёл по губам языком, смакуя вкус своей девочки, который въелся в меня, в самую суть. Который проник под кожу и адреналином разлился по венам. Который чистым кайфом и безграничным наслаждением вошёл иглами в сердце.

Моя девчонка. Навсегда моя. Пусть даже сама об этом не знает. Пусть даже не подозревает, что до завершения обряда мне осталось оказаться внутри Эли. Уверен, что девчонка даже не догадывается, что укус на её запястье — моя метка. Знак для каждого оборотня, что эта невероятная девушка моя. Она добровольно дала мне свою кровь, а я воспользовался моментом. Не мог иначе. Чувствовал её дрожь и желание, всякий раз, когда оказывался подле неё. Пусть её эмоции мне были недоступны, но её нереальный запах всякий раз сшибал с ног и заставлял волка закатывать в блаженстве глаза. Моя девочка. Моя истинная пара. Хрупкая. Нежная. И самая красивая.

Я нуждаюсь в ней, как в свежем воздухе на рассвете. Моя потребность в этой хрупкой человечке растёт с каждым новым вздохом. Я готов сдохнуть за неё. Я готов убить за неё. Я готов отдать всё, лишь бы карие глаза с зелёными крапинками смотрели с тем же восторгом и интересом. Моя Эля слишком долга пыталась сопротивляться. Слишком долго подавляла чувства ко мне. Моя глупышка, если бы она только знала, что её чувства для меня, как на ладони. Пусть и не сразу. Вот только влип я с первого взгляда. Даже запаха её не чувствуя, даже не догадываясь, что она моя пара. За одну бессонную ночь я чётко осознал, что интерес к Эле не просто желание тр*хнуть. Сидя на балконе и методично бросая теннисный мячик в стену, я поймал себя на мысли, что хочу знать все мысли этой белокурой малышки. Поймал, что страстно желаю узнать о ней всё. Абсолютно всё. Я ей хочу, этого не отнять. Хочу так, как никого прежде не желал. Хочу сорвать с неё одежду, закинуть тонкую ножку себе на плечо и толкнуться в жар её тела. Заполнить девчонку на всю длину, чтобы услышать, как стоны наслаждения сорвутся со сводящих меня пухлых губ. Как карие глаза закатятся. Слишком красочные картинки преследуют меня с первой встречи. Каждую. Грёбаную. Ночь.

И ладно бы запах был особенный, ладно бы девчонка была в моём вкусе. Но нет. Я не мог даже эмоции её почувствовать, не говоря уже о запахе. Возможно, именно это заставило меня заинтересоваться. Возможно, это заставило пару часов просидеть в машине под окнами её дома, а на следующий день попереться в гости. Девчонку в универе я не видел, а потребность увидеть её, чтобы убедиться, что чувства меня не подвели, была слишком велика.

Открыла низенькая старушка, с платком на голове. Первым делом принюхался и убедился, что от неё, как и от Эли, не исходит никакого запаха, если не считать запахов геля для мытья посуды и выпечки.

— Проходи, дорогой, — женщина рукой махнула, заставив меня оторопеть. Ступил в квартиру и дверь за собой закрыл. — Внучка моя тебе нравится? — слишком резво она двигалась для женщины такого возраста. В голову закрались мысли о том, что моя малышка может быть волчицей, скрывающей свой запах. Ведь есть травы, отвар из которых полностью блокирует запах.

— Да, — ответил просто, смотря прямо и решительно в мудрые карие глаза, с морщинками у наружных уголков.

— Ну, проходи, расскажешь, чем внучка моя так тебя зацепила, — спустя минуту, улыбнулась она. — Заодно и картошку поможешь мне почистить.

Впервые за пять лет я чувствовал такую робость и страх. Прошёл следом за женщиной на кухню, сел на низкий табурет, на который она махнула рукой и, взяв в руки нож, стал чистить картошку. Улыбнулся и головой покачал. Сказал бы Кирюхе, он бы не поверил. Мысли о лучшем друге заставили скрипнуть зубами. Не та Эля девушка, от которой я смогу отказаться. В любом другом случае я бы смог подавить интерес. Но здесь… Здесь всё совсем иначе. И я сам пока понять не могу что именно. Эта девчонка загадка, которую я стремлюсь разгадать.

— Посмотри-ка на меня, мальчик, — сухие и прохладные пальцы обхватили мой подборок, вырывая из мысли. Я с трудом удержался от того, чтобы дёрнуть головой и уйти от прикосновений. Всегда ненавидел, когда нарушали личное пространство. — Интересно, — карие глаза приобрели странный сероватый оттенок. — Ты ведь сам ещё своих чувств не осознал, мальчик мой, но уже твёрдо решил, что отобьёшь у друга. Любить ты не привык, в твоей жизни всегда любви было мало, — напряжённо смотрю на женщину, чей взгляд направлен сквозь меня. — Второй мальчишка из озера тебя вытащил, сам чуть не захлебнулся. Винишь себя, полагая, что из-за тебя он лишился части себя. Роднее него у тебя никого нет. Но даже чувство вины и привязанности не смогут тебя остановить, ведь природа сильнее.

Бабушка Эли замолчала. На кухне стало тихо. Женщина улыбнулась и отошла к раковине.

— Откуда… — поражённо выдохнул.

— А Элечка девочка нежная, — дёрнула плечом бабушка птички, — к вниманию мужскому не привыкла. К тому же сестра у неё больна. Есения, старшая внучка моя. Смерть к ней совсем близко подобралась, — услышал, каким надтреснутым и безжизненным стал голос пожилой женщины.

— Чем больна Есения?

— Лейкемия. Злокачественное поражение костного мозга. Химиотерапия, таблетки… — качает головой и опускает низко плечи. — Всё бесполезно. Моя Весна уже с трудом поднимается с кровати, ей необходимо постоянно находиться под наблюдением врачей. Пересадка костного мозга поможет, вот только сумма операции. Где мне, пенсионерке, взять такие деньги?

— Что мне сделать? — глухо поинтересовался.

Женщина обернулась ко мне. Снова этот странный, смотрящий сквозь меня взгляд.

— Ты уже помог, мальчик. Цепочка запущена.

Сказать, что я ничего не понял, не сказать ничего. Элина бабушка была… своеобразной женщиной. Она стала напевать себе под нос и вымешивать тесто на столе, забыв о моём присутствии.

Продолжив чистить картошку, стал прокручивать варианты, как в короткий срок собрать такую сумму денег. Можно было попросить у бати, но для меня это не вариант. С отцом отношения у нас всегда были напряжённые и прохладные. Просить у него деньги слишком унизительно. К тому же, я не хочу быть ему должным. Такую сумму в короткий срок можно заработать, если пойти в эскорт, либо податься в нелегальные бои.

— Прошу прощения, мне пора идти, — коснулся плеча женщины. Она обернулась, забрала из моих рук миску с чищенной картошкой и улыбнулась.