– Масик, бежим! – прошептала она.

– Форточка закрыта, – промямлил брат под одеялом.

– Ты в неё всё равно не пролезешь! Через дверь бежим!

– А ты думаешь, она не заперта? – на сантиметр приподнял одеяло Максим и прошептал в крохотную щёлочку.

– Думаю, заперта, – нахмурилась Оля и скинула одеяло. – Значит, бежим искать ключи!

Эта идея Максиму сразу не понравилась, но другого выхода не было. Минуту спустя Лапочкины, едва дыша, крались по коридору на втором этаже.

– И где мы их искать будем? – одними губами спросил Максим.

– Ясно где – в бабушкиной спальне! Они там храпят вместе с Бедокуровной.

– Чего?! – у Максима аж в горле пересохло. И чем только думала его умная голова? Надо было ей оставаться под одеялом. – Как это храпят?

– Первый отличник четвертого «Б», а ничего не понимает! – нахмурилась Оля. – Бедокуровна храпит, а ключи у неё на поясе привязаны. Это я, между прочим, давно заметила.

Максим хотел было возразить, но решил, что сейчас не лучшее время для ссор. Ещё ответит он ей, обязательно ответит! А пока, насупившись, он молча стерпел очередную Олину колкость.

На цыпочках, едва касаясь половиц, Лапочкины пробрались в бабушкину спальню. А там даже стены сотрясались от исполинского храпа. Первым, что бросилось в глаза близнецам, была высокая ширма на колесиках. От титанического храпа она дрожала и, поскрипывая, ездила из стороны в сторону.

– Бедокуровна, – Оля тихонько подтолкнула локтем Максима и указала на ширму. – Пойдём!

Бесшумно, словно по воздуху, Лапочкины подкрались к ширме с обеих сторон. Аккуратненько заглянули за края и… разом отскочили назад, будто ошпаренные!

– Мамочки! – запищал Максим, свалившись на пол. – Ты ЭТО видела? Видела?!

– Я что слепая что ли?! Видела, конечно! – с выпученными, огромными, как два апельсина, глазами прошипела Оля.

– Что же теперь делать? – дрожа похлеще старенькой ширмы, спросил Максим.

– Ключи искать! – твёрдо ответила Оля, хоть внутри у неё толпами бегали мурашки.

– Но там же… ТАКОЕ! – пропищал Максим.

Глубоко вдохнув и твёрдо сжав кулаки для храбрости, Оля вновь направилась к ширме. Несчастный Максим, дыша через раз, пополз за сестрой на четвереньках. Оля осторожно, едва касаясь, отодвинула тяжёлую ширму, чтобы лучше было видно. Прямо перед дрожащими Лапочкиными во всей своей дикой красе предстал самый настоящий… лев!

Храпя громче десяти африканских слонов, он спал на коврике перед бабушкиной кроватью. Вверху, на вязаном покрывале, лежало чёрное бабушкино платье и засаленный передник с ключами. Самой Бедокуровны не было.

Разжав кулаки, но не утратив храбрости, Оля Лапочкина потянулась к кровати. Могучий зверь, издав протяжный рык, заворочался на коврике.

– Сделай, сделай что-нибудь, – уставившись на брата, прошептала Оля и вскочила на кровать.

Далеко не самое отважное сердце Максима стучало где-то в ушах. В эту роковую минуту Максим Лапочкин, человек титанического ума и заячьей храбрости, решился на отчаянный шаг.

– Спи-и-и, моя сла-а-адость, усни-и-и, – нараспев, пропищал он, как мышка.

– Рррррадость, – прорычал лев и, повернувшись кверху лапками, засопел.

– А? Ага… ра-а-адость усни-и-и, – продолжил Максим, и лев, довольно кивнув, заурчал в унисон.

Первый страх немного отпустил, и, пища колыбельную, Максим тихонечко начал раздуваться от гордости. Не зря, не зря он дома корпел над словарями, пока другие, счастливые и довольные, по колено в грязи бегали во дворе в догонялки. Он всех опередил! Максим Лапочкиным – первый и единственный выдающийся учёный и полиглот, освоивший львиный язык!

– Он что, сказал «радость»? – всунула свой длинный нос в раздувшиеся Максимкины мечты Оля и лопнула их, как воздушный шарик.

