От мысли, что сегодня она может это узнать, даже закружилась голова. А может это всё остаточно винное. Но стоило вскинуть взгляд в зеркало, как Санта тут же уткнулась в слегка лихорадочно разрумянившееся щеки и слишком блестящие глаза.

И причина тут не в вине всё же. Не в вине.

От ванной дальше по коридору Санта шла сама. Куда – было понятно.

На свет. И на звук.

Он стоял спиной ко входу в большой совмещенной комнате. Здесь и кухня, и большой высокий стол. И диван с плазмой. Понятно, что сделано так не с целью экономии пространства. Его тут – в достатке. Скорее, чтобы не создавать лишние преграды там, где в них нет необходимости.

Несколько дверей, скорее всего, ведут в спальни или, возможно, кладовые/гардеробные, но сейчас они интересовали Санту минимально. Куда больше – мужчина.

С интересом разглядывающий собственный винный шкаф. Державший телефон у уха, успевший с кем-то о чем-то заговориться…

И в этом была какая-то особенная расслабленность, а ещё доверие. Ведь к ней можно повернуться спиной. При ней не страшно проболтаться…

Чернов, наверное, ни о чём подобном не думал, а Санту проняло.

Почти так же, как его взгляд, когда повернулся, держа в руках бутылку.

Дальше, опустив её на стол, потянул с подвесного держателя один бокал. Перевернул его ножкой вниз уже на столе…

Откупорил бутылку, налил…

Только потом скинул вызов, попрощавшись, чтобы отложить мобильный на другой стол – кухонный.

Который, почему-то Санте казалось, чаще всего стоит без дела. Данила вряд ли кулинар.

Санта села на высокий табурет, потянулась к ножке бокала…

Не была знатоком, пусть и любила хорошее. Но сегодня захотела сделать гостеприимному хозяину приятно. Приподняла, пустила вино волной по стенкам, поднесла к носу, вдохнула, прикрыв глаза, прижалась губами к стеклу…

– Вкусное. Спасибо…

И врать не пришлось. Потому что действительно очень.

Санта произносит искренне, во взгляде Данилы прочла «я и не сомневался».

– А ты будешь?

– Я должен ещё домой тебя доставить.

Чернов пояснил, сердце Санты ускорилось. И взгляд, судя по всему, поменялся. Потому что Данила потянулся к щеке, проехался по скуле пальцами…

– Тебе там было некомфортно. Здесь должно быть проще.

Мужчина сказал буднично, а у Санты сжалось сердце. Она ведь не просила об особом отношении для себя. Но он старается. И не потому «не принял ее пас», что не хочет близости. Просто не хочет сводить свое отношение к сексу. Это… Трогает.

– А у тебя как дела?

Следующий вопрос Санты был произнесен торопливо. И явно для Данилы неожиданно. Его брови взлетели, он удивился.

– Ты спрашивал о моих делах. Я о твоих – нет. Но мне тоже интересно. Всё хорошо?

Уточнение девушки заставило Чернова снова улыбнуться. Скользнуть большим пальцем по скуле напоследок, после чего убрать.

Сзади мужчины стоял такой же табурет как тот, на котором сидела Санта, но отдаляться он не торопился. И это чертовски радовало.

– Всё, как всегда.

Ответ Данилы – типичный. А у Санты в голове проскакивает, что рано или поздно это «всё, как всегда» может начать неимоверно бесить (прим. автора: о да, детка, поверь, очень даже может).

И это же вызывает улыбку.

Санта снова тянется к бокалу, делает глоток в тишине, смотрит поверх стекла на Данилу… Его пристальный и адресный ответный не дает успокоиться улью. Внутри – волнения. Ещё немного и гудящие крылатые начнут  прорываться. И вот это предвкушение – просто фантастически приятно.

– Такие ответы не очень помогают в разговоре…

Реагируя на колкость от умницы, Данила усмехнулся. Сделал движение вперед, его ладонь опустилась на голую девичью коленку, чуть проехалась, пробираясь под ткань платья…

Санта непроизвольно сжала ножку бокала сильнее, затаила дыхание.

– Поверь, стараюсь, как могу…

Практически незаметные движения мужских пальцев на коже, а ещё на то, как взгляд Данилы с каждой секундой будто теплеет, заставили Санту сглотнуть, сдавая собственное волнение с потрохами. Дальше – она залпом осушила бокал.

