Тёмная женская фигура, облачённая в монашеское одеяние, скорбно склонилась над рукописью. Старческая, но по-прежнему твёрдая рука затворницы аккуратно выводила последние строки: «О Ниобе я слышала удивительные рассказы… После превращения в бесчувственную природу её страдания были бессмертны2. Но я воистину ещё более злосчастна, чем она, потому что после своего последнего, самого большого несчастья я осталась жить, чтобы ощутить и другие горести. <…> Пережить такие несчастья, вынести во дворце такие страшные злодейства со стороны людей хуже несчастий Ниобы…».

Этот литературно-исторический памятник дошёл до нас под названием «Алексиада». Посвятив работе над ним немало времени и сил, византийская принцесса Анна Комнина не только оказала неоценимую услугу будущим учёным, изучающим культуру Византии и историю крестовых походов, но и поведала нам о своей собственной жизни, исполненной и надежд, и страданий, и любви, и ненависти. Анна Комнина – одна из первых женщин-историков. И она же – одна из первых женщин, осмелившихся говорить от собственного имени. Описывая славный путь своего отца, императора Алексея, она рассказала и о тех событиях, которые касались её лично. Слушая голос высокородной византийки, доносящийся сквозь века, мы не просто знакомимся с внешней стороной её жизни, но и погружаемся в глубины её души, постигаем оттенки её чувств и своеобразие мыслей.

Старшая дочь византийского императора-василевса Алексея Комнина Анна появилась на свет в декабре 1083 года. Девочка, как утверждали, была очень похожа на отца. Рождение её было встречено с необычайной торжественностью. Родственники императрицы Ирины, которая, увы, не была любима своим венценосным супругом, надеялись, что с рождением наследницы положение монархини на престоле упрочится. «На голову маленькой царевны, когда она ещё была в колыбели, уже надели императорскую корону; имя её произносилось в ритуальных возгласах, какими в Византии приветствовали монархов», – отмечает в своей книге «Византийские портреты» знаменитый французский историк Шарль Диль. Тогда же, ещё в колыбели, «порфирородную» принцессу обручили с Константином Дукой, сыном бывшего императора Михаила VII, у которого Алексей Комнин в своё время отнял престол. Предполагалось, что после смерти Алексея Константин и Анна унаследуют византийскую корону, и таким образом права священной императорской крови будут соблюдены.

Горячо любившая родителей, в особенности свою мать императрицу Ирину, первые годы жизни Анна прожила в счастье и безмятежности, уверенная в счастливой предопределённости своей судьбы. «Многие люди могут рассказать о моей любви к родителям, и прежде всего те, кому известны мои дела. <…> Меня настолько воспламеняла любовь к родителям, что я неоднократно готова была отдать за них душу», – вспоминает Анна. Не менее горячо принцесса любила и будущего супруга. Если верить её описаниям, юный Константин был наделён необыкновенной красотой. «Никогда не видели в человеческом теле более совершенной гармонии. Это была живая статуя, предмет восторга для всякого человека, наделённого чувством красоты, или, вернее, это был воплощённый Амур, сошедший на землю».

Поскольку девочку с рождения готовили к престолу, особое внимание было уделено не только чистоте её нравственного облика, но и развитию её ума. Здесь важно отметить, что для Византии той эпохи женское образование было делом редким, необычным. Считалось, что даже для высокородной женщины вполне достаточно умения рукодельничать и читать простейшие религиозные тексты. Анна Комнина же, обладая выдающимся умом, с самого детства проявляла к наукам необыкновенное рвение, и тем, по мнению поминавшего её впоследствии в летописях эфесского митрополита XII века Георгия Торника, резко выделялась на фоне своей социальной среды, больше походя на некоторых просвещённых женщин античности. Она обучалась философии, географии, мифологии, медицине и естественным наукам; изучала геометрию, математику, музыку и астрологию. Проникнувшись царившей в то время в империи любовью к античной литературе, Анна упивалась Гомером, Сапфо, Пиндаром, Проклом, Порфирием, Аристофаном… Она изучала исторические труды Фукидида и Полибия, училась риторике и «утончённейшему эллинизму» по речам Исократа и Демосфена. Она была сведуща даже в военных делах и хорошо владела латынью. «Это не была только образованная женщина, это была женщина учёная. Все современники одинаково восхваляют её изящный аттический слог, силу и способность её ума разбираться в самых запутанных вопросах, превосходство её природного гения и прилежание, с каким она старалась развить его дары, любовь, какую она всегда выказывала к книгам и учёным разговорам, наконец, универсальность её познаний», – с восхищением подчёркивает Шарль Диль. Отнюдь не склонный восхвалять Анну византийский хронист XII-XIII веков Никита Хониат отмечает глубину и энциклопедичность её познаний: «кесарисса занималась главной из всех наук, философией, и была сведуща во всём».

