С первой минуты люто возненавидев своего брата Иоанна, этого «маленького чернявого мальчика с широким лбом и костлявыми щеками», Анна всю жизнь интриговала против него. В этой борьбе, как ни странно, она обрела верную союзницу в лице своей матери императрицы Ирины, которая тоже, по каким-то неведомым причинам, очень невзлюбила сына, несправедливо считая его легкомысленным и порочным. Куда больше привязанности она испытывала к своему зятю Никифору Вриеннию, не говоря уже о старшей дочери, перед умом которой преклонялась.

Женщины умело пользовались влиянием при дворе в надежде обратно «отвоевать» у Иоанна право наследования византийской короны, однако планы их потерпели крушение. В 1118 году страшным ударом для всей семьи стала смерть василевса. Благодаря скрупулёзному описанию симптомов предсмертной болезни, оставленному Анной, в наши дни удалось определить: Алексей умер от сочетания подагры и нараставшей сердечной недостаточности, последний удар нанёс инфаркт.

Значительный эпизод «Алексиады» посвящён описанию мук умирающего императора и тому состоянию бессильного отчаяния, которое овладело Анной и её матерью. «Видя самодержца в таком состоянии, императрица терзалась душой и мучилась сердцем, но напрягала волю и стойко переносила бедствия; она была смертельно ранена, страдания проникали до мозга костей», – вспоминает принцесса. Когда же час императора Алексея пробил, императрица была безутешна: «рыдала, била себя в грудь, оплакивала свалившиеся на неё несчастья, хотела тут же лишить себя жизни, но не могла этого сделать». «Я со своей стороны, – вспоминает порфирородная писательница, – делала всё, что можно, и, клянусь всеведущим богом перед лицом своих ещё здравствующих друзей и будущих читателей моего сочинения, что ничем тогда не отличалась от помешанных, целиком отдавшись своему страданию. Я забросила тогда и философию, и науку: то я ухаживала за отцом – наблюдала за биением пульса и прислушивалась к его дыханию, то занималась матерью, в которую старалась вдохнуть силы».

«Ни слова о вожделенном наследстве, ни о тех крайних усилиях, к каким прибегли, пытаясь нарушить установленный порядок», – характеризует эту сцену Шарль Диль. И правда, Анна лишь вскользь упоминает, что в то время, как венценосный отец провожал последние часы жизни, «наследник престола [Иоанн] уже тайно явился в предназначенную для него комнату», а узнав о смерти императора, «поспешил в Большой дворец». Намёк на неблаговидную торопливость?.. Или невозможность внутренне согласиться с тем, что престол всё-таки достался брату?.. «Ужас и опасность нависли над нами», – вот ещё одно краткое признание. «Надо читать других летописцев той эпохи, чтобы видеть всё, что скрывалось под этими женскими жалобами», – отмечает Шарль Диль.

Если верить знаменитому византологу, императрица Ирина до последней минуты старалась убедить супруга лишить сына трона в пользу Вриенния, но тщетно. Пытаясь оспорить решение императора, передавшего вместе с перстнем право на власть Иоанну, она бросается к умирающему мужу, кричит ему, что сын у него, ещё живого, похитил престол; она умоляет его признать, наконец, за Вриеннием права на корону. Но Алексей, не отвечая, слабым движением поднимает руки к небу и улыбается. Тогда Ирина вне себя разражается укорами: «Всю свою жизнь, – кричит она ему прямо в лицо, – ты только и делал, что хитрил и прибегал к словам, чтобы скрывать свою мысль; тот же ты и на смертном одре». Всё усилия высокородных дам-заговорщиц оказались тщетными – игра была проиграна…

Гордая принцесса не смогла смириться с тем, что мечты, вынашиваемые ею с детства, рухнули. Спустя год после смерти своего отца она предприняла последнюю, отчаянную попытку завладеть вожделенной царской властью, и эта попытка оказалась роковой. Речь шла ни много ни мало об убийстве Иоанна, законного императора. Кесарь Никифор Вриенний должен был осуществить силовой перехват власти. Однако он, будучи человеком честным и вовсе не тщеславным, в последний момент заколебался. Некоторые историки сообщают комичную и малоправдоподобную деталь, будто супруг Анны просто-напросто. забыл о коварном плане и в решающий день остался дома. На самом деле, скорее всего, он внутренне был совершенно не согласен со своей амбициозной супругой, но не решался ей перечить.