Поставила на стол, следила, как Данила снова подливает.

– Очень вкусное. На самом деле…

И пусть может поглумиться над её комментарием, кивает серьезно. Так же смотрит.

– Я знаю. Я впервые у вас дома попробовал. Твой отец угостил…

Говорит обыденную вещь вроде бы, а Санту внезапно сковывает. Она видит, что взгляд Данилы становится более пристальным, он будто проверяет…

Санта знает, что. И в ней первой действительно поднимается боль. Следом – злость… Но она умеет работать с собой и над своими недостатками. Закрывает глаза, вздыхает. А когда её глаза снова встречаются с глазами Данилы – в них штиль. Губы растягивает улыбка…

– Я рада, что папа когда-то выбрал тебя. Он не прогадал.

Звучит жизнеутверждающе. Даже, кажется, немного неправдоподобно. Потому что Данила смотрит иронично, Санта же пожимает плечами.

Если отбросить всю шелуху, она считает именно так.

– А ты?

Следующий вопрос становится для Санты неожиданным. Она замирает. Думает… Понимает. Вздыхает…

– Я по-прежнему не жалею.

– Это хорошо…

Данила говорит неопределенно, после чего его рука съезжает с женской коленки. Сам он – отступает. И пусть понятно, что передвижение в пределах квартиры не может значить разлуку, но Санта переживает сожаление из-за того, что он отдаляется.

Данила подходит к аудиосистеме, включает, клацает – на ней и прихваченном по пути телефоне. Проходит мгновение – и комнату заполняет музыка. Как обволакивает, тоже бежит по коже электрическими разрядами…

И пока Чернов возвращается к столу, печатая что-то на мобильном, Санта в очередной чертов раз набирается смелости.

Тянется к рельсам держателя за бокалом для него. Ставит рядом со своим, наполняет.

Ловит вопросительный взгляд, краснеет…

– Так нечестно. Не хочу быть пьяной в глазах трезвого. Условия должны быть равными.

Конечно, она юлит. Конечно, имеет в виду совсем не это, не этим руководствуется, но Данила принимает правила.

Пробует свое же вино, взглядом проходится по ней…

– «Условия должны быть равными»... Вас этому на юрфаках ваших учат?

Задает вопрос, заставляя Санту улыбнуться сначала, потом фыркнуть.

Ведь по сути он иронизирует, повторяет стандартную, набившую оскомину, реакцию обывателя на пафосные речи начинающих энтузиастов их общей профессии…

– Чему нас там только ни учат…

Ответ Санты – ни о чём. Но Даниле содержательный и не нужен.

Они снова близко. Он к ней не прикасается, но его нахождение рядом всё равно пьянит лучше любого вина.

За которым он снова тянется, ведь её бокал требует обновления, но Санта оказывается быстрее.

Хватает за ножку, допивает. Дальше – красиво (как самой хочется верить) спрыгивает со стула, направляется к мойке.

Она правда не хочет терять голову. В приоритете: всё помнить. Всё ощущать. Ей не нужно больше вино. Оно – всего лишь предлог.

Струя из смесителя ударяет по дну бокала, быстро его наполняя. Санта споласкивает, стряхивает, задвигает вглубь по рельсам…

Собирается вернуться. Она даже тему придумала, но не успевает…

Как когда-то давно на другой кухне, Данила подходит к ней сзади.

И её опять обволакивает.

Его теплом. Запахом. Мужские ладони идеально ложатся на талию. Спускаются вниз по бедрам, возвращаются на место, а потом снова вниз…

К голому плечу прижимаются губы…

Санте кажется, что он наконец-то делает то, что хотел весь вечер. Что ему её тоже чертовски не хватало.

– Останешься, да?

Данила спрашивает, улей в солнечном сплетении трещит по швам…

Мужчина и без слов всё понимает, но слова ему тоже нужны.

– Останусь…

Санта отвечает тихо, дальше же закрывает глаза, чтобы лучше чувствовать.

Как Данила целует в шею, как гладит бедра, как проходится по обратному маршруту – от запястий вверх до плеч, по ключицам проезжается, сильнее вжимая в себя…