Тремор распространяется по всему телу. Я реагирую то ли на странную ситуацию, то ли предвкушаю скорую встречу с мужчиной, который одним своим взглядом перевернул все мои чувства.

Я, может, и неопытна, но могу оценить те эмоции, которые всколыхнулись во мне из-за животной харизмы Димитрия Каца. Вполне могу осознать, что его самцовость заставила встрепенуться мою женственность, только я надеюсь, что это все ненадолго.

Отмечусь для галочки в кабинете у руководителя, а дальше вернусь обратно в свой маленький и уютный кабинет, к девчонкам, которые за время моей работы на заводе стали почти семьей.

Физиологию никто не отменял, так что нужно держаться…

Выдыхаю шумно и смотрю в зеркальную поверхность. Непривычно как-то видеть свое собственное отражение в отполированном блеске стальных дверей.

По инерции приглаживаю волосы, поправляю длинную косу, проверяю, не выбились ли прядки и не удерживаюсь, щипаю щеки, чтобы согнать с лица мертвенную бледность.

Когда створки лифта открываются, я окунаюсь в другой мир. Атмосфера лоска и богатства пышет высоким уровнем, к которому явно привык зарубежный магнат. Здесь огромное открытое пространство с евроремонтом, паркетный пол, отполированный до блеска, и в ряд двери с вывесками с инициалами глав отделов.

Осторожно ступаю в нужную сторону. Ощущение такое, что сейчас у меня начинается маленькое приключение.

Мгновение перед тем, как я обязательно вернусь в свою скорлупку, которой стала для меня наша маленькая бухгалтерская комнатка…

Внимательно изучаю пространство, в котором очутилась. Коридор заканчивается расширяющимся “опенспейсом”, модное английское словечко лучше всего характеризует огромную территорию со снующими туда-сюда сотрудниками.

Вижу секретарей руководителей отделов.

Почему-то всем кажется, что эта должность самая спокойная. Сиди себе с утра до ночи в телефоне копайся, книжки на экране компа читай, ну и прихорашивайся.

Однако ажиотаж, который сейчас творится, как-то не вяжется с имиджем вечно бездельничающих помощниц руководящего звена предприятия.

Замираю в этой клоаке со спешащими, переговаривающимися сотрудниками в идеальных деловых костюмах.

Немного теряюсь, когда огромные двери одного из кабинетов открываются и оттуда вылетает красотка в элегантном брючном костюме.

Лицо у нее почему-то бледное и глаза блестят, как если бы плакала.

Шипит что-то себе под нос, и я улавливаю слово:

– Изверг!

Начинает перебирать тонкими пальцами с ярким маникюром огромную папку.

– Меня к Димитрию Ивановичу вызывали, – застываю напротив ее стола.

Поднимает взгляд на меня, сталкиваюсь с бешено горящими светлыми глазами.

– Елецкая?

Киваю.

– Живо к руководству!

Теряюсь. Не знаю, куда идти.

– Прямо, – закатывает глаза, – двустворчатые двери, не промахнешься.

– Мне в кабинет к Олегу Петровичу? – решаюсь пояснить.

– Да, но теперь этот кабинет Димитрий Иванович занимает.

– Почему меня-то вызывают?

Удивление у меня неподдельное.

Поднимает острый взгляд и припечатывает:

– Решения вышестоящего руководства, Елецкая, вас не касаются. Не задерживайтесь.

Отхожу от стола стервы, которая в принципе права. Решения начальства не обсуждаются. Куда нам, мелким помощникам главбуха, до здешних высот.

Иду в нужном направлении. Открываю дверь, оказываюсь в еще одном пространстве, целиком принадлежащем главе завода. Обращаю внимание на пустующий стол референта и понимаю, что, наверное, она в кабинете у Каца.

Подхожу к двери из светлого дерева с вырезанными ромбиками. Красиво очень, хочется провести кончиками пальцев по теплому дереву, на котором в нерешительности застыла моя ладонь.

На мгновение закрываю глаза, настраиваюсь, дышу глубже.

Сердце отбивает барабанную дробь, которая отдает гулом в ушах, но я усилием воли прогоняю странную истому, что зарождается в самом низу живота, заставляю ледяные пальцы собраться в кулак и стучусь.

