Как именно Маррок убил Леонску оставалось загадкой для Артуса, хотя никому не пришлось бы слишком уж сильно напрягать воображение, представляя, как граф спьяну неудачно падает на нож или выпивает бокал яда. А вот что произошло дальше, сыщик мог объяснить в деталях.

- Маррок вернул графа из мёртвых и поставил задачу – подставить Гуйгенору, - продолжал парень. – Граф направился обратно в клуб с бурдюком для вина, наполненным его собственной кровью. Добрался до Комнаты Переговоров – уже будучи мёртвым – и подготовил место преступления – ударил себя в грудь жентийским кинжалом, разбрызгал по стенам кровь, как это делают ассасины Козакура. А Маррок уже приготовил кое-что для того, чтобы связать преступление с девушкой – даже устроил встречу с «жертвой» в нужном месте.

- Записка и правда была, - кивнув, сказал Понтифакс.

- А Гуйгенора и правда её потеряла, - согласился Артус. – Думаю, в последующие дни всплывёт где-нибудь в клубе.

- А что случилось с бурдюком для вина? – спросил кто-то из толпы.

Сыщик пожал плечами.

- Должно быть, Маррок приказал Леонска избавиться от этого свидетельства – и тот его съел. Раскрошив все зубы, когда пытался прожевать и проглотить крышку.

Понтифокс прочистил горло:

- Дьявольски хитрый план, - нравоучительно протянул он. – Видите ли, нежить суть создание не магическое, как таковое, поэтому Комната Переговоров никак не влияла на действия бедолаги. И не стоит забывать про дополнительную выгоду – душа графа оказывается запертой в теле, и стража не может вернуть его для допроса.

Артус спустился с помоста.

- На самом деле я нужен был Марроку только для того, чтобы найти все улики, которые он подготовил. Он и Гуйгенору убил и заставил, в качестве завершающего штриха, напасть на меня – и, может быть, попутно убрать, - сыщик помял свою церемониальную одежду. – Одному Огме известно, насколько сильно он не хотел видеть меня среди членов клуба. Если бы я не распутал этот клубок, то тоже мог бы плохо кончить, рано или поздно.

Понтифакс продолжил распространяться обо всех деталях расследования, удерживая народ на месте, пока Артус сбегал. Юноша миновал небольшую группу жрецов, уже начавших высвобождать душу Гуйгеноры из её трупа. Сыщик хотел бы, чтобы священники смогли сделать то же самое и для графа Леонска, чьё тело сожгли прошлой ночью. Бедняга наверняка до самого конца осознавал всё, что с ним происходит, глядя на пламя своего погребального костра с тем же безжизненным выражением лица, с которым он встретил Артуса в тот день, в Комнате Переговоров.

- В поместье Маррока есть собака, её, вероятно, вы тоже не откажетесь упокоить, - обратился парень к сержанту Орсини. Солдат как раз вёл вельможу к выходу. – Животину зовут Кезеф. Найдёте её в мастерской, около кабинета.

- Вы этого не сделаете, - отрезал де Ландуан, окинув Пурпурных Драконов высокомерным взглядом. – Эта гончая будет ждать меня по возвращении домой через денёк-другой, иначе я удостоверюсь, что ваша шайка до конца своих дней будет отскребать птичье дерьмо с корабля короля.

Потрясение на лице Артуса вызвало у Маррока де Ландуана ухмылку.

- У меня столько влияния, что сброду, подобному вам, никогда его не измерить. Даже если обвинения справедливы – заметьте, я сказал «если» - меня точно из-за них не повесят. Просто посмотрите вокруг, если не верите.

Артус последовал совету, когда сержант Орсини вытолкал дворянина из комнаты.

На каждого человека, смотревшего на новопосвящённого Бравворта с почтением и одобрением, приходился тот, кто смотрел с негодованием. Больше того, именно наиболее именитые и влиятельные члены были теми, кто уставился на сыщика с неприкрытой злобой. Презрение к новичкам не было прерогативой только лишь Маррока.

- Ты выглядишь угрюмым, когда следует праздновать, мастер Цимбер, - заметил Утер.

Артус лишь пожал плечами.

- Я вовсе не уверен, что хочу и дальше входить в состав этого клуба.

- Чепуха.