Максим чуть не зарычал на неё, но вместо этого продолжил пищать. Первый и единственный выдающийся лев, освоивший человеческий язык, вновь заворочался на коврике, сминая его под собой. В этот момент Оля заметила на полу тоненькую цепочку. Приглядевшись, она вдруг поняла, что под ковриком лежит тот самый, пропавший, мамин кулон! Не теряя ни минуты, Оля ловко спрыгнула с кровати и, как ошалевшая мадагаскарская шимпанзе, выхватила кулон прямо из-под носа у льва.

Тот мгновенно вскочил на гигантские лапы, впился острыми когтями в несчастные половицы и разразился оглушительным рыком, от которого у Максима очки чуть не сдуло с носа, а у Оли косички отлетели назад.

– Барсик, Барсик, киса-киса-киса, – глупо запела Оля, но спасти их безвыходное положение это уже не могло.

– Небарррсик я вам, – взревел от злости лев, показывая, кто главный в этом зоопарке, и приготовился напасть на Лапочкиных.

– Бежим! – крикнула Оля.

Сломя голову, близнецы ринулись на лестницу. Они скатились вниз чуть ли не кувырком. Максим при этом пищал так, что, казалось, в эту роковую минуту он наверняка освоил ещё один язык – мышиный, отчаянный.

Оказавшись внизу, Оля резво закрутила головой из стороны в сторону, в поисках выхода.

– Дверь! – крикнула она, указывая в сторону прихожей.

«Закрыта, закрыта» – стучало в Максимкиной голове.

Соображать было некогда, поэтому Максим отчаянно надеялся прошибить дверь своим высокоинтеллектуальным лбом. Разбежавшись что было мочи и зажмурившись, он со всей силы рванул в неё. Та оказалась не заперта, и Максим кубарем покатился с крыльца.

– Быстрее! Быстрее! – перепрыгнув через скрипучие ступеньки, Оля толкнула брата.

Сминая бабушкины цветы и давя помидоры на грядках, близнецы со всех ног неслись в сторону леса. За ними, грозно рыча и сметая всё на своём пути, мчался разъярённый лев. Ещё секунда и он проглотит Лапочкиных словно мышат. И даже лапок от них не останется.

По уши в репейнике и колючках от дикой малины, несчастные Лапочкины неслись по лесу, куда глаза глядят. На бегу они едва успевали перепрыгивать через острые камни и огибать широченные сосны.

– Оля! – вдруг не своим голосом закричал Максим.

Он запнулся о толстые корни, торчащие из земли, и повалился на землю. Оля рванула к нему, но уже было поздно. Огромный лев в два гигантских прыжка оказался возле брата и, грозно рыча, словно гигантская глыба, завис над ним.

И без того тощий Максимка весь сжался от страха и стал белый-белый, как чистый листочек в тетрадке, только без клеточки. Грозный лев обнюхал его широченными ноздрями, презрительно фыркнул, а потом вдруг жалобно заскулил и умчался прочь.

Бедный Максимка скривился в ошалевшей улыбке. Сначала она даже не понял, съели его или нет. Родная Оля подлетела к нему и вдруг заплясала на месте. Только совсем не от радости.

– Ай! Ай-ай-ай! – выкрикивала она, кружась и вздрагивая.

Когда она наконец остановилась, Максим увидел вокруг несколько крупных желудей. Теперь он понял причину своего внезапного спасения и Олиного неуклюжего танца. КТО-ТО обстрелял льва этими самыми желудями. Ну и, сестру заодно тоже. Максим сразу проникся симпатией к таинственному незнакомцу. Окончательно придя в себя, он протёр очки о жилетку и принялся рассматривать местность в поисках спасителя.

Вокруг сплошняком стояли высокие деревья. Кое-где, словно наспех, были раскинуты каменные валуны. За одним из них виднелся небольшой пруд, поросший болотной тиной.

– Оля, ты кого-нибудь видишь? – прошептал Максим.

– Нет! Но как увижу, сразу уши надеру!

– Ха! Да ты сначала догони! – раздался звонкий голос между высоких дубов.

Лапочкины вмиг повернули головы и захлопали глазами от удивления. На большом валуне, том самом, за которым начинался пруд, стоял маленький зелёненький… тролль! Через плечо его была перекинута тяжёлая сумка, а в руке виднелась большая суровая рогатка. Стоял он, гордо вскинув квадратный подбородок. Для пущей помпезности коротышка выставил вперёд огромную зелёную лапу и деловито зашлёпал ею. Да, выглядел он очень эффектно! И не очень устойчиво. Потеряв равновесие, маленький тролль свалился в пруд, так что брызги до Лапочкиных долетели.