Естественно, что империя, объединившая под своей властью многие разные племена и народы, страны и государства Дальнего Востока, Передней Азии и Восточной Европы, не могла просуществовать долго. Уже к концу 60-х годов XIII в. Монгольская империя распалась на четыре улуса-государства, каждое из которых возглавляли ханы — потомки Чингиз-хана. Этими независимыми и враждовавшими друг с другом государствами были:
1. Золотая Орда, в состав владений которой входила вся Великая Степь (в мусульманских источниках — Дешт-и Кипчак, с XI в.) от Иртыша — на востоке до Дуная — на западе и все русские княжества. Этим государством правили потомки Джучи (ум. 1227 г.), старшего сына Чингиз-хана.
2. Чагатайское государство, включавшее Мавераннахр (Среднеазиатское междуречье), Семиречье, Кашгарию и получившее свое название по имени второго сына Чингиз-хана — Чагатая (ум. 1242 г.).
3. Государство Хулагуидов, созданное в Иране Хулагу-ханом (ум. 1265 г.), сыном Тулуя, четвертого сына Чингиз-хана. Хулагу и его преемники на троне носили также титул «ильхана», поэтому в исследовательской литературе монгольских правителей Ирана нередко называют Ильханами (Ильханидами).
4. Государство в собственно Монголии и Китае с центром вначале в Кайпине, а затем в Ханбалыке (совр. Пекин), которым правила другая ветвь потомков Тулуя (ум. 1233 г.), а именно: потомки великого хана Хубилая (ум. 1294 г.), брата Хулагу. Это государство получило китайское официальное имя — империя Юань.
Историческая судьба этих четырех монгольских государств сложилась по-разному. Потомство Тулуя, правившее в Китае (династия Юань), китаизировалось. Потомки Тулуя сохраняли власть в собственно Монголии до XVII в., а в Китае они правили только до 1368 г., когда им на смену пришла династия Мин. Последний ильхан Абу Саид умер в 1335 г., и государство Хулагуидов в Иране распалось между 1336 и 1353 гг. Династия Чагатаидов прекратила свое существование в конце XVII в. Зато Джучиды, потомки старшего сына Чингиз-хана, сохраняли верховную власть в Дешт-и Кипчаке и смежных регионах очень долго — до середины XIX в.
Из названных четырех монгольских государств особое значение для политической и этнической истории тюрков имело государство Золотая Орда (Улус Джучи).
Яса и билики Чингиз-хана
Образование Еке Монгол улуса («Великого Монгольского государства») в начале XIII в. вызвало необходимость выработки общих, закрепленных письменно правовых норм и законодательных уложений для управления государством. Для этой цели было приспособлено обычное право кочевников, подвергшееся кодификации и изменениям, отвечавшим новым условиям и потребностям феодализирующегося монгольского общества. Свод законов и установлений получил название «Великая Яса» или просто Яса Чингиз-хана [Эгль, 2004, с. 491–530].
Яса (более полная форма ясак; монгольское — дзасак, йосун) означает «постановление», «закон». Яса Чингиз-хана — санкционированный Чингиз-ханом монгольский свод законов и установлений. Яса, как полагают, была принята на общемонгольском курултае 1206 г., пересмотрена в 1218 г. и утверждена в окончательной редакции в 1225 г.
Наиболее подробные сведения о постановлениях Ясы мы находим у персидского историка XIII в. Джувайни и египетского писателя XV в. Макризи (ум. 1441-м или 1442 г.).
По словам Джувайни, Яса Чингиз-хана была написана на монгольском языке уйгурским письмом на свитках (тумар) и называлась «Великою книгою ясы» («Йаса-наме-йи бузург»). Эти свитки хранились у наиболее авторитетных царевичей — знатоков Ясы; при вступлении нового хана на престол, при отправлении большого войска, при созыве собрания царевичей для обсуждения государственных дел и их решения эти листы приносились и на основании их вершились дела. Яса не сохранилась в подлиннике и известна лишь в отрывках и сокращенных изложениях у Джувайни, Григория Абу-л-Фараджа, Рашид ад-Дина, Вассафа, Ибн Батутты, Макризи, Иоанна де Плано Карпини и других.
Вот несколько статей Ясы в передаче названных авторов, чтобы иметь некоторое представление о постановлениях Чингиз-хана.
«— Царям и знати не надо давать многообразных цветистых имен, как то делают другие народы, в особенности мусульмане. Тому, кто на царском троне сидит, один только титул приличествует — Хан или Каан. Братья же его и родичи пусть зовутся каждый своим первоначальным, личным, именем.
— Всякого, кто, превозносясь в гордости, пожелает быть императором собственною властью без избрания князей, должно убивать без малейшего сожаления.
— Воины берутся не моложе 20 лет от роду. Да будет поставлен начальник над каждым десятком, сотней, тысячей и тьмой.
— Чтобы никто из тысяч, сотен или десятков, к которым он приписан, не смел уходить в другое место или укрываться у других, и никто того человека не должен к себе допускать, а если кто-либо поступит вопреки этому приказу, то того, кто перебежит, казнить всенародно, а того, кто его укрыл, ввергнуть в оковы и наказать.
— Когда хотят есть животное, должно связать ему ноги, распороть брюхо и сжать рукой сердце, пока животное умрет, и тогда можно есть мясо его; но если кто зарежет животное, как режут мусульмане, того зарезать самого».
Соблюдение постановлений Чингиз-хана было обязательно не только для всех жителей империи, но и для самих ханов. Но Яса, конечно, нарушалась как жителями империи, так и самими Чингизидами. Это и понятно. Яса Чингиз-хана регламентировала в основном нормы кочевой жизни. В большинстве покоренных монголами стран, в частности в Туркестане и Иране, где издревле существовала своя правовая традиция, подчинить население новому праву было чрезвычайно трудно. Правовая система монголов, выработанная на основе обычного права кочевников и преимущественно для кочевников, в иных условиях оказывалась крайне неудобной. Многие стороны социально-бытовой и общественной жизни оставались вовсе не регламентированными Ясой, а отдельные ее положения вступали в противоречие с мусульманским религиозным правом и обычаями местного населения. На этой почве возникали столкновения между блюстителями Ясы и местным населением, оборачивавшиеся, как правило, трагедией для последнего.
Вот как описывает, например, Джувайни действия Чагатая (ум. 1242 г.), главы туркестанских владений монголов:
«Свое окружение и подчиненных он так сдерживал страхом Ясы и своею расправою за ее нарушение, что в его правление кто бы ни проезжал поблизости его войска, не нуждался ни в каком авангарде, ни в конвое и, как гиперболически говорят, если бы какая-либо женщина поставила себе на голову поднос золота и пошла одинокою, она бы ничего не боялась. Он издавал мелкие постановления, которые были невыносимы, например, для мусульманского народа, вроде того, чтобы не резали скот на мясо, чтобы днем не входили в проточную воду и т. п. Было разослано во все области постановление, чтобы не резали баранов, и в Хорасане продолжительное время никто открыто не резал овец: он понуждал мусульман питаться падалью»… [Джувайни, изд., т. 1, с. 227].
Яса Чингиз-хана, которая возводила всякий проступок в ранг преступления и предусматривала за всё строгое наказание, вплоть до смертной казни, признается «чрезвычайно строгой» даже историком Монгольской империи Рашид ад-Дином (ум. 1318 г.).
Однако не для всех Яса стала законом, который должен был неукоснительно соблюдаться. Это касалось прежде всего, конечно, Чингизидов. В рассказах о биликах Чингиз-хана говорится, что он сказал:
«Если кто-нибудь из нашего уруга единожды нарушит Ясу, которая утверждена, пусть его наставят словом. Если он два раза ее нарушит, пусть его накажут согласно билику, а на третий раз пусть его сошлют в дальнюю местность Балджин-Кулджур. После того, как он сходит туда и вернется обратно, он образумится. Если бы он не исправился, то да определят ему оковы и темницу. Если он выйдет оттуда, усвоив адаб (нормы поведения), и станет разумным, тем лучше, в противном случае пусть все близкие и дальние его родичи соберутся, учинят совет и рассудят, как с ним поступить» [Рашид ад-Дин, т. 1, кн. 2, с. 263–264].