После короткого приказа “Войдите!”, мысленно проговариваю «не пуха», открываю дверь и решительно делаю свой шаг в бездну…

Окидываю растерянным взглядом огромный кабинет. Здесь как-то многолюдно. Вижу несколько сотрудниц нашего предприятия, среди них три девушки стоят особняком. Они одеты иначе и в позах сквозит определенное высокомерие. Знаю их. Эти являются личными помощницами руководящего звена предприятия.

Понятно, почему общаются сугубо между собой.

Застываю у дверей, не особо понимаю, что от меня требуется.

– Катерина Елецкая, господин Кац. Последний сотрудник, в досье которого указано знание английского языка.

Отчитывается Олег Петрович, словно школьник. На что молодой блондин даже не реагирует, пока не раздается голос переводчика, слово в слово переводящего фразу бывшего главы всего завода, ставшего подчиненным Каца.

Перевожу взгляд в сторону кресла, где сидит щупленький и совсем незаметный рядом с боссом переводчик. Тот самый, что был рядом с Димитрием на сцене.

– Елецкая, подойди, что застыла! – раздается командный голос Петровича.

Бросаю взгляд на пузатого директора, который с молниеносным умением хамелеона мимикрировать под обстоятельства уже повелительным тоном обращается ко мне и сверлит острым взглядом.

Таким его видеть привычнее. Он у нас любит распинать рабочий состав на собраниях в общем зале. И, если бы он и с Кацем держался подобным образом, вызвал бы уважение, а сейчас едва удержалась, чтобы не поморщиться.

Только не желаю привлекать к себе ненужное внимание, поэтому подрываюсь с места и иду к знакомой девочке из отдела кадров, тихонечко останавливаюсь рядом, перехватывая ее доброжелательный взгляд, тоже улыбаюсь краешком губ в знак приветствия.

Присаживаться нам никто не предлагает, так что остаемся стоять, пока Кац, не поднимая головы, просматривает документы.

Пауза в кабинете повисает неопределенностью. А я…  не удерживаюсь и мой взгляд останавливается на мужчине, что заполняет собой пространство, широкими плечами, кажется, рвет все в клочья, и его энергетика сшибает, подчиняет.

От него веет холодом, я буквально передергиваю плечами. Он весь как наточенная бритва. Острый. Резкий. Сейчас расслабленно-спокойный, но кажется, что Димитрий, как ртуть, способен перетечь из расслабленного состояния в иное – опасное, за доли секунды.

Отрываю взгляд от Каца и перевожу его на бывшего директора.

Мужчина за пятьдесят, с пузом и усами над широкой верхней губой, рядом с новым боссом выглядит мальчиком на побегушках, несмотря на седые виски.

Петрович стоит в то время, как Димитрий Иванович сидит в кресле, которое еще вчера принадлежало главе предприятия.

Мне как-то не по себе становится. Не к месту я здесь и аура у этого пространства темная, тяжелая, стальная.

Меня придавливает от волны, идущей от мужчины, на которого я стараюсь не смотреть, но так только хуже. Все тело покрывается мурашками. Меня штормит.

Казалось бы, незнакомый человек, который не удостоил меня и взгляда, а я так странно чувствую себя в его присутствии. Это ненормально. Но…

Смотрю на бледное лицо Киры, на выцветшие веснушки на всегда задорном лице рыженькой сотрудницы отдела кадров, которая частенько забегает к нам “на кофеек” и понимаю, что не я одна подпадаю под странную энергетику нового босса.

– Господин Кац, у нас есть три сотрудницы, прошедшие повышение квалификации в Москве. Мы подобрали их исходя из критериев профессионализма, опыта и знаний…

Пояснения моего начальника никак не действуют на мужчину в стальном костюме. Не реагирует. Не поднимает взгляда от бумаг, а я кошусь в сторону трех референтов.

Две блондинки и одна брюнетка. В чем-то они неуловимо похожи. Кажется, что даже черты лица одинаковые. Натянутая кожа на скулах немного блестит, и губы пухлые, почему-то одинаковые по форме.