– Никто не мог ничего сделать, она была влюблена. Втрескалась в него по уши.

– Что она понимала в любви? Она ничего, кроме школы-то, и не видела.

– Сколько вам лет?

– Двадцать четыре.

Аджи удивилась: ее собеседник выглядел моложе.

– Ну, я полагаю, вы знаете о любви все, и на его месте проявили бы себя куда лучшим мужем.

– Да, так оно и было бы Я бы сейчас это доказал, но не всегда делаешь то, что тебе хочется, – в первый раз за все время Эндрю отвел глаза, и в его голосе зазвучали теплые нотки. – Мне жаль, что все так получилось.

– Да? – Аджи подняла брови. – Вы хотите сказать, что теперь идете на попятную?

Он быстро перевел взгляд на женщину.

– Нет, я не иду на попятную, как вы выразились, но есть обстоятельства… – он облизнул губы. – У меня нет денег. В конце недели я останусь без работы, я уже предупредил Тула, что ухожу от него. А мне надо содержать родителей.

Аджи кивнула своей маленькой головкой.

– Угу. Перспективы блестящие, верно? И как вы полагаете, что нам теперь делать с…

Эндрю поспешно поднялся.

– Я не хочу, чтобы… мы… что-то делали, – перебил он – Это дело только ее и мое.

– Ну, по крайней мере, я могу сказать одно: денег у нее хватит на вас обоих, – сузившимися глазами она пристально смотрела на него.

– Нет, ей не придется тратить их на меня.

Его тон заставил Аджи чуть понурить голову, но в следующий момент она резко вскинула ее и спросила:

– Значит, вы не забираете ее к себе?

– Я не забираю ее к себе.

Аджи встала из-за стола и, подняв голову, снизу вверх посмотрела на Эндрю.

– Тогда позвольте спросить: что вы собираетесь делать? – сердито поинтересовалась она.

– Я собираюсь остаться там, где живу.

– Вы хотите сказать, что собираетесь остаться?.. – женщина не закончила. – Но она не вернется к мужу. Что вы на это скажете?

Аджи заметила, что кожа вокруг рта Эндрю побелела.

– Это ее дело, – проговорил он.

Затем, резко втянув воздух, спросил:

– Можно мне сейчас ее увидеть?

Аджи смотрела не него еще какое-то время. Она не смогла понять этого человека. Все произошло вовсе не так, как она предполагала. Она считала, что после предварительной беседы, после того, как накал эмоций поостынет, они сойдутся на том, что Эндрю и Грейс обзаведутся где-нибудь фермой – ее деньги легко позволили бы ему вести собственное хозяйство. Но он заявил, что не собирается уезжать из Декфорда.

Не сказав ни слова, Аджи покинула гостя. Однако когда она поднялась на второй этаж и вошла в комнату Грейс, слова, обгоняя друг друга, потоком полились из нее.

– Он внизу – нет, нет, не Дональд – Эндрю Макинтайр, – она взяла племянницу за руку и не слишком нежно встряхнула ее. – Я знаю, о чем ты думаешь, но приготовься к разочарованию: из Декфорда он не уедет. Между прочим, он оставил свою работу у Тула – почему, мне неизвестно, – но все равно из деревни уезжать не собирается. Почему – я опять-таки не знаю, это уже ты будешь выяснять.

– Как он узнал, что я здесь? – едва слышно спросила Грейс.

– Вчера я написала ему письмо. Думала, что где-то к завтрашнему дню получу ответ, а он взял и заявился собственной персоной. Сидит внизу, в кабинете. Иди к нему. Но учти: все идет не так, как ты ожидала.

Грейс спустилась вниз. Она нервничала, немного боялась, немного робела – и очень стыдилась того, что ей придется смотреть этому человеку в глаза. В темноте он казался ей почти мальчишкой, ровесником, но она знала, что в ярком свете дня он будет Эндрю Макинтайром, совершенно другим существом. Однако все опасения Грейс тут же улетучились, едва она вошла в комнату и, закрыв за собой дверь, посмотрела на него.

Он не двинулся с места, а только смотрел на Грейс яркими и одновременно темными глазами, отвечая на ее глубоко встревоженный взгляд.

В следующее мгновение она уже была в его объятиях: непреодолимое желание быть вместе, чувство одиночества, владевшее Грейс, толкнуло их друг к другу. Она положила голову на его плечо, прижалась губами к его пиджаку, снова и снова, как в ту ночь, повторяя: «О, Эндрю, о, Эндрю».