Незаурядные задатки девочки обнаружились на самых ранних стадиях обучения. Уже тогда было понятно, что Анне Комниной суждено стать одной из самых просвещённых монархинь за всю историю византийской цивилизации. И всё было бы хорошо. Если бы не два неожиданных события, произошедших буквально друг за другом.

«Мне не было и восьми лет, – пишет Анна Комнина, – когда начались мои несчастия». Первым из них для Анны стало рождение в 1087 (или 1088) году брата Иоанна, нанёсшее сокрушительный удар по её честолюбивым планам когда-нибудь в будущем совместно с мужем занять престол. Уже по достижении Иоанном трёх лет император Алексей торжественно провозгласил его своим соправителем, изменив тем самым порядок престолонаследия. Не менее тяжёлым ударом для юной принцессы стала внезапная смерть горячо любимого суженого Константина Дуки, которому тогда не было и двадцати. «По прошествии стольких лет, вспоминая Константина, я готова разразиться слезами. », – признаётся Анна в «Алексиаде».

Так и не оправившись до конца от удара, порфирородная Анна всё же познала вкус счастья как женщина. В 1097 году её выдают замуж – естественно, не спрашивая и, естественно, из политических соображений – за высокородного юношу Никифора Вриенния. Брак неожиданно оказывается счастливым. «Кесарь3 Никифор из рода Вриенниев, человек, намного превосходивший окружающих и необыкновенной красотой своею, и большим умом, и красноречием. Он казался настоящим чудом всем, кому довелось видеть или слышать его», – пишет Анна. Загоревшаяся к супругу искра любви была, конечно, как в таких случаях говорят, подарком небес. Однако из текста «Алексиады» становится понятно, что Анна Комнина вообще была девушкой влюбчивой и весьма неравнодушной к привлекательной внешности представителей сильного пола. При этом происхождение и социальное положение объекта мимолётной страсти было для неё не так уж важно. Она, например, могла со слезами на глазах отмаливать у отца помилование для приговорённого к смерти заговорщика только потому, что лицо бедолаги показалось ей прекрасным, или в самых восторженных тонах отзываться о достоинствах воина-крестоносца Боэмунда, при том, что крестоносцев она, будучи истинной византийкой, терпеть не могла и презирала до глубины души как варваров.

Однако предостережём читателя от легкомысленных выводов: воспитанная своей бабкой, матерью императора Анной Далассиной, в чрезвычайной строгости и нравственной чистоте, Анна и помыслить не могла о том, чтобы дать своим увлечениям какой-либо иной выход, кроме тайных девичьих грёз и вздохов.

Пылкость Анны наверняка пробуждала в мужчинах ответные чувства, да и внешне, по всей вероятности, она была весьма привлекательна. «Жгучая брюнетка, с прекрасными живыми глазами», – так представлялась она Шарлю Дилю, а наш поэт Николай Гумилёв писал о ней: «Прекрасны и грубы влекущие губы/И странно-красивый изогнутый нос…». Можно представить, с какой лёгкостью этой женщине удалось завладеть сердцем своего супруга и полностью подчинить его своей воле. В браке с Никифором Вриеннием Анна родила нескольких детей, любила и была любима, так что, кажется, вполне могла быть довольна своей жизнью, если бы не мечты о престоле, ни на миг её не оставлявшие.