Дворецкий окинул хмурых, насупленных Браввортов жёлтыми глазами-прорезями и обернулся обратно к юноше:

- Может, они и не приветствуют тебя с распростёртыми объятиями, но они определённо проявляют уважение. Ты разоблачил одного из них – независимо от того, вздёрнут его за преступление или нет.

- Они ненавидят меня за это.

- Возможно, - признал Утер. – Но и боятся. А страх – полезная вещь, когда имеешь дело с могущественными мужчинами и женщинами. Честно говоря, это та причина, по которой мне чуточку льстило то, что они считали меня способным на убийство.

- А ты не способен? – уточнил Артус. Поколебавшись немного, прежде чем продолжить, он сказал Утеру то, на что отважились бы очень немногие: - Я думал, законники – особенно барристеры из клана Фитц-Кевральдов – способны на всё.

Гримаса, которая исказила черты лица дворецкого после этих слов, и вправду была пугающей. Чёрные губы растянулись в улыбке. Затем человек с внешностью демона тихо и глубоко рассмеялся.

ВОРОВСКОЕ ПРАВОСУДИЕ

Мэри Х. Герберт

Весна приходила в Рашемен – потихоньку. Но этой ночью, в начале месяца Чес, её присутствие совсем не ощущалось в промороженной столице, Иммильмаре. На улицах и зданиях уже многие месяцы лежал снег – вернее, утрамбованный лёд, грязь, сажа и смёрзшийся мусор, слой за слоем. Воздух всё ещё был обжигающе холодным, а с карнизов многих домов свисали сосульки – ну точь-в-точь прутья тюремных решёток.

Теза вытерла лицо и торопливо подтянула воротник из волчьего меха поближе к носу и рту. Недовольно что-то бормоча, она оставила таверну «Оберегающая Ведьма» позади и двигалась по улице, не обращая внимание на людей вокруг, и даже на направление. На улицах было тихо – большинство обитателей уже наслаждались теплом и светом натопленных очагов. Во многих тавернах продолжалось разухабистое веселье, но большая часть магазинов и рынков уже закрылась.

Молодая девушка стиснула зубы и потопала в сгущающуюся тьму. «Маск бы побрал эту колдунью!» – кипела она. Это несправедливо – почему единственный человек на всём Востоке, которого Теза считала своим лучшим другом, оказался таким честным! Почему Канлара не закрывала глаза на её занятие, не смотрела прямо в её сердце и мысли?

В голове девушки вновь вспыхнуло негодование. Какое вообще Канлара имеет право говорить ей, что делать, а что – нет? Кто назначил её хранителем совести Тезы? Несговорчивость колдуньи и недостаток веры в подругу слишком часто жалили сквозь толстую броню девушки-конокрада.

Теза нахмурилась, глядя в ночное небо. Прошлой осенью они без проблем выносили друг друга. Тогда, рискуя собственной жизнью, Теза освободила Канлару из-под действия заклинания, из-за которого та на тридцать лет превратилась в книгу. Опьяневшая от свободы пленница была очень благодарна и готова обнять весь мир. Девушка-конокрад пустила девушку-колдунью в свой дом и в свою жизнь. К облегчению обеих, их дружба быстро крепла. Но в последующие месяцы зима заперла подруг в городе – и в непосредственной близости друг от друга – заставив отложить планы путешествия за пределы Рашемена. Лёгкие различия выливались в ожесточённые споры, а из-за увлечения Тезы возникла угроза образования между ними непреодолимой пропасти.

Словно по команде, ладони Тезы зачесались – верный признак того, что она уже несколько дней не крала справных жеребцов. С запозданием, девушка сбавила шаг и огляделась. Она попала в район больших мастерских и домов, к востоку от центра города. За спиной высилась мрачная цитадель Ааронга, чьи железные и стальные стены были унизаны лужицами света факелов.  Впереди, на севере, располагались дома состоятельных торговцев и многих городских аристократов.

Но не дома привлекали Тезу. Она пробовала силы в ограблениях, и они не пришлись ей по вкусу. Воровка предпочитала изящество опустошения карманов или азарт похищения лошади. Даже зимой можно было найти места скопления людей с набитыми кошельками или конюшни с интересной добычей. Одним из её любимейших была таверна с платной конюшней на восточной дороге до Мульптана. Там часто останавливались торговцы, путешественники и барыги, со своими вьючными животными – и постоялый двор этот не всегда находился под надёжной охраной.