Он не попытался поцеловать ее, а секунду спустя оторвал от себя и усадил в кресло возле стола, потом, придвинув второе, сел сам.

– Тетя передала тебе, что я сказал?

– Сообщила, что ты уходишь от Тулов, – Грейс не стала интересоваться, что побудило его к этому, – она и так знала. Потом, наморщив лоб, как будто решая какую-то запутанную задачу, Грейс проговорила: – Но она сказала, что ты не собираешься уезжать из деревни. Это правда, Эндрю?

– Да, я не могу уехать.

– Но почему?

– Из-за родителей.

– Но, Эндрю, послушай меня, – она подалась к нему и схватила его за руки. – Я туда не вернусь. Я больше не хочу видеть ни деревню, ни тех, кто там живет. Ты сказал мне ночью: то, что случилось с нами, иногда и в самом деле бывает. Теперь я тоже знаю это. Я хочу уехать с тобой, Эндрю. Денег у меня достаточно для того, чтобы мы начали какое-то свое дело, купили ферму или еще что. А если Дональд не даст мне развод, это все равно не будет иметь никакого значения. Раз уж на то пошло… – она отвернулась и посмотрела на завешенные кружевными занавесками окна. – Раз уж на то пошло, я могу аннулировать наш брак.

– О, Грейс, что я натворил? – он смотрел на ее руки. – Я не должен был допустить того, что случилось прошлой ночью, я понимаю. Я сознавал это, но последние несколько месяцев я жил только ради того, чтобы хотя бы обнять тебя.

– Ты жалеешь о том, что случилось?

– Нет, нет, черт возьми, никогда. Ты знаешь, мне жаль не себя. Тебя. Все равно тебе придется жить с ним. Как моей матери с моим отцом.

– Я не хочу и не буду, Эндрю. Я уже больше не могла, меня ожидало нервное расстройство. Много месяцев я не спала как следует. Я знаю, я была больна, и я никогда не пожалею о том, что было между нами ночью, Эндрю… – она посмотрела ему в глаза. – Может быть, ты и не догадываешься, но ты спас меня от помешательства. Если бы я не встретила тебя в лесу, во мне бы что-то сломалось.

– О, Грейс, – он нежно коснулся ее лица. Потом опустил глаза и медленно покачал головой. – Я бы так хотел убежать с тобой куда-нибудь, где нас никто никогда бы не нашел. Но я не могу оставить ее, Грейс.

– Ее?

– Мою мать.

– Твою мать?

Удивление и разочарование в ее голосе заставило Эндрю встать.

Он отвернулся и начал рассказывать:

– Двадцать лет она буквально батрачит на отца. Ее жизнь давно уже превратилась в сущий ад. Как ты знаешь, отец искалечен артритом. А кроме того, у него не в порядке психика. Он ненавидит всех, даже меня. Меня, кажется, больше всех. Но мать не бросит его, а я не могу оставить ее. Если бы она узнала о наших отношениях, она бы сказала, чтобы я уезжал с тобой. Именно из-за того, что я чувствую по отношению к ней, я способен так любить тебя. Я не перестану любить тебя, даже если ты будешь не со мной. Я буду любить тебя, даже если больше ни разу не прикоснусь к твоей руке. Любил – и буду любить, – он повернулся к Грейс. – Тебе, может и трудно поверить, но это – правда.

– Но… но, Эндрю, что же делать? Я не могу вернуться туда. По крайней мере, – она опустила голову и пробормотала: – я не думала, что должна буду возвращаться.

– Не делай этого из-за меня. Только не это. Мы сможем иногда видеться… если ты еще захочешь. Я найду новую работу. Это будет нетрудно – сейчас любого сельскохозяйственного рабочего с руками оторвут.

– Эндрю, – она протянула к нему руки. – Давай я куплю тебе ферму.

Он сделал шаг назад – и маленькое расстояние между ними увеличилось. Махнув рукой, как будто он отбрасывал что-то, Эндрю сказал:

– Нет, никогда. Не предлагай мне такого. Я отношусь к тем, кто всего в жизни добивается сам, хотя чувствую, что добьюсь немногого. Тем не менее, я все должен делать сам и платить за все буду сам. Не проси, чтобы я стал еще одним мягкотелым священником.

– О, Эндрю, – боль в голосе Грейс заставила его шагнуть к ней и заключить ее в свои объятия. Прижимая Грейс к себе, он проговорил: