Я оторвалась от документов и с ужасом увидела, что жених зажимает кровоточащий бок. Меня пробил холодный пот. Боги! Владыка меня казнит!

Запихнув бумаги за ворот, я подлетела к Шаэну и, поддерживая его, потащила из кабинета.

– Потерпи, миленький! Нам недалеко! Там тебе помогут!

Наверное, так искренне я молилась всего третий раз в жизни, прося богов за этого обалдуя, подставившегося под удар.

– Возьми у меня артефакт, – умирающим голосом обратился ко мне Шаэн. – Я его чуть не выронил.

- Сейчас это последнее, что меня волнует, - разозлилась я, засовывая протянутую мне реликвию моего рода в карман. – Как же так? Когда ты успел?

Мы уже спустились в погреб, и я слышу, что над головой началась беготня. Видимо, хватились не вернувшегося патрульного.

Шаэн, повисая на мне практически всем весом и еле переставляя ноги, еле слышно признался:

– Когда открывал сейф, ободрался об гвоздь, на котором висела картина, скрывавшая его.

Что???

Я сбросила с плеча его руку и ткнула пальцем ему под ребра, там, где спецкостюм окрасился в красное.

– Щекотно же! – захихикал по-девичьи Шаэн. – Я ревнивый.

Ах ты, зараза!

У меня только что пар из ноздрей не пошел.

Глубоко вдохнула, медленно выдохнула и взяла с деревянной навесной полки кружку. Подошла к ближайшей бочке с надписью «Вино» и налила себе доверху.

– Ну ты чего? Обиделась? – Шаэн почуял, что переборщил.

– Не обиделась, но запомнила, – поставив кружку назад, ответила я. В моем ведомстве служащие знают, что после этой фразы меня нужно остерегаться.

Запиннывая ржущего женишка в подземный ход, я уговаривала себя не убивать его. У меня на него большие планы. Уже скоро я буду отомщена!

Прилично попетляв по сплетению подземных ходов, мы, наконец, добрались до подвалов храма Лаисы. И чем ближе мы подходили, тем ласковее я вела себя с Шаэном, чем его изрядно нервировала, что меня только радовало.

Мой розыгрыш тоже можно считать недобрым, но человеческая жизнь не предмет для шуток. Я слишком многих потеряла на своем веку: и соратников, и друзей, двух мужей, хоть один из них и был настоящей сволочью.

На выходе из подземелья нас уже ждала Хадзима, которая, судя по всему, заняла пост с вечера и уже задремала, сидя на шаткой табуретке. Увидев нашу парочку, она еле сдержала смех, но быстро с собой справилась. Думаю, осознание, что, возможно, это последняя наша с ней встреча, придала ей сил.

– Что ищете вы в храме многоликой Лаисы? – строгим, хорошо поставленным голосом спросила она.

– Защиты и благословения, – протараторила я ритуальную фразу.

Когда-то с этими же словами я за руку привела Хадзиму в этот храм.

– Следуйте за мной, – величественно кивнула жрица в ответ и плавной поступью двинулась вглубь храма, указывая нам путь.

Шаэн даже притих, перестав посмеиваться. Все же насмехаться в доме богини – дело дурное. Хоть и считается, что Лаиса – забытое божество, но кто знает, как часто она заглядывает к тем, кто все еще ей поклоняется.

Хадзима привела нас в просторное гулкое помещение, где находились только несколько каменных алтарей, каждый у ног статуи, изображающей одну из ипостасей богини Лаисы.

– Ярость, страсть или боль терзают страждущие сердца?

Настала очередь выбора. И сделать его должен Шаэн.

Покосившись на меня, он ответил жрице:

– Страсть.

Умничка. Начитанный мальчик.

– Да будет так! – Хадзима взмахнула рукой, и откуда-то из-за колонн появились две послушницы. На вытянутых руках они бережно несли алую ткань, расшитую золотыми узорами. Расстелив ее на одном из алтарей, том, что у ног Лаисы Влюбленной, они подхватили Шаэна под руки и подвели к приготовленному ложу.

Из рук Хадзимы министр принял кубок, украшенный драгоценными камнями.

– Три глотка, – повелела она. – А потом ложись и жди.

Оглянувшись на меня и дождавшись одобрительного кивка, Шаэн последовал инструкции. Мне были понятны его сомнения. Сейчас даже меня, обиженную на богиню за несправедливость в личной жизни, пробирал трепет.

Дождавшись, пока зелье, приготовленное жрицей, подействует, я подошла к жениху. Он еще не спал, но сознание его уже путалось.

– Шаэн, дорогой, – прошептала я. – Когда ритуал завершится, я буду ждать тебя дома.

Он захотел мне ответить, но его взгляд зацепился за что-то на моей шее.

– Ты? – его глаза гневно распахнулись. – Ты обманула меня! Паучиха!

Я прикоснулась к тому месту, куда он смотрел.

Надо же, грим не выдержал сегодняшних приключений. Фальшивая кожа содралась когда-то во время наших мытарств и предъявила миру мою татуировку. Маленького милого паучка, плетущего свою паутину.

– Я тебе не лгала, милый, – прошептала я, уже заснувшему Шаэну.

Ну что ж. Зато, когда министр проснется, он совершенно точно поспешит в дом у площади Независимости. А мне только этого и надо.

– Сколько он проспит? – обернулась я к Хадзиме.

– До утра, – ответила она, и я вздрогнула.

Голос ее был потусторонним, холодным и безэмоциональным. Глаза жрицы светились в полумраке алтарной.

– Мажена, ты бегаешь от предназначения, а обижаешься на меня. Отрекаясь от моего дара, ты жалуешься в сердце на мое неблаговоление. У тебя остался последний шанс.

Я попятилась.

Нет, не хочу ничего слышать.

В растрепанных чувствах я покинула храм.

В ночи я добралась до дома внучки, сняла родовые браслеты Шаэна и оставила их в прихожей, приложив записку: «Мажена, милая! У меня для тебя подарок!»

А теперь самое время забиться в свою нору и пересидеть там денька три, не высовывая носа.

Три дня спустя

Трое суток я отсиживалась в собственном доме, игнорируя штурм, который устроили внучка и Шаэн. Они по очереди приходили к воротам моего особняка, но слугам было запрещено открывать кому бы то ни было.

Я отсыпалась, приводила себя в порядок, любовалась артефактом, который спустя столько лет удалось вернуть, и… зализывала раны, нанесенные словами богини.

Только гневные послания Владыки я, прочитав, складывала стопочкой на столе.

И вот сегодня я, наконец, почувствовала в себе силы, встретиться со всеми лицом к лицу.

Ну что, Мажена? Это была твоя самая удачная партия! И она закончена.

Настроившись подобным образом, я велела заложить карету и отправилась в Зеленый дом у площади Независимости.

Я все сделала правильно, я дала им шанс и дала им выбор. А уж как они им распорядятся, дело их.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внучка открыла мне дверь, и первое, что я увидела, это родовые браслеты Шаэна на ее руках.

Хмыкнула.

Ясно.

Какую бы головомойку мне Мажена-младшая сейчас не устроила, это будет немного фальшиво. Раз они браслеты не сняли, значит, обоих все устроило.

– Как ты могла? – налетела на меня Мажена.

– А что тебе не нравится? – я сделала каменное лицо. – Я устала слушать, какой Шаэн замечательный, какой он прекрасный, умный, дальновидный.

– Что? Чужие достоинства глаза колят? – склочно спросила Мажена. Характерец у нее в меня.

– Нет, надоело, что свои не спешишь показать. Ты сколько лет по Шаэну сохнешь? Кажется, с момента прохождения практики во дворце? Ты хоть раз показалась ему на глаза?

– Я не из тех, кто вешается на шею! – запальчиво возразила внучка.

– Вешаться на шею и хотя бы познакомиться, это не одно и то же.

– Он должен был сам меня заметить!

– Как? – округлила я глаза. – Как он мог тебя заметить, если ты прячешься, стоит ему оказаться на расстоянии двухсот метров!

– Тебя же он разглядел? Даже с фальшивыми морщинами!

Я обалдела от этой претензии:

– Ты, что, приревновала Шаэна ко мне? Учитывая, что мы с тобой на одно лицо? Да родная дочь на меня меньше похожа!

Мажена и в самом деле была копией меня в юности, удивительно, но внучка была со мной на одно лицо, на то самое, что я показывала Шаэну в старых документах.