— Чарли отправилась к себе домой, на Райские Врата.

В горле застрял ком.

— О. Надеюсь, она вернётся?..

Она даже не попрощалась! — подумал я. — Просто уехала, и всё.

— Конечно вернётся, дурачок, — рассмеялась Ариэль и поцеловала меня в щеку. Сразу полегчало. — Она отправилась туда по заданию доньи Карлотты. Помнишь свою идею про СПА?

— Кажется.

— Так вот: Розарио рассказал всё донье Карлотте, и та отправила Чарли на лучшие курорты Райских Врат. Для повышения квалификации, а так же для того, чтобы она заключила договора с поставщиками.

— ?..

— На Райских Вратах самая крутая индустрия красоты, — так, словно я дурачок слабоумный, пояснила Ариэль. — Мы откроем лучший в Сан-Инферно салон, и Чарли будет им управлять.

— Клёво!

Вообще-то я и вправду так думал. Мечта фантазёра: высказал идею, а она РАЗ! И уже воплотилась в жизнь...

Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Пока мы с Ариэль беседовали, мелодия закончилась и Зебрина соскочила с пилона.

Толпа взвыла с новой силой.

"Школьница" изящно взмахнула руками и поклонилась.

От оваций выгнуло стены.

Послав публике воздушный поцелуй, юная драконица исчезла за кулисами. Но зал ещё долго сотрясали аплодисменты, восторженные выкрики и свист.

— Я говорила тебе, она станет звездой! — похвасталась Ариэль. — Очень талантливая девочка. Схватывает на лету. Её почти ничему не приходится учить.

— Это ты подобрала ей имидж школьницы?

— Она сама. Здорово, правда? Ничто так не заводит мужчин, как невинная и в то же время порочная школьница.

— А заведённые мужчины склонны давать больше чаевых, — кивнул я так, словно слова Ариэль вовсе и не задели мою мужскую гордость.

Ведь не задели же?..

— Девушка должна зарабатывать себе на жизнь, — философски вздохнула Ариэль.

Музыка заиграла снова и на сцену опять вышла Зебрина. Всё в том же наряде: из-под расстёгнутой форменной рубашки кокетливо выглядывает скромный белый лифчик, из-под юбочки — детские трусики. В руке — круглый леденец на палочке, который она ВИРТУОЗНО облизывает языком.

У меня перехватило горло.

Несмотря на то, что я был прекрасно знаком с Зебриной, а главное — с её чудесным характером. Несмотря на то, что видел девчонку абсолютно обнаженной. И даже на то, что ранее никогда не замечал в себе тяги к малолеткам.

СЕЙЧАС я чувствовал то же самое, что и все, без исключения, самцы в зале: дикое, отлично срежиссированное вожделение.

О, эта девушка знала, на какие кнопочки нужно давить!

Она двигалась, стреляла глазками, шевелила губками так, что хотелось тут же выпрыгнуть из штанов и наброситься на неё с поцелуями. И не только.

— ЗЕБРИНА!

Скандировал зал.

— ЗЕ-БРИ-НА!..

Честно говоря, мне ОЧЕНЬ хотелось отбросить все приличия, условности и сознание того, что я здесь босс, и присоединиться к толпе.

Прыгать, фанатеть и вожделеть эту офигенную девчонку...

— Что здесь происходит?

Я остановился на полувздохе.

Вот ты прыгаешь, радуешься, как майский жаворонок, ощущаешь неизбывное счастье... И тут на тебя падает рояль. Пролетев восемнадцать этажей, он вгоняет твою голову тебе же в пятки, и издаёт последний трагический струнный всхлип в унисон с твоей душой.

Даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто стоит за спиной. Но пришлось.

— Здравствуйте, папа.

— Для тебя — дон Коломбо. Сы-нок.

Ого. Температура внезапно упала ниже нуля...

— Почему моя дочь скачет по сцене, как дикая пупазифа? И почему она так... одета? Или раздета, что гораздо точнее.

— Дон Коломбо. Сейчас я вам всё объясню...

— Даже то, что студенты почему-то скандируют её имя?

— Это поклонники!

Я затаил дыхание.

Совершенно забыл про талант Ариэль влезать в чужие разговоры и натягивать виртуальные трусы на воображаемую голову.

Дон Коломбо развернулся к моей девушке всем телом, как танковая башня. Оглядел её с ног до головы — во взгляде мелькнуло одобрение. А потом по-черепашьи моргнул и стрельнул раздвоенным языком.