По словам Никиты Хониата, «кесарисса Анна, негодуя на такую беспечность своего мужа, от ярости скрежетала зубами, как жестоко обиженная, и горько жаловалась на природу, немало обвиняя её в самых срамных выражениях за то, что её она сделала женщиной, а Вриенния мужчиной». Заговор был раскрыт. Но, по воле нового императора Иоанна II (решительного воина, но при том человека милосердного), никто из заговорщиков не был казнён или изувечен. Анне, по совету своего мудрого советника перса Иоанна Аксуха, автократор возвратил даже конфискованное имущество.

Император Иоанн обошёлся с заговорщиками на редкость милостиво, а Вриенния вскоре приблизил к себе, но для Анны как самостоятельного политика это был конец.

Последовали почти двадцать лет малоприметной жизни вдали от Большого дворца. Кесарисса всё больше времени проводила в основанном её матерью монастыре Богородицы Милостивой. Наконец, смерть мужа в 1137 (или 1136) году оборвала последнюю нить, связывавшую принцессу с её прежним миром. «Несчастья следовали одно за другим, удары судьбы постигали меня непрерывно, но самым тяжёлым горем, которое я испытала, была смерть кесаря», – изливает жалобы честолюбивая Анна.

«Вот тридцать лет, клянусь в том блаженной памятью покойных императоров, что я не видала и не принимала у себя никого из приближённых моего отца; многие умерли, многие удалились из страха, вследствие перемен в политике», – подвела итог своей жизни Анна Комнина. Пережив крушение всех своих надежд, тридцатишестилетняя принцесса удалилась от двора, а после смерти своего супруга приняла монашеский постриг. Однако именно тогда, посчитав свою жизнь конченой, Анна Комнина и приступила к созиданию литературного памятника, обессмертившего её имя.

«Алексиада», по словам самой Анны, стала продолжением работы её супруга, человека умного, образованного и наделённого литературным дарованием. Будучи доблестным воином, он участвовал в царских походах и записывал те события, очевидцем которых ему довелось быть. «Кесарь и в тяжких трудах не пренебрегал литературными занятиями и написал различные сочинения, достойные памяти, – пишет Анна. – Но своим основным долгом он считал, повинуясь императрице, описывать всё то, что касалось моего отца, самодержца ромеев Алексея, и излагать в книгах деяния его царственности». Следуя по стопам мужа, Анна также посвятила остаток жизни увековечению славных деяний своего отца, стремясь при этом, как она утверждала, быть беспристрастной.

Нельзя сказать, что это удалось ей в полной мере: местами «Алексиада» грешит излишней эмоциональностью и явными преувеличениями. Тем не менее, Анна Комнина подошла к работе со всей серьёзностью, включив в документ не только то, чему сама была свидетельницей, но также свидетельства других очевидцев и ценные исторические документы. «Кроме устных рассказов она справлялась с императорскими архивами и списала там документы первостепенной важности; она внесла в свою книгу подлинный текст некоторых дипломатических актов, несколько документов из частной переписки; и забота её о подлинности текстов простиралась так далеко, что для истории Роберта Гвискара она пользовалась латинским источником, ныне утраченным», – отмечает Шарль Диль.

Анна Комнина подробно описала в «Алексиаде» жизненный путь своего царственного родителя, поведав «о его деяниях после вступления на престол и о тех, которые он совершил до увенчания диадемой, находясь на службе у других императоров». Особый интерес представляет рассказ о Первом крестовом походе, написанный Анной, разумеется, с позиции Византии.

Союз василевса Алексея с латинскими войсками в борьбе за святую землю против мусульман в конце концов обернулся ожесточённой враждой из-за неподелённых территорий. Нарушив данную Алексею клятву верности и отказавшись признавать верховенство Византийской империи, крестоносцы присвоили земли, которые Византия считала своими по праву. Действуя как военным, так и дипломатическим путём, византийцам удалось вновь овладеть значительной территорией в Малой Азии. В 1097-1099 годах под власть Византии были возвращены Никея, Смирна, Сарды, Эфес, Филадельфия, острова Родос и Хиос. Анна подробно описывает сложную политическую игру своего отца, его войны и переговоры с «варварами» (которыми, между прочим, считались и сельджуки, и печенеги, и норманны, и «кельты»). Наконец, многолетняя война на Ближнем Востоке между мусульманами, европейцами и византийцами окончилась торжеством Алексея Комнина. В сентябре 1108 года крестоносцам пришлось уступить. Мирный договор отменял данную ими вассальную присягу, однако признавал верховную власть Византии над Антиохийским княжеством, что впоследствии способствовало подчинению нуждам империи государств, находившихся под контролем крестоносцев.