— Поклонники? — тихо переспросил он. — У МОЕЙ дочери?

По его тону я никак не мог понять, нравится ему сей факт, или нет.

— Она неотразима, правда? — Ариэль гордо повела рукой в направлении сцены. — Какая техника! Какая сноровка. Она двигается так, словно занимается акробатикой с РОЖДЕНИЯ. Очень талантливый ребёнок.

Вот тут она перегнула... Назвать девушку, исполняющую стриптиз, ребёнком — только напомнить её родителю, сколь неуместно всё происходящее.

— Вы говорите: талантливый? — переспросил дон.

— Наверняка это гены, — со знанием дела кивнула Ариэль. — Великое дело — кровь. Её родители — незаурядные люди. И наверняка — очень привлекательные.

— Её мать была первой красавицей в молодости, — польщенно покраснел дон Коломбо.

Ого. А Ариэль и впрямь может заставить любого мужчину есть у себя с ладошки...

— А отец, вероятно — славный и доблестный рыцарь, — подхватила моя любимая девушка, строя дону Коломбо такие глазки, что меня охватила ревность. — Харизма — вот что отличает Зебрину от других танцовщиц. Я бы сказала: НЕВЕРОЯТНАЯ харизма.

— У моей дочери?..

При всей безграничной любви, питаемой к дочурке доном Коломбо, он прекрасно понимал, что никакая тонна мёда не сможет компенсировать ту ложку дёгтя, которой является Зебрина.

— Вы видите, в каком восторге от неё публика? — требовательно спросила Ариэль. — Да стоить Зебрине захотеть, и все эти существа будут ПОКЛОНЯТЬСЯ ей. Как богине.

Проглотив и это, дон Коломбо уставился на сцену долгим изучающим взглядом.

Не представляю, какая борьба происходит сейчас в его древней, запорошенной пылью веков душе.

С одной стороны, отцовский инстинкт понукает его взобраться на сцену, стащить с неё доченьку и за руку отвести домой. А потом запереть в детской и проглотить ключ.

С другой — он испытывал новое, ни с чем не сравнимое чувство отцовской гордости. Его дочь добилась успеха. Её почитают, как богиню!

Но она вертит задом на шесте... — напоминал голос разума.

Как богиня, — вкрадчиво нашептывал голос сердца.

— Папочка!

Мелодия закончилась, Зебрина спрыгнула со сцены и подошла к нам. Пока она шла, со всех сторон к ней тянулись руки, копытца, щупальца и покрытые разноцветной шерстью лапы.

Прикоснуться к чуду. Насладиться мгновением невероятной близости с божеством.

И никогда больше не мыть освященную конечность.

— Собирайся. Мы идём домой.

Разум победил.

Лицо дона Коломбо как никогда напоминало морду рептилии: желтые глаза с вертикальными зрачками, вытянутые челюсти и покрытое чешуёй горло.

Я боялся одного: Зебрина сейчас закатит очередной скандал, и всё, чего мы добились, полетит к чертям собачьим.

Я видел по её глазам: ей нравилось танцевать. Она чувствовала себя красивой. Желанной. НАСТОЯЩЕЙ.

И если это забрать... Она никогда не простит отца — за то, что это сделал.

И никогда не простит меня — за то, что это допустил.

— Дон Коломбо! — я сделал шаг, чтобы встать между ним и дочерью. — Позвольте мне...

— Подожди, Макс.

Тонкая, но нечеловечески сильная ручка с лёгкостью отодвинула меня в сторону.

— Я никуда с тобой не пойду, отец.

Голос Зебрины был на удивление спокойным. Даже дым из ноздрей не шел.

— Ты хочешь, чтобы я утащил тебя силой? — Из-под верхней губы дона Коломбо показались длинные и на редкость острые зубы.

— Ты ведь мечтал о том, чтобы я выросла, папа, — мягко упрекнула Зебрина. — Чтобы повзрослела, начала что-то делать... Вот это, — она махнула рукой в направлении сцены. — Мне делать очень нравится. У меня ведь получается! Наконец-то я нашла что-то, что могу делать с удовольствием, и при этом делать хорошо.

— Мы, Коломбо, НИКОГДА не выставляли себя на потеху толпе, — задрав подбородок, холодно ответствовал дон Коломбо.

— Ты в этом уверен, ми